70 О, какой же ты раб! Какое ж чудовище станет,
Цепи прорвавши, бежав, возвращаться обратно к ним сдуру?
"Ты, - говоришь, - не развратен!" А я - я не вор! Ежедневно
Мимо серебряных ваз прохожу, а не трону! Но сбрось ты
Страха узду, и сейчас природа тебя обуяет!
Ты господин мой; а раб и вещей и раб человеков
Больше, чем я, потому что с тебя и сам претор ударом
Четырехкратным жезла - добровольной неволи не снимет!
К этому вот что прибавь, что не меньше внимания стоит:
Раб, подвластный рабу, за него исправляющий должность,
80 Равный ему, или нет? - Так и я пред тобой! - Ты мне тоже
Ведь приказанья даешь; сам же служишь другим как наемник
Или как кукла, которой другие за ниточку движут!
Кто же свободен? - Мудрец, который владеет собою;
Тот лишь, кого не страшат ни бедность, ни смерть, ни оковы;
Тот, кто, противясь страстям, и почесть и власть презирает;
Кто совмещен сам себе; кто как шар, и круглый и гладкий,
Внешних не знает препон; перед кем бессильна Фортуна!
С этим подобьем ты сходен ли? - Нет! Попросит красотка
Пять талантов с тебя, да и двери с насмешкой затворит,
90 Да и холодной окатит водою; в после приманит!
Вырвись, попробуй, из этих оков на свободу! - Так что же
Ты говоришь: "Я свободен!" - Какая же это свобода!
Нет! над тобой есть такой господин, что, лишь чуть обленишься,
Колет тебя острием; а отстанешь, так он погоняет!
Смотришь картины ты Павсия, к месту как будто прикован!
Что ж, ты умнее меня, на Рутубу коль я засмотрелся
С Фульвием в схватке, углем и красной намазанных краской,
Или на Плацидеяна гляжу, что коленом уперся?
Будто живые они: то удар нанесут, то отскочат!
100 Дав засмотрелся на них - ротозей он; а ты заглядишься
Дело другое: ты тонкий оценщик художества древних!
Я на горячий наброшусь пирог - негодяй! - Добродетель,
Разум высокий тебя от жирных пиров удаляют!
Мне и вреднее оно: я всегда поплачуся спиною!
Но и тебе не проходит ведь даром! - Твой пир бесконечный
В желчь превратится всегда и в расстройство желудка; а ноги
Всякий раз отрекутся служить ослабевшему телу!
Раб твой, безделку стянув, променяет на кисть винограда
Он виноват; а кто земли свои продает в угожденье
110 Жадному брюху, тот раб или нет? - Да прибавь, что ты дома
Часу не можешь пробыть сам с собой; а свободное время
Тратишь всегда в пустяках! - Ты себя убегаешь, и хочешь
Скуку в вине потопить или сном от забот позабыться,
Точно невольник какой или с барщины раб убежавший!
Только напрасно! Они за тобой, и повсюду нагонят!
Гораций
Хоть бы камень какой мне попался!
Дав
На что?
Гораций
Хоть бы стрелы!
Дав
Что это с ним? - Помешался он что ль, иль стихи сочиняет?..
Гораций
Вон! А не то угодишь у меня ты девятым в Сабину!
Пер. М. Дмитриева
8
Гораций
Что? Хорош ли был ужин счастливца Назидиена?
Я вчера посылал звать тебя; но сказал, что с полдня
Там ты пируешь!
Фунданий
Ужин чудесный был! В жизнь мою, право,
Лучше не видывал я!
Гораций
Расскажи мне, ежели можно,
Что за кушанье прежде всего успокоило ваши желудки?
Фунданий
Вепрь луканийский при южном, но легком, пойманный ветре:
Так нам хозяин сказал. Вокруг же на блюде лежали
Репа, редис и латук, все, что позыв к еде возбуждает:
Сахарный корень и сельди, с подливкой из винных подонков.
10 Только что снят был кабан, высока подпоясанный малый
Стол из кленового дерева лоскутом пурпурным вытер.
А другой подобрал все ненужное, все, что могло бы
Быть неприятно гостям. Потом, как афинская дева
Со святыней Цереры, вступил меднолицый гидаспец
С ношей цекубского; следом за ним грек явился с хиосским,
Непричастным морей. - Тут хозяин сказал Меценату:
"Есть и фалернское, есть и албанское, если ты любишь!"
Гораций
Жалкое чванство богатства! Однако ж скажи мне, Фунданий,
Прежде всего: кто были с тобою тут прочие гости?
Фунданий
20 Верхним был я, Виск подле меня, а с нами же, ниже,
Помнится, Барий, Сервилий Балатрон с Вибидием, оба
Были как тени: обоих привез Меценат их с собою!
Меж Номентана и Порция был сам хозяин, а Порций
Очень нас тем забавлял, что глотал пироги, не жевавши.
Номентан был нарочно затем, чтоб указывать пальцем,
Что проглядят; а толпа, то есть мы - все прочие гости,
Рыбу, и устриц, и птиц не совсем различала по вкусу.
Вкус их совсем был не тот, какой мы всегда в них находим,
Что и открылось, когда он попотчевал нас потрохами
30 Ромба и камбалы: я таких не отведывал прежде!
Далее, он объяснил нам, что яблоки, снятые с ветвей
В п_о_ру последней луны, бывают красны. А причину
Сам спроси у него. - Тут Вибидий сказал Балатрону:
"Не напившися насмерть, мы, право, умрем без отмщенья!"
И спросили бокалов больших. Побледнел наш хозяин.
Ничего не боялся он так, как гостей опьянелых:
Или затем, что в речах допускают излишнюю вольность,
Или что крепкие вина у лакомок вкус притупляют.
Вот Балатрон и Вибидий, за ними и мы, с их примера
40 Чаши наливши вином, - вверх дном в алифанские кружки!
Только на нижнем конце пощадили хозяина гости.
Вот принесли нам мурену, длиною в огромное блюдо:
В соусе плавали раки вокруг. Хозяин сказал нам:
"Не метала еще! как помечет, становится хуже!
Тут и подливка была, из венафрского сделана масла
Первой выжимки; взвар же из сока рыб иберийских
С пятилетним вином, не заморским однако. А впрочем,
Если подбавить в готовый отвар, то хиосское лучше.
Тут же прибавлено белого перцу и уксус, который
50 Выжат из гроздий Метимны одних и, чистый, заквашен.
Зелень дикой горчицы варить - я выдумал первый;
Но морского ежа кипятить не промытым - Куртилий
Первый открыл: так вкусней, чем в рассоле из черепокожных".
Только что кончил он речь, как вдруг балдахин над гостями
С облаком пыли, как будто воздвигнутой северным ветром,
С треском на блюда упал. - Мы, избавясь опасности, страха,
Справились вновь; но хозяин, потупивши голову, в горе,
Плакал, как будто над сыном единственным, в детстве умершим!
Как знать, когда бы он кончил, когда б мудрецом Номентзном
60 Не был утешен он так: "О Фортуна! кто из бессмертных
К смертным жесточе тебя! Ты рада играть человеком!"
Барий от смеха чуть мог удержаться, закрывшись салфеткой.
А Балатрон, всегдашний насмешник, воскликнул: "Таков уж
Жребий всех человеков; такая судьба их, что слава
Никогда их трудов не заплатит достойной наградой!
Сколько ты мучился, сколько забот перенес, беспокойства,
Чтобы меня угостить! Хлопотал, чтоб был хлеб без подгару,
Чтобы подливки приправлены были и в меру и вкусно,
Чтобы слуги прилично и чисто все были одеты,
70 Случай - и все ни во что! Вдруг, как насмех, обрушится сверху
Твой балдахин, или конюх споткнется - и в дребезги блюдо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19