- Вы совершаете чудовищную ошибку. Эрик ничего не имеет общего с... ни с чем. С этим убийством. Ничего, говорю я вам! Я знаю.
- Вы были с ним после десяти тридцати в тот вечер? В его обсерватории? Если не были, милая леди, вы ничего не знаете.
- Я знаю Эрика! Знаю, что он совершенно не способен на...
- Личные аттестации меня не интересуют, - перебил я. - Если вы столько знаете, то, может быть, объясните, как ваш брат положил за последние четыре месяца тысячу фунтов в банк? Пятьсот фунтов третьего июля и столько же третьего октября. Сможете объяснить?
Они испуганно переглянулись, не скрывая этого. Чессингему удалось заговорить не сразу, а когда он заговорил, голос был хриплым и дрожащим.
- Это клевета! Кто-то хочет меня оклеветать.
- Не кричите и объясните вразумительно, - устало сказал я. - Откуда эти деньги, Чессингем? Прежде чем ответить, он помолчал с минуту.
- От дяди Джорджа, - жалким шепотом произнес он, уставившись в потолок.
- Очень любезно с его стороны, - мрачно сказал я. - Кто же он такой?
- Мамин брат, - все еще шепотом пояснил он. - Проклятье нашей семьи. Он утверждал, что совершенно невиновен в преступлениях, которые ему приписали, но факты были так убедительны, что ему пришлось бежать из Англии.
Я пристально поглядел на него. Такой двусмысленный разговор не очень-то был мне по душе, особенно после бессонной ночи в восемь часов утра.
- О чем вы говорите? Какие преступления?
- Не знаю, - отчаянно сказал он. - Мы никогда не видели его... он два раза звонил в Мортон. Мама никогда о нем не упоминала, мы до недавнего времени даже не подозревали о его существовании.
- Вы об этом тоже знали? - спросил я Стеллу.
- Конечно, знала.
- А ваша мать?
- Разумеется, - ответил Чессингем, - ведь я говорил, что она никогда не упоминала о нем и его существовании. Во всяком случае, в чем бы его ни обвиняли, это неприятно. Он сказал, если мама узнает, от кого деньги, то назовет их грязными и откажется от них. Мы... и Стелла... хотим послать ее за границу лечиться. Эти деньги помогут.
- Да, они вам помогут взобраться на виселицу в Олд-Бейли, - грубо сказал я. - Где родилась ваша мать?
- В Альфингеме, - ответила Стелла, так как Чессингем был не в состоянии отвечать.
- А как ее девичья фамилия?
- Джей Барклай.
- Где у вас телефон? Хочу позвонить. Она сказала где, я вышел из холла и соединился с Шефом. Через четверть часа я вернулся. Оба сидели в тех же позах.
- Господи, да вы прекрасная пара, - восхищенно воскликнул я, конечно, вам и в голову не приходило обратиться в Сомерсет. Что бы получилось? Вы знали, что потеряли бы время. Дядя Джордж никогда не существовал. У вашей матери никогда не было брата. И для вас это не новость. Ну-с, Чессингем, у вас было время придумать более подходящее объяснение. Не уверен, что вы придумаете что-либо более оригинальное о давшем вам тысячу фунтов человеке. - Он и не придумывал. Он безнадежно уставился на меня, затем поглядел на сестру и себе под ноги. Я сказал ободряюще: - Ну, не надо торопиться. У вас будет несколько недель придумать историю получше. Однако хотелось бы повидать вашу маму.
- Оставьте ее в покое, черт вас возьми. - Чессингем так стремительно вскочил, что опрокинул стул, на котором сидел. - Моя мать больная старая женщина. Оставьте ее в покое, слышите, Кэвел?!
- Пожалуйста, пойдите и скажите вашей маме, что через минуту я поднимусь к ней, - обратился я к Стелле.
Чессингем рванулся ко мне, но его сестра встала между нами.
- Не надо, Эрик. Пожалуйста, успокойся. - Она посмотрела на меня, будто пригвоздила взглядом к стене, и сказала горько: - Разве ты не видишь, что мистер Кэвел - человек, который все делает по-своему?
В этом она была права. Беседа с миссис Чессингем заняла не более десяти минут, не самых приятных в моей жизни. Когда я спустился вниз, они ждали меня в холле. С наполненными слезами глазами Стелла подошла ко мне, бледная и испуганная.
- Вы совершаете чудовищную ошибку, мистер Кэвел, чудовищную ошибку. Эрик мой брат. Я знаю его, я знаю его. Клянусь, он абсолютно ни в чем не виновен.
- У него будет возможность доказать это. - Иной раз я ненавидел себя, и сейчас настало именно такое время. - Чессингем, благоразумнее для вас было бы собрать чемодан. Запастись, по крайней мере, дня на два.
- Вы забираете меня? - отрешенно и безнадежно спросил он.
- У меня нет ни ордера, ни права на это. Кто-нибудь другой придет, не беспокойтесь. И не глупите. Даже мышь не пробежит сквозь кордон вокруг этого дома.
- К-к-кордон? - захлопал он глазами. - Хотите сказать, что полиция вокруг...
- Думаете, мы хотим, чтобы вы улетели из страны первым же рейсом? спросил я. - Как ваш старый дорогой дядя Джордж?
Это под занавес были самые подходящие слова. И я оставил их размышлять над ними.
Хартнелл был очередным и последним, кого я хотел посетить перед завтраком в это утро. На полпути к нему я зашел в телефон-автомат и позвонил в "Вогоннер". Вскоре к телефону подошла Мэри. Спросила, как я себя чувствую, я ответил, что великолепно. Она обозвала меня лгуном. После этого я сказал, что вернусь в отель к девяти, и попросил приготовить завтрак, а к нему пригласить, если возможно, Харденджера. Закончив разговор, я вышел из будки. Машина моя стояла невдалеке, и я поспешил к ней, так как все еще шел холодный дождь. Но, полуоткрыв дверцу машины, я замер и уставился на некую направляющуюся в мою сторону личность.
Совсем забыв, что спешу, я разглядывал среднего возраста человека, хорошо одетого, в плаще и фетровой шляпе, который вел себя довольно нелепо. Он шел в ста ярдах от меня по полной воды придорожной канаве, размахивая широко раскинутыми руками, и гнал перед собой ногой ржавую консервную банку. С каждым ударом из-под его ноги разлетались веером брызги воды.
Некоторое время я наблюдал это представление, пока не почувствовал, что барабанящий по спине дождь проник за шиворот и ноги промокли. Даже если это сбежавший из бедлама сумасшедший, не стоило смотреть на него дольше. Не отрывая взгляда от этого привидения, я скоренько уселся в машину, но, захлопывая за собой дверцу, тотчас почувствовал, что задачей этого типа, гоняющего банку под дождем, вовсе не было показывать уровень ненормальности в деревенском Уилтшире. Он просто отвлек мое внимание от заднего сиденья машины, где кто-то спрятался, скорчившись на полу.
Я услышал шорох, хотел повернуться, но было поздно: дубинка уже опускалась. Моя левая нога еще не уперлась в педаль. Кроме того, неизвестный спрятался с левой, точнее - с моей слепой стороны. Дубинка опустилась на мой затылок пониже левого уха, сильно и точно. Я мгновенно потерял сознание, так что не почувствовал даже боли.
Нельзя сказать, что я очнулся. Слово "очнулся" означает короткий и быстрый промежуток времени перехода от бессознательного к сознательному состоянию, но со мной было не так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
- Вы были с ним после десяти тридцати в тот вечер? В его обсерватории? Если не были, милая леди, вы ничего не знаете.
- Я знаю Эрика! Знаю, что он совершенно не способен на...
- Личные аттестации меня не интересуют, - перебил я. - Если вы столько знаете, то, может быть, объясните, как ваш брат положил за последние четыре месяца тысячу фунтов в банк? Пятьсот фунтов третьего июля и столько же третьего октября. Сможете объяснить?
Они испуганно переглянулись, не скрывая этого. Чессингему удалось заговорить не сразу, а когда он заговорил, голос был хриплым и дрожащим.
- Это клевета! Кто-то хочет меня оклеветать.
- Не кричите и объясните вразумительно, - устало сказал я. - Откуда эти деньги, Чессингем? Прежде чем ответить, он помолчал с минуту.
- От дяди Джорджа, - жалким шепотом произнес он, уставившись в потолок.
- Очень любезно с его стороны, - мрачно сказал я. - Кто же он такой?
- Мамин брат, - все еще шепотом пояснил он. - Проклятье нашей семьи. Он утверждал, что совершенно невиновен в преступлениях, которые ему приписали, но факты были так убедительны, что ему пришлось бежать из Англии.
Я пристально поглядел на него. Такой двусмысленный разговор не очень-то был мне по душе, особенно после бессонной ночи в восемь часов утра.
- О чем вы говорите? Какие преступления?
- Не знаю, - отчаянно сказал он. - Мы никогда не видели его... он два раза звонил в Мортон. Мама никогда о нем не упоминала, мы до недавнего времени даже не подозревали о его существовании.
- Вы об этом тоже знали? - спросил я Стеллу.
- Конечно, знала.
- А ваша мать?
- Разумеется, - ответил Чессингем, - ведь я говорил, что она никогда не упоминала о нем и его существовании. Во всяком случае, в чем бы его ни обвиняли, это неприятно. Он сказал, если мама узнает, от кого деньги, то назовет их грязными и откажется от них. Мы... и Стелла... хотим послать ее за границу лечиться. Эти деньги помогут.
- Да, они вам помогут взобраться на виселицу в Олд-Бейли, - грубо сказал я. - Где родилась ваша мать?
- В Альфингеме, - ответила Стелла, так как Чессингем был не в состоянии отвечать.
- А как ее девичья фамилия?
- Джей Барклай.
- Где у вас телефон? Хочу позвонить. Она сказала где, я вышел из холла и соединился с Шефом. Через четверть часа я вернулся. Оба сидели в тех же позах.
- Господи, да вы прекрасная пара, - восхищенно воскликнул я, конечно, вам и в голову не приходило обратиться в Сомерсет. Что бы получилось? Вы знали, что потеряли бы время. Дядя Джордж никогда не существовал. У вашей матери никогда не было брата. И для вас это не новость. Ну-с, Чессингем, у вас было время придумать более подходящее объяснение. Не уверен, что вы придумаете что-либо более оригинальное о давшем вам тысячу фунтов человеке. - Он и не придумывал. Он безнадежно уставился на меня, затем поглядел на сестру и себе под ноги. Я сказал ободряюще: - Ну, не надо торопиться. У вас будет несколько недель придумать историю получше. Однако хотелось бы повидать вашу маму.
- Оставьте ее в покое, черт вас возьми. - Чессингем так стремительно вскочил, что опрокинул стул, на котором сидел. - Моя мать больная старая женщина. Оставьте ее в покое, слышите, Кэвел?!
- Пожалуйста, пойдите и скажите вашей маме, что через минуту я поднимусь к ней, - обратился я к Стелле.
Чессингем рванулся ко мне, но его сестра встала между нами.
- Не надо, Эрик. Пожалуйста, успокойся. - Она посмотрела на меня, будто пригвоздила взглядом к стене, и сказала горько: - Разве ты не видишь, что мистер Кэвел - человек, который все делает по-своему?
В этом она была права. Беседа с миссис Чессингем заняла не более десяти минут, не самых приятных в моей жизни. Когда я спустился вниз, они ждали меня в холле. С наполненными слезами глазами Стелла подошла ко мне, бледная и испуганная.
- Вы совершаете чудовищную ошибку, мистер Кэвел, чудовищную ошибку. Эрик мой брат. Я знаю его, я знаю его. Клянусь, он абсолютно ни в чем не виновен.
- У него будет возможность доказать это. - Иной раз я ненавидел себя, и сейчас настало именно такое время. - Чессингем, благоразумнее для вас было бы собрать чемодан. Запастись, по крайней мере, дня на два.
- Вы забираете меня? - отрешенно и безнадежно спросил он.
- У меня нет ни ордера, ни права на это. Кто-нибудь другой придет, не беспокойтесь. И не глупите. Даже мышь не пробежит сквозь кордон вокруг этого дома.
- К-к-кордон? - захлопал он глазами. - Хотите сказать, что полиция вокруг...
- Думаете, мы хотим, чтобы вы улетели из страны первым же рейсом? спросил я. - Как ваш старый дорогой дядя Джордж?
Это под занавес были самые подходящие слова. И я оставил их размышлять над ними.
Хартнелл был очередным и последним, кого я хотел посетить перед завтраком в это утро. На полпути к нему я зашел в телефон-автомат и позвонил в "Вогоннер". Вскоре к телефону подошла Мэри. Спросила, как я себя чувствую, я ответил, что великолепно. Она обозвала меня лгуном. После этого я сказал, что вернусь в отель к девяти, и попросил приготовить завтрак, а к нему пригласить, если возможно, Харденджера. Закончив разговор, я вышел из будки. Машина моя стояла невдалеке, и я поспешил к ней, так как все еще шел холодный дождь. Но, полуоткрыв дверцу машины, я замер и уставился на некую направляющуюся в мою сторону личность.
Совсем забыв, что спешу, я разглядывал среднего возраста человека, хорошо одетого, в плаще и фетровой шляпе, который вел себя довольно нелепо. Он шел в ста ярдах от меня по полной воды придорожной канаве, размахивая широко раскинутыми руками, и гнал перед собой ногой ржавую консервную банку. С каждым ударом из-под его ноги разлетались веером брызги воды.
Некоторое время я наблюдал это представление, пока не почувствовал, что барабанящий по спине дождь проник за шиворот и ноги промокли. Даже если это сбежавший из бедлама сумасшедший, не стоило смотреть на него дольше. Не отрывая взгляда от этого привидения, я скоренько уселся в машину, но, захлопывая за собой дверцу, тотчас почувствовал, что задачей этого типа, гоняющего банку под дождем, вовсе не было показывать уровень ненормальности в деревенском Уилтшире. Он просто отвлек мое внимание от заднего сиденья машины, где кто-то спрятался, скорчившись на полу.
Я услышал шорох, хотел повернуться, но было поздно: дубинка уже опускалась. Моя левая нога еще не уперлась в педаль. Кроме того, неизвестный спрятался с левой, точнее - с моей слепой стороны. Дубинка опустилась на мой затылок пониже левого уха, сильно и точно. Я мгновенно потерял сознание, так что не почувствовал даже боли.
Нельзя сказать, что я очнулся. Слово "очнулся" означает короткий и быстрый промежуток времени перехода от бессознательного к сознательному состоянию, но со мной было не так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58