После окончания репетиции он выбирал какую-нибудь одну из нас для индивидуальных занятий, остальных отправлял домой. В его кабинете стояла раскладушка, нелегально он жил в клубе, бросив жену с ребенком, но оставив им квартиру. Индивидуальные занятия были прелестны, словами Ромео он признавался в любви, запечатывал наши уста театральным поцелуем, а дальше показывал то, чего в пьесе не было, зато было в очень красивом западном фильме, который он нам крутил в клубе. Голая задница киношного Ромео была более гладкой, чем у него, да и лет западному артисту было сильно меньше - режиссер фильма тоже, как и наш, пытался придать возрастную достоверность героям, по слухам же, приставал на площадке к юной красотке Джульетте, - но мы входили в образ, любили до гроба-склепа, готовы были к принятию любого яда, лишь бы очередь индивидуальных занятий быстрее двигалась.
С быстротой движения очереди развивались и другие события нашей драмы. Одна из Джульетт оказалась беременной. Ого! “Я знал куда моложе матерей!” Ну, мы, скажем, моложе матерей не знали, да и другие, видно, тоже. Разразился грандиозный скандал. Сначала отец Джульетты Капулетти - бригадир с нашего завода - пришел с монтировкой и выломил дверь кабинета незадачливого “Ромео в возрасте”. Режиссеру как раз хватило времени деконструкции для того, чтобы спастись бегством через окно. Дальше началась война между двумя благородными домами в Вероне, где встречают нас события: то Министерство культуры хотело лишить наш театр своего покровительства, которого Ромео добивался, униженно обивая чиновничьи пороги, а министерство, к которому относился наш завод, и, соответственно, клуб прикрывали бедолагу, так как позор грозил увольнениями от клубного уровня до заводского и даже самого министерского. То, наоборот, наше министерство обвинило источником разврата Министерство культуры, в котором все чиновники, как известно, педерасты. В конце концов скандал был разрешен на уровне тогдашнего городского начальства в лице Герцога, режиссеру разрешили жениться на несовершеннолетней, а наш театр от греха подальше отправили в дружескую социалистическую страну на фестиваль молодых дарований, где - чтобы искупить позор кровью - мы все выложились в нашем театре Карабаса-Барабаса и получили главный приз.
Беременную Джульетту родители за границу не пустили, а безродному зятю указали оставаться жить в своем кабинете без дверей, так как места в их квартире и так не хватало. После успешных гастролей и указаний “сверху” министерства сложили оружия и заключили мир - молодожены через завод получили отдельную квартиру, а театр из любительского перешел на официальное положение и получил низшую профессиональную категорию. К этому времени я тоже забеременела, о чем сообщила товарищу Монтекки. Он был взбешен и обозвал меня шантажисткой и истеричкой.
Наш герой-любовник выражал все свои эмоции через доступные ему средства. Он задумал новый спектакль, который отражал бы все события последнего времени. Лучше всего для этого подходила русская народная сказка “Звери в яме”, где вынужденные жить друг с другом в замкнутом пространстве звери начинают по-одному съедать друг друга. Действующим персонажам были приданы образы начальников двух враждующих министерств и города, которые путем хитростей пытаются выжить один за счет другого. Последними в яме остаются волк и лиса - я и он. Он - самый смелый из всех зверей, самый свободолюбивый, не умеет участвовать в интригах, добивается всего честными поединками. Я - хитрая, коварная и подлая. Сначала подставляю под взрослых зверей своих лопоухих подружек - овцу и козу - и остаюсь единственной самкой в зверинце. По пьесе, одна за другой бывшие Джульетты оказываются съеденными. Потом, когда уже и других зверей мы с волком съели, я затеяла серьезную игру и с ним самим. Он по-настоящему увлечен мною и уже почти поддается моим чарам, которые должны погубить его, но в последнюю минуту понимает, что дороже всего ему свобода, и находит силы выпрыгнуть из ямы, чтобы покинуть этот зачарованный лес, это болото, этот загон для зверей. Он выбирает путь, ведущий в другой лес - светлый и прекрасный ольховник, ельник или корабельную рощу, где звери не едят друг друга, где все равны, такой диснеевский вариант “Книги джунглей”. После премьеры наш спектакль закрыли как антисоветский, яму прозорливо сравнивали с нашей страной, а действующих лиц - с членами Политбюро, волк был воплощением диссидентствующего художника, а моего персонажа - лису - почему-то считали Галиной Брежневой. Полный бред!
Я не знала, что мне делать со своим “интересным” положением, режиссер натравил на меня молодую жену, которая с другими обманутыми Джульеттами устроила мне “темную” с вырыванием волос. Безобразную сцену прекратили наши мальчики-студийцы, которые под угрозами вытащили меня из кучи с вырванным клоком волос, подбитым глазом и сломанным каблуком. Я поняла, что побоище было срежиссированно по тому же принципу, что и “Звери в яме”, - меня хотели съесть, и им это удалось, студию я оставила, да и зачем она была мне сейчас нужна? Ромео Монтекки превратился в Волка, и, хотя ноги, грудь и руки оставались теми же, роза больше не пахла розой, от бывшего Ромео теперь разило лесной псиной. Я ему тоже нужна была не как хорошенькая малолетка с конкретным именем и фамилией и даже не как Джульетта - этого ему и дома от жены выше крыши хватало, я была не я, а некая неизвестная мне Ширли Макклейн. Как я узнала, эта Ширли - американская актриса, известная где угодно, только не у нас. Популярная в своей тусовке, она стала любовницей одного нашего режиссера, которого какое-то время содержала и пропихивала в Голливуд, преумножая традицию, заложенную Айседорой Дункан и продолженную Мариной Влади, хотя материал у бедняжки Ширли был пожиже, чем у этих первопроходок. У нашего же бедолаги из заводского клуба не было связей доползти до Голливуда, так что заместительницей Ширли служила я, тоже, как и он, бесполезная по своей сути - каков поп, таков и приход. Занимаясь со мной сексом, он, как мог, продолжал свое соревнование с блатным гением, как бы наставляя рога этому небожителю из советской элиты, в мечтах представляя меня своей музой. Вот и все про Ширли-Мырли.
Что мне было делать дальше? Вспомнила, что Джульетта от любви пыталась травиться, потом зарезалась. Я достала какие-то бабкины лекарства, выпила их все залпом, а потом выпрыгнула из окна, попала на ветви дерева и шмякнулась на газон. Мой прыжок спас мне жизнь. Дома бы меня никто до вечера не нашел, а так летунью заметили, и “скорая” пришла вовремя. В больнице мне сделали промывание, заодно произошел выкидыш, к этому добавились множественные переломы рук и ног, смещение позвонков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25