– Арти зажал рукой рот. В углу комнаты лежала Джулия Кастильо, скрученная и искривленная. Между невидящими глазами у нее была такая же рана, и кровь была разбрызгана по стене за ней подобно рисунку на китайском веере.
Сестра стиснула зубы, чтобы не закричать.
В углу зашевелилась фигура, едва видимая при слабом свете огня.
– Входите,– сказал Дойл Хэлланд. – Извините за беспорядок. – Он стоял, выпрямившись во весь рост, его глаза отражали свет камина, словно кошачьи зрачки. – Раздобыли сладости, да? – Его голос был ленив, голос человека, который только что пообедал, но не мог отказаться от десерта. – Я тоже сделал свое дело.
– Боже мой… Боже мой, что здесь случилось? – Арти взялся за руку Сестры.
Дойл Хэлланд поднял палец в воздух и медленно направил его на Сестру. – Я вспомнил тебя,– сказал он мягко. – Ты – та женщина, которая входила в кинотеатр. Женщина с ожерельем. Видишь ли, я встретил в городе твоего друга. Который был полицейским. Я наткнулся на него, когда прогуливался. Сестра заметила отблеск его зубов, когда он ухмылялся, и ее колени почти подогнулись. – Мы приятно поболтали.
Джек Томашек, Джек Томашек не смог заставить себя пройти через Голландский тоннель. Он повернул назад, и где–то столкнулся лицом к лицу с…
– Он сказал мне, что кое–кто покинул остров,– продолжал Дойл Хэлланд. Он сказал, что среди них была одна женщина, но знаете ли, что еще он вспомнил о ней? Что у нее на шее была ранка в форме… да вы знаете. Он сказал мне, что она возглавляет группу людей, идущих на запад. – Его рука с вытянутым пальцем качалась взад и вперед. – Нехорошо, нехорошо. Несправедливо подкрадываться, когда я повернулся спиной.
– Вы убили их. – Ее голос дрожал.
– Я дал им успокоение. Один из них умирал, другой был наполовину мертвым. На что им еще можно было надеяться? Я имею в виду, на что–то, действительно реальное.
– Вы… пошли за мной? Почему?
– Вы выбрались. Вы вывели других наружу. Это не очень справедливо. Вы обязаны позволять смерти действовать так, как она пожелает. Но я рад, что пошел за вами… потому что у вас есть кое–что, интересующее меня очень сильно. – Его палец указывал на пол. – Вы можете положить его у моих ног.
– Что?
– Вы знаете что. Ту стеклянную вещицу. Давайте, не разыгрывайте сцену.
Он ждал. Сестра поняла, что не почувствовала тогда его холодного следа, когда встретилась с ним в кинотеатре на Сорок Второй улице, потому что в кинотеатре всегда было прохладно. А теперь он был здесь и хотел забрать единственное напоминание о красоте, которое у нее сохранилось. – Как вы смогли найти меня? – спросила она, пытаясь сообразить, как бы выбраться наружу. За закрытой дверью за ее спиной причитал и выл ветер.
– Я знал, что раз вы прошли через Голландский тоннель, вы обязательно пересечете Джерси Сити. Я пошел по тому пути, по которому идти было легче, и увидел огонь. Я стоял, слушая вас и наблюдая. А потом нашел осколок цветного стекла и понял, что это за место. Я нашел и тело, и снял с него одежду. Я могу сделать любой размер подходящим для меня. Понимаете? – Его плечи неожиданно заиграли мускулами, позвоночник удлинился. Одеяние лопнуло и разошлось по швам. Он стал на два дюйма выше, чем был.
Арти застонал, качая головой из стороны в сторону. – Я не… я не понимаю.
– Вам и не нужно. Это дело между леди и мною.
– Что… вы? – Она сопротивлялась побуждению отступить перед ним, потому что боялась, что один шаг назад – и он вихрем бросится на нее.
– Я – победитель,– сказал он. – И знаете что? Мне даже не пришлось для этого потрудиться. Я просто лежал на спине, и все пришло ко мне само. Его ухмылка напоминала оскал дикаря. – Наступило время моей вечеринки, леди! И вечеринка моя будет продолжаться долго–предолго.
Сестра сделала шаг назад. Дойл Хэлланд проскользнул вперед. – То стеклянное колечко слишком хорошенькое. Не знаете ли вы, что это такое?
Она покачала головой.
– Я тоже не знаю – но я знаю, что мне оно не нравится.
– Почему? Какое вам до него дело?
Он остановился, его глаза сузились. – Оно опасно. Для вас, я имею в виду. Оно дает вам фальшивую надежду. Я слушал всех вас, всю ерунду о красоте и надежде и песке несколько ночей. Мне пришлось держать язык за зубами, а не то я рассмеялся бы вам в лицо. Теперь… вы скажете мне, что не верите на самом деле в эту чепуху и придерживаетесь моего мнения, да?
– Я на самом деле верю,– сказала Сестра сурово, только голос ее немного дрожал.
– Я боялся этого. – Все еще усмехаясь, он наклонился к металлическому осколку в своей ноге, испачканному запекшейся кровью. Он начал вынимать его, и Сестра поняла, чем были сделаны те ранения. Он вытащил этот импровизированный кинжал и занес его. Его нога не кровоточила.
– Отдай его мне,– сказал он голосом, мягким, как черный бархат.
Тело Сестры дернулось. Сила воли, казалось, покидала ее, будто ее душа превратилась в решето. Пораженная и изумленная, она хотела пойти к нему, хотела добраться до дна сумки и вытащить кольцо, хотела положить его ему в руку и подставить свое горло под нож. Это было просто необходимо сделать, и любое сопротивление казалось непостижимо трудным.
Вся дрожа, с округлившимися и слезящимися глазами, она просунула руку в сумку, пробираясь ей мимо свертков и банок, и дотронулась до кольца.
Бриллиантово–белый свет ярко вспыхнул под ее пальцами. Это свечение заставило ее прийти в себя, сила воли вернулась к ней. Ее ноги стали несгибаемыми, она будто бы приклеилась к полу.
– Ну же, отдай его папочке,– сказал он – но это был чуждый, совсем грубый голос. Ему раньше всегда повиновались, но сейчас он мог чувствовать ее сопротивление. Она была упрямее, чем ребенок, отказывающийся уходить от телевизора. Если бы он вгляделся в ее глаза, то увидел бы в них смутные образы: мигающий голубой свет, мокрое от дождя шоссе, очертания женщин, идущих через темный коридор, ощущение шероховатости бетона и сильных дуновений ветра. Эта женщина, понял он, испытывала слишком сильное сострадание к тем, кто ее окружал.
– Я сказал… Отдай его мне. Сейчас же.
И, после нескольких секунд борьбы, он победил. Он победил, потому что знал, что он должен победить.
Сестра попыталась заставить свои ноги не идти вперед, но они продолжали нести ее вперед, словно бы пытаясь отломиться у колен и продолжать идти без туловища. Его голос лишал ее воли, заставлял ее идти вперед. – Вот так. Иди, принеси его мне.
– Хорошая девочка,– сказал он, когда она была в нескольких шагах от него. За ее спиной Арти Виско съежился около двери.
Дойл Хэлланд медленно двинулся вперед чтобы взять кольцо. Его рука замерла в нескольких дюймах от него. Драгоценность сильно пульсировала. Он склонил голову набок. Такой вещи не должно существовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128