Она уедет домой…
В любом случае я уеду домой, решила Тэффи, бредя куда глаза глядят. Меня ничто здесь не удерживает. Я ненавижу его и все, что связано с ним, все места, где мы были вдвоем…
Снова пошел снег. Белые хлопья падали на ее свитер, таяли и впитывались в белье, стекали по шее; ноги тоже промокли насквозь, пока она медленно шла по узким извилистым улочкам между высоких старых домов.
– Так вот, значит, куда я направлялась, – вслух произнесла Тэффи, глядя на мокрые пальцы, доставшие из промокшего кармана ключ, который она с гордостью приняла из рук Поля как знак доверия пять месяцев назад.
Лучше бы я выкинула его в Альзет, подумала она, а когда вошла, решила, что еще не поздно: она может выкинуть ключ из окна.
Тэффи зажгла свет в прихожей. Олениха с олененком все так же паслись у двери, белки по-прежнему собирали яблоки. Тщательно вырезанные из дерева голубки продолжали ворковать на своей ветке над вешалкой, где висели зимние пальто Тэффи и Поля.
Хотелось бы мне все здесь разбить, как он разбил мое сердце!
Она может побросать все это в реку.
Чучело пантеры утонет без следа, картины будут попорчены, деревянные животные не утонут, зато их унесет течением далеко-далеко, и он их не найдет.
– Но я не смогу так поступить, – громко заявила она, обращаясь к чернокожей девчушке и ягненку в гостиной. – Не бойтесь, мои дорогие, я не причиню вам вреда. Даже тебе, – перевела она взгляд на Венеру. – Хотя мне кажется, что ты как раз подходишь Полю как женщина: уже без одежды…
Одежда! Конечно, одежда!
Тэффи взлетела вверх по лестнице в гардеробную и бросилась открывать дверцы шкафов. Здесь, сдавшись на ее милость, висели его красивые костюмы, шелковые рубашки, мягкие свитера…
Потом аромат дикого тимьяна обволок ее, как облако, и она увидела свое платье, которое повесила сюда прошлой ночью, с завязанными вокруг него рукавами любимого пиджака Поля, «чтобы пиджак присматривал за платьем», как он выразился…
Тэффи заплакала. Всхлипывая, она схватила полную руку носовых платков, выглаженных и источающих тонкий запах тимьяна, и поплелась в спальню.
Она замерзла, устала и промокла. Хотя она знала, что не имеет права здесь находиться, потому что Поль не имел права ее сюда приглашать, она все равно направилась к огромной постели.
– Ненавижу его, – вслух сказала Тэффи, стягивая промокшие брюки, носки, белье и забираясь под прохладное покрывало, пахнущее диким тимьяном. – Я его действительно ненавижу! – повторяла она, вытирая слезы платками, оставшимися у нее в руках. – Если бы только я его так не любила…
К тому времени, когда последний, пятый платок пришел в негодность, ее глаза были настолько воспалены, что ей пришлось их закрыть. Тэффи уткнулась в мокрую подушку, свернулась калачиком под покрывалом, натянув его на обнаженные плечи, и отдалась ласковой тьме и теплу.
Но ее сны знали, чего она на самом деле хочет, и ей привиделось, что Поль снова с ней рядом, как это часто бывало наяву. Это не перешло в страстную любовную игру, но одно то, что он просто был рядом, вызывало чувство покоя и защищенности.
Как часто она вот так забывалась легким сном, когда он был рядом! И она могла верить, что он и вправду с ней, пока речные блики не заиграют на занавесках и не наступит утро…
И Поль был здесь, это был не сон. Она ощущала тепло его тела, его ладонь на плече, его ровное дыхание, шевелящее ее волосы.
Значит, сном было то, что происходило раньше. Занесенная снегом улица, женщина, носящая его ребенка, – ночной кошмар! Тэффи вздохнула и прильнула к его груди, начиная постепенно просыпаться.
Почему ее глазам больно смотреть на свет? Может быть, сегодня слишком яркое солнце? Она скользнула взглядом по разбросанной по полу одежде, увидела четыре скомканных платка, пятый притулился около подушки…
– Мерзавец! – Тэффи стряхнула с себя его руку и вскочила с кровати. – Подонок! Предатель! Негодяй!
Поль слегка вздохнул, но, казалось, и не думал просыпаться. Тэффи в ярости топнула ногой:
– Да как ты смел…
– Веди себя прилично, мышка, – пробормотал он в полусне и натянул одеяло на голову. Тэффи ошеломленно уставилась на него. Одеяла не хватило, чтобы прикрыть его всего, и сейчас сильные, гибкие ступни торчали наружу.
Тэффи потянулась сорвать с него одеяло, но остановилась. Да, он получит, что заслужил: она разбудит его и выскажет все, что о нем думает, но не сейчас. Сначала она оденется, потому что ее тело вышло из-под ее власти, а она не хотела, чтобы Поль это заметил. Она быстро натянула непросохшие брюки и футболку и подошла к окну отдернуть занавески.
Снег сверкал на подоконнике, и в солнечных лучах река блестела как серебро под бледно-голубым зимним небом. Мы могли бы покататься на лыжах или на санках. Или просто пойти погулять… Тэффи снова почувствовала волну боли, нахлынувшую на нее, и, не давая себе времени передумать, распахнула окно. Набрав полные пригоршни снега, она высыпала его на неприкрытые ступни Поля.
Первая его реакция была вполне удовлетворительной. Он резко стряхнул снег с ног, поджал их под себя, потом зарычал и рывком сел на кровати, сбросив одеяло. Широко открыв глаза, он посмотрел сначала на нее, потом на распахнутое окно, потом с растущим негодованием на тающий на простыне снег.
– Ты… ты… за что? – Он спрыгнул с кровати и попытался поймать Тэффи за руку. – Я убью тебя!
Несмотря на все ее проворство, он догнал ее и потащил к все еще распахнутому окну. Там он прижал ее к подоконнику и осыпал всю ее голову снегом.
– Прекрати, – крикнула Тэффи. – Ненавижу тебя!
Поль отпустил ее.
– Надо думать, ты таким образом просишь прощения?
– Нет, и мне не за что просить прощения. – Она откинула голову, вытряхивая из спутавшихся локонов снег. – Я просто разбудила тебя, чтобы сказать…
– Разбудила? – Он закрыл окно. – Черт, да ты едва не довела меня до сердечного приступа.
– Не смеши меня. – Тэффи без улыбки отпрянула в сторону. – У тебя нет сердца. Заявиться сюда и улечься спать рядом со мной…
– Интересно, а где мне спать, как не в собственной постели? – Он провел рукой по волосам. – Я не мог попасть сюда до четырех утра, а все из-за вас, чертовых баб.
– Как ребенок? С ним все в порядке? – спросила Тэффи, завидуя Клодии и ее материнскому счастью.
– Все отлично. – Поль зевнул и потянулся чуть ли не до потолка. – Это девочка. Слава Богу, рыжая. – Он улыбнулся. – В роду Сейлеров, слава Богу, никогда не было рыжих.
– Теперь будут.
– Не начинай все сначала. – Он опустил руки и шагнул к ней. – Когда я обнаружил тебя здесь, я подумал, что ты обрела рассудок.
– Безусловно… Оставь меня в покое!
Она отскочила назад, к стене, но это не помогло, она опять очутилась в его сильных объятиях, прижатая к любимой теплой груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
В любом случае я уеду домой, решила Тэффи, бредя куда глаза глядят. Меня ничто здесь не удерживает. Я ненавижу его и все, что связано с ним, все места, где мы были вдвоем…
Снова пошел снег. Белые хлопья падали на ее свитер, таяли и впитывались в белье, стекали по шее; ноги тоже промокли насквозь, пока она медленно шла по узким извилистым улочкам между высоких старых домов.
– Так вот, значит, куда я направлялась, – вслух произнесла Тэффи, глядя на мокрые пальцы, доставшие из промокшего кармана ключ, который она с гордостью приняла из рук Поля как знак доверия пять месяцев назад.
Лучше бы я выкинула его в Альзет, подумала она, а когда вошла, решила, что еще не поздно: она может выкинуть ключ из окна.
Тэффи зажгла свет в прихожей. Олениха с олененком все так же паслись у двери, белки по-прежнему собирали яблоки. Тщательно вырезанные из дерева голубки продолжали ворковать на своей ветке над вешалкой, где висели зимние пальто Тэффи и Поля.
Хотелось бы мне все здесь разбить, как он разбил мое сердце!
Она может побросать все это в реку.
Чучело пантеры утонет без следа, картины будут попорчены, деревянные животные не утонут, зато их унесет течением далеко-далеко, и он их не найдет.
– Но я не смогу так поступить, – громко заявила она, обращаясь к чернокожей девчушке и ягненку в гостиной. – Не бойтесь, мои дорогие, я не причиню вам вреда. Даже тебе, – перевела она взгляд на Венеру. – Хотя мне кажется, что ты как раз подходишь Полю как женщина: уже без одежды…
Одежда! Конечно, одежда!
Тэффи взлетела вверх по лестнице в гардеробную и бросилась открывать дверцы шкафов. Здесь, сдавшись на ее милость, висели его красивые костюмы, шелковые рубашки, мягкие свитера…
Потом аромат дикого тимьяна обволок ее, как облако, и она увидела свое платье, которое повесила сюда прошлой ночью, с завязанными вокруг него рукавами любимого пиджака Поля, «чтобы пиджак присматривал за платьем», как он выразился…
Тэффи заплакала. Всхлипывая, она схватила полную руку носовых платков, выглаженных и источающих тонкий запах тимьяна, и поплелась в спальню.
Она замерзла, устала и промокла. Хотя она знала, что не имеет права здесь находиться, потому что Поль не имел права ее сюда приглашать, она все равно направилась к огромной постели.
– Ненавижу его, – вслух сказала Тэффи, стягивая промокшие брюки, носки, белье и забираясь под прохладное покрывало, пахнущее диким тимьяном. – Я его действительно ненавижу! – повторяла она, вытирая слезы платками, оставшимися у нее в руках. – Если бы только я его так не любила…
К тому времени, когда последний, пятый платок пришел в негодность, ее глаза были настолько воспалены, что ей пришлось их закрыть. Тэффи уткнулась в мокрую подушку, свернулась калачиком под покрывалом, натянув его на обнаженные плечи, и отдалась ласковой тьме и теплу.
Но ее сны знали, чего она на самом деле хочет, и ей привиделось, что Поль снова с ней рядом, как это часто бывало наяву. Это не перешло в страстную любовную игру, но одно то, что он просто был рядом, вызывало чувство покоя и защищенности.
Как часто она вот так забывалась легким сном, когда он был рядом! И она могла верить, что он и вправду с ней, пока речные блики не заиграют на занавесках и не наступит утро…
И Поль был здесь, это был не сон. Она ощущала тепло его тела, его ладонь на плече, его ровное дыхание, шевелящее ее волосы.
Значит, сном было то, что происходило раньше. Занесенная снегом улица, женщина, носящая его ребенка, – ночной кошмар! Тэффи вздохнула и прильнула к его груди, начиная постепенно просыпаться.
Почему ее глазам больно смотреть на свет? Может быть, сегодня слишком яркое солнце? Она скользнула взглядом по разбросанной по полу одежде, увидела четыре скомканных платка, пятый притулился около подушки…
– Мерзавец! – Тэффи стряхнула с себя его руку и вскочила с кровати. – Подонок! Предатель! Негодяй!
Поль слегка вздохнул, но, казалось, и не думал просыпаться. Тэффи в ярости топнула ногой:
– Да как ты смел…
– Веди себя прилично, мышка, – пробормотал он в полусне и натянул одеяло на голову. Тэффи ошеломленно уставилась на него. Одеяла не хватило, чтобы прикрыть его всего, и сейчас сильные, гибкие ступни торчали наружу.
Тэффи потянулась сорвать с него одеяло, но остановилась. Да, он получит, что заслужил: она разбудит его и выскажет все, что о нем думает, но не сейчас. Сначала она оденется, потому что ее тело вышло из-под ее власти, а она не хотела, чтобы Поль это заметил. Она быстро натянула непросохшие брюки и футболку и подошла к окну отдернуть занавески.
Снег сверкал на подоконнике, и в солнечных лучах река блестела как серебро под бледно-голубым зимним небом. Мы могли бы покататься на лыжах или на санках. Или просто пойти погулять… Тэффи снова почувствовала волну боли, нахлынувшую на нее, и, не давая себе времени передумать, распахнула окно. Набрав полные пригоршни снега, она высыпала его на неприкрытые ступни Поля.
Первая его реакция была вполне удовлетворительной. Он резко стряхнул снег с ног, поджал их под себя, потом зарычал и рывком сел на кровати, сбросив одеяло. Широко открыв глаза, он посмотрел сначала на нее, потом на распахнутое окно, потом с растущим негодованием на тающий на простыне снег.
– Ты… ты… за что? – Он спрыгнул с кровати и попытался поймать Тэффи за руку. – Я убью тебя!
Несмотря на все ее проворство, он догнал ее и потащил к все еще распахнутому окну. Там он прижал ее к подоконнику и осыпал всю ее голову снегом.
– Прекрати, – крикнула Тэффи. – Ненавижу тебя!
Поль отпустил ее.
– Надо думать, ты таким образом просишь прощения?
– Нет, и мне не за что просить прощения. – Она откинула голову, вытряхивая из спутавшихся локонов снег. – Я просто разбудила тебя, чтобы сказать…
– Разбудила? – Он закрыл окно. – Черт, да ты едва не довела меня до сердечного приступа.
– Не смеши меня. – Тэффи без улыбки отпрянула в сторону. – У тебя нет сердца. Заявиться сюда и улечься спать рядом со мной…
– Интересно, а где мне спать, как не в собственной постели? – Он провел рукой по волосам. – Я не мог попасть сюда до четырех утра, а все из-за вас, чертовых баб.
– Как ребенок? С ним все в порядке? – спросила Тэффи, завидуя Клодии и ее материнскому счастью.
– Все отлично. – Поль зевнул и потянулся чуть ли не до потолка. – Это девочка. Слава Богу, рыжая. – Он улыбнулся. – В роду Сейлеров, слава Богу, никогда не было рыжих.
– Теперь будут.
– Не начинай все сначала. – Он опустил руки и шагнул к ней. – Когда я обнаружил тебя здесь, я подумал, что ты обрела рассудок.
– Безусловно… Оставь меня в покое!
Она отскочила назад, к стене, но это не помогло, она опять очутилась в его сильных объятиях, прижатая к любимой теплой груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36