Она предала его однажды! Но ведь ненамеренно! А вдруг он боится, что она может сделать это еще раз?
И в эту ночь, после того как дом опустел, Маргарита распахнула большие окна, выходившие на каменную террасу, ступени которой вели к прохладной реке внизу. Все вокруг казалось спокойным и мирным; гелиотропы своим насыщенным ароматом превращали полуночный воздух в дурман; снизу доносилось мягкое мелодичное журчание воды, а откуда-то издалека – меланхоличный крик блуждающей морской чайки.
Этот крик заставил Маргариту вздрогнуть; мысль ее вновь вернулась к событиям минувшего вечера, к Шовелену, к этому темному коршуну со смертоносными замыслами, с утонченными интригами против человека, которого она так любила.
О, как ненавидела она сейчас эту дикую страсть к приключениям, уносящую Перси от нее! Ведь если женщина любит – ребенка или мужчину, все равно, – разве не становится она самой законченной эгоисткой, самой жестокой и бесчувственной ко всему остальному тиранкой, когда спокойствие мира препятствует спокойствию любимого?!
Маргарита уже готова была закрыть глаза на творящиеся в Париже ужасы, она не хотела больше ничего знать о происходящем во Франции – ей нужен был только ее муж! Но тем не менее из месяца в месяц с короткими перерывами она видела одно и то же – муж продолжает рисковать жизнью, жизнью, которая ей дороже всего, для других! Для других!!! Всегда для других!!!
И она, она! Маргарита, его жена! Ничего не могла сделать, чтобы его удержать! Вернуть! Бессильна оставить его рядом, когда очередной безумный порыв увлекает его в авантюру, из которой он, как она постоянно боялась, может уже не вернуться живым. И все это происходило несмотря на то, что она могла и умела пользоваться тем благородным искусством пылких желаний, на которые способна красивая женщина.
Всегда в таких случаях ее гордое сердце наполнялось завистью и ненавистью ко всему, что отнимало у нее мужа, и в эту ночь страстные чувства, которые, как она прекрасно понимала, были недостойны ни ее, ни его, разгорелись в ее душе более бурно, чем когда-либо. Ей мучительно хотелось броситься в его объятия, излить все перенесенное беспокойство и вновь воззвать к той страсти и пылкости, что заставляли его забыть у ее ног весь мир.
Маргарита шла вдоль террасы по направлению к наиболее уединенной части парка на берегу, где так часто они гуляли вдвоем, взявшись за руки, в медовый месяц своей любви. Огромные клумбы махровых роз красовались в пленительном беспорядке, запоздалые лилии дурманили воздух своим ароматом, а раскинувшиеся коврами египетские маргаритки в лунном свете были подобны призрачным созвездиям.
Маргарита думала, что Перси вот-вот пройдет здесь. Она знала, что он не отправится спать, хотя было уже достаточно поздно; после событий минувшего вечера безудержная страсть к приключениям не отпустит его так быстро.
Она и сама чувствовала прилив бодрости и совсем не ощущала усталости. Дойдя до отдаленной тропинки у реки, Маргарита напряженно осмотрелась и прислушалась. Ей показалось, что помимо мягкого плеска воды она слышит легкий размеренный шорох гравия под чьими-то осторожными шагами. Она стала ждать. Шаги все приближались, и через некоторое время появилась медленно движущаяся фигура в плаще с капюшоном.
– Кто здесь? – неожиданно воскликнула Маргарита.
Фигура остановилась, затем быстро подошла ближе, и робкий голос произнес:
– А, леди Блейкни!
– Кто вы? – настойчиво повторила Маргарита.
– Это я, Дезире Кондей… – ответил наконец полуночный скиталец.
– Демуазель Кондей?! – выдохнула бесконечно удивленная Маргарита. – Что вы здесь делаете? Одна? В такой час?
– Ш-ш-ш… – серьезно прошептала Кондей, приблизившись и еще ниже опустив на глаза капюшон. – Я здесь одна… Я хотела кого-нибудь увидеть… лучше всего вас, леди Блейкни. Мне не уснуть теперь. Мне хотелось бы понять, что произошло.
– Как «что произошло»? Где? Не понимаю!
– Что произошло между вашим мужем и гражданином Шовеленом? – ответила Кондей.
– А вам что за дело? – с высокомерием спросила Маргарита.
– Прошу вас, поймите меня правильно, – взмолилась Кондей. – Я знаю, мое присутствие в вашем доме… ссора, мной спровоцированная, могла заронить в вас ненависть ко мне и подозрение… Ах, как вам все объяснить… Я делала это против воли… Или вы не верите мне?.. Я была всего лишь орудием в руках этого человека… и… О, Боже! – с неожиданной горячностью добавила она. – Если б вы только знали, сколь бессердечно обращение проклятого правительства с несчастными мужчинами и женщинами, которым повезло оказаться в его безжалостных объятиях… – слова ее утонули в слезах.
Маргарита растерялась, не понимая, как себя вести и что говорить. Она никак не могла верить этой женщине, ни ее театральным манерам, ни ее сценическим трюкам, замеченным еще в том балагане на лужайке, где они встретились в первый раз. И Маргарите совсем не хотелось, тем более в теперешнем состоянии, закрывать глаза на свои подозрения. Однако, несмотря на недоверие, горячечный монолог молодой актрисы нашел в ее сердце отклик.
Ей слишком хорошо была известна та тирания, о которой с отчаянием говорила Кондей. Разве ей самой не довелось пострадать от нее, перенести ужас, унижение и отчаяние, когда под давлением этого чудовищного правительства она выдала настоящее имя тогда еще неизвестного ей Сапожка Принцессы?
Поэтому, когда Кондей замолчала, Маргарита ответила по возможности мягко, хотя и по-прежнему холодно:
– И все же вы пока не сказали мне, зачем пришли сюда сейчас. Ведь если гражданин Шовелен является вашим дрессировщиком, то вы должны знать, что именно произошло.
– У меня была смутная надежда увидеть вас.
– Зачем?
– Предупредить вас, если удастся.
– Я не нуждаюсь в предупреждениях.
– Или слишком горды, чтобы принять их… Известно ли вам, леди Блейкни, что гражданин Шовелен ненавидит вашего мужа?
– Откуда вам это известно? – с вновь нахлынувшей подозрительностью спросила Маргарита. Она никак не могла понять побуждений странной актрисы. Этот полуночный визит, горячка, загадочное сочетание знания с неведением… Ей было что-то известно о скрытых замыслах Шовелена? Была она его верным союзником или беспомощным орудием? Может быть, и сейчас она всего лишь играет роль, порученную этим принцем интриги?
Саму же Кондей, казалось, совершенно не беспокоили озабоченность и недоверие, которых не пыталась скрыть Маргарита. Актриса стиснула руки, и голос ее стал серьезным, как на исповеди.
– О, – тихо сказала она, – разве я могла не заметить этот блеск страшной ненависти в его жестоких глазах?.. Он ненавидит вашего мужа, можете мне поверить… Почему, не знаю… Но ненавидит… Я думаю, что эта бессмысленная дуэль сулит сэру Перси ужасные последствия… О, леди Блейкни, не отпускайте его, не разрешайте ему ехать… Умоляю вас!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
И в эту ночь, после того как дом опустел, Маргарита распахнула большие окна, выходившие на каменную террасу, ступени которой вели к прохладной реке внизу. Все вокруг казалось спокойным и мирным; гелиотропы своим насыщенным ароматом превращали полуночный воздух в дурман; снизу доносилось мягкое мелодичное журчание воды, а откуда-то издалека – меланхоличный крик блуждающей морской чайки.
Этот крик заставил Маргариту вздрогнуть; мысль ее вновь вернулась к событиям минувшего вечера, к Шовелену, к этому темному коршуну со смертоносными замыслами, с утонченными интригами против человека, которого она так любила.
О, как ненавидела она сейчас эту дикую страсть к приключениям, уносящую Перси от нее! Ведь если женщина любит – ребенка или мужчину, все равно, – разве не становится она самой законченной эгоисткой, самой жестокой и бесчувственной ко всему остальному тиранкой, когда спокойствие мира препятствует спокойствию любимого?!
Маргарита уже готова была закрыть глаза на творящиеся в Париже ужасы, она не хотела больше ничего знать о происходящем во Франции – ей нужен был только ее муж! Но тем не менее из месяца в месяц с короткими перерывами она видела одно и то же – муж продолжает рисковать жизнью, жизнью, которая ей дороже всего, для других! Для других!!! Всегда для других!!!
И она, она! Маргарита, его жена! Ничего не могла сделать, чтобы его удержать! Вернуть! Бессильна оставить его рядом, когда очередной безумный порыв увлекает его в авантюру, из которой он, как она постоянно боялась, может уже не вернуться живым. И все это происходило несмотря на то, что она могла и умела пользоваться тем благородным искусством пылких желаний, на которые способна красивая женщина.
Всегда в таких случаях ее гордое сердце наполнялось завистью и ненавистью ко всему, что отнимало у нее мужа, и в эту ночь страстные чувства, которые, как она прекрасно понимала, были недостойны ни ее, ни его, разгорелись в ее душе более бурно, чем когда-либо. Ей мучительно хотелось броситься в его объятия, излить все перенесенное беспокойство и вновь воззвать к той страсти и пылкости, что заставляли его забыть у ее ног весь мир.
Маргарита шла вдоль террасы по направлению к наиболее уединенной части парка на берегу, где так часто они гуляли вдвоем, взявшись за руки, в медовый месяц своей любви. Огромные клумбы махровых роз красовались в пленительном беспорядке, запоздалые лилии дурманили воздух своим ароматом, а раскинувшиеся коврами египетские маргаритки в лунном свете были подобны призрачным созвездиям.
Маргарита думала, что Перси вот-вот пройдет здесь. Она знала, что он не отправится спать, хотя было уже достаточно поздно; после событий минувшего вечера безудержная страсть к приключениям не отпустит его так быстро.
Она и сама чувствовала прилив бодрости и совсем не ощущала усталости. Дойдя до отдаленной тропинки у реки, Маргарита напряженно осмотрелась и прислушалась. Ей показалось, что помимо мягкого плеска воды она слышит легкий размеренный шорох гравия под чьими-то осторожными шагами. Она стала ждать. Шаги все приближались, и через некоторое время появилась медленно движущаяся фигура в плаще с капюшоном.
– Кто здесь? – неожиданно воскликнула Маргарита.
Фигура остановилась, затем быстро подошла ближе, и робкий голос произнес:
– А, леди Блейкни!
– Кто вы? – настойчиво повторила Маргарита.
– Это я, Дезире Кондей… – ответил наконец полуночный скиталец.
– Демуазель Кондей?! – выдохнула бесконечно удивленная Маргарита. – Что вы здесь делаете? Одна? В такой час?
– Ш-ш-ш… – серьезно прошептала Кондей, приблизившись и еще ниже опустив на глаза капюшон. – Я здесь одна… Я хотела кого-нибудь увидеть… лучше всего вас, леди Блейкни. Мне не уснуть теперь. Мне хотелось бы понять, что произошло.
– Как «что произошло»? Где? Не понимаю!
– Что произошло между вашим мужем и гражданином Шовеленом? – ответила Кондей.
– А вам что за дело? – с высокомерием спросила Маргарита.
– Прошу вас, поймите меня правильно, – взмолилась Кондей. – Я знаю, мое присутствие в вашем доме… ссора, мной спровоцированная, могла заронить в вас ненависть ко мне и подозрение… Ах, как вам все объяснить… Я делала это против воли… Или вы не верите мне?.. Я была всего лишь орудием в руках этого человека… и… О, Боже! – с неожиданной горячностью добавила она. – Если б вы только знали, сколь бессердечно обращение проклятого правительства с несчастными мужчинами и женщинами, которым повезло оказаться в его безжалостных объятиях… – слова ее утонули в слезах.
Маргарита растерялась, не понимая, как себя вести и что говорить. Она никак не могла верить этой женщине, ни ее театральным манерам, ни ее сценическим трюкам, замеченным еще в том балагане на лужайке, где они встретились в первый раз. И Маргарите совсем не хотелось, тем более в теперешнем состоянии, закрывать глаза на свои подозрения. Однако, несмотря на недоверие, горячечный монолог молодой актрисы нашел в ее сердце отклик.
Ей слишком хорошо была известна та тирания, о которой с отчаянием говорила Кондей. Разве ей самой не довелось пострадать от нее, перенести ужас, унижение и отчаяние, когда под давлением этого чудовищного правительства она выдала настоящее имя тогда еще неизвестного ей Сапожка Принцессы?
Поэтому, когда Кондей замолчала, Маргарита ответила по возможности мягко, хотя и по-прежнему холодно:
– И все же вы пока не сказали мне, зачем пришли сюда сейчас. Ведь если гражданин Шовелен является вашим дрессировщиком, то вы должны знать, что именно произошло.
– У меня была смутная надежда увидеть вас.
– Зачем?
– Предупредить вас, если удастся.
– Я не нуждаюсь в предупреждениях.
– Или слишком горды, чтобы принять их… Известно ли вам, леди Блейкни, что гражданин Шовелен ненавидит вашего мужа?
– Откуда вам это известно? – с вновь нахлынувшей подозрительностью спросила Маргарита. Она никак не могла понять побуждений странной актрисы. Этот полуночный визит, горячка, загадочное сочетание знания с неведением… Ей было что-то известно о скрытых замыслах Шовелена? Была она его верным союзником или беспомощным орудием? Может быть, и сейчас она всего лишь играет роль, порученную этим принцем интриги?
Саму же Кондей, казалось, совершенно не беспокоили озабоченность и недоверие, которых не пыталась скрыть Маргарита. Актриса стиснула руки, и голос ее стал серьезным, как на исповеди.
– О, – тихо сказала она, – разве я могла не заметить этот блеск страшной ненависти в его жестоких глазах?.. Он ненавидит вашего мужа, можете мне поверить… Почему, не знаю… Но ненавидит… Я думаю, что эта бессмысленная дуэль сулит сэру Перси ужасные последствия… О, леди Блейкни, не отпускайте его, не разрешайте ему ехать… Умоляю вас!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68