Разумеется, японские.
— Это совет Хаями? — спрашиваю. — Ультрастабильное АТОМное харакири?
— Пулеголовый давно уже — пустоголовый. — Дайсукэ не волнует, что его соотечественник (как утверждают Анна с Борисом) на третьей конференции предсказал РЫВОК правильного размера, трехсекундное глиссандо. — Ему просто повезло, вот и все.
— И все-таки он сумел сосчитать до трех, — рассудительно говорит Анна.
Посмотрим. В любом случае Хаями, два эльфенка и два неведующих давно должны были прийти в Женеву. Почему Шпербер не появился на третьей конференции? Во время работы над 13-м номером, вспоминает Дайсу-кэ, он часто повторял, что Тийе умер от руки не «Спящей Красавицы», а Мёллера, чему мы все видели неприкрашенное подтверждение на мосту около замка. Шперберу требовалась безопасность.
— Может, и от «Группы 13»? — спрашивает Борис.
Дайсукэ не верит в существование людей, «затеявших уборку всего мира». Хотя казнь Торгау выполнена совсем не в стиле работ «Спящей Красавицы». А впрочем, кто из нас может похвастаться, что досконально знает, чем кто-то другой занимался последние два-три года безвременья.
Минуем Морж. Сен-Пре. Ночлег неподалеку от Ролле. Поход вчетвером напоминает наше женевское начало, хотя белые пятна на хронопланшетах спутников имеют подозрительный и небезопасный вид. Вместе с оружием я — о чем мог бы догадаться раньше — отделался и от страха, который в моей стадии лучше побыстрее сдать в гардероб (Пункт № 8, левый ангар). Хроно-сфера четырех, в которой мы почти непринужденно шагаем рядом или друг за другом без обрыва акустического контакта, волшебна и роскошна, и все чаще мы даже пренебрегаем ею, веря в легкость ее восстановления, и то и дело разбиваемся на пары. Только теперь я могу дольше и без помех общаться с Анной, идя в арьергарде и глядя в спины столь разных мужчин. Реванш за годы отсутствия оживленного поля зрения, которое теперь будто бросает на солнечно-ясное окружение рефлексные отблески света еще ярче и непривычно оживляет рыболовов и купальщиков, потных посетителей заправок и закусочных, едоков обеда и пляжных ленивцев, как если бы ты шел с ярким фонарем ночью по кабинету восковых фигур (которые сделаны столь же натуралистично, как Макмастер из Монтрё). Рюкзак Анны, по-моему, тоже полегчал на несколько штук пистолетов, ножей и мин. На ней губительно короткие шорты и модная футболка, причем ехидную дизайнерскую фантазию, видимо, вдохновили майки рабочих на стройке. Шагая рядом, я осознаю, что эрегированный гелий моей фантазии сильно накачал ее образ. Она тонка и жилиста, совсем не нежно-молочна в духе Мэрилин Монро. Несколько тысяч километров пешком, разумеется, повлияли на ее фигуру. Мы не играем в игры вроде «лучше бы мы не целовались», зато увлечены другой, по-моему, столь же бессмысленной и надуманной, пока ноги несут нас, возможно, навстречу уничтожению безвременья. Отнесемся же к этому как к завещанию: что могли бы мы сделать, а что — нет (с широким размахом зомби). Например, подарить человечеству новую, лучшую историю, подменив миллионы учебников на 150 языках. Обогатить всех бедняков, а не нескольких, лично знакомых нам. Спасти каждую потенциальную жертву аварии, устроив систематический обход всех тротуаров и барьеров безопасности, вместо того, чтобы помочь нескольким случайно встреченным велосипедистам и замершим в воздухе детям, отмеченным печатью автомобильной смерти (правда, для спасения некоторых нам недоставало хирургических навыков).
Для позитивной деятельности у нас вообще не много простора, считает Анна, даже в самом эгоистичнейшем смысле, чему свидетельство случай журналиста Феникса, которого я даже не должен пытаться вспомнить, ибо Шпербер изменил имя. История была опубликована в одиннадцатом «Бюллетене», открытое признание, демонстрирующее последствия перерождения. Феникс был захвачен идеей в момент возможного ново-течения времени оказаться мультимиллионером с грандиозной виллой, автопарком, личным самолетом, бассейном и прочими благами и подыскивал себе подходящие объекты и субъектов. Поначалу он думал о почти никому не известном Крезе с имениями по всему миру, который лишь редко или почти никогда не навещает свою европейскую резиденцию. Потом решил провернуть покупку какого-нибудь пустующего строения (и затем спокойно наполнить его брильянтами, золотом и деньгами). Но возможные разоблачения оказывались столь бесчисленны, доступная информация — за невозможностью открыть сейфы, включить компьютеры, посмотреть и подделать все необходимые договора и документы во всех надлежащих учреждениях — так ничтожна, что в конечном итоге успех обещал лишь феномен отражения реальности со всеми ее псевдоклонами, восковыми фигурами и человеческими копиями, которыми она не устает встречать, радовать и тревожить нас, с тех пор как мы вступили в эпоху безвременья. Ему требовалось перерождение путем субституции, то есть надо было устранить и заменить собой реально существующего двойника или как минимум человека, которого он смог бы имитировать настолько удачно, чтобы не только посторонние, но и дальние знакомые, которых он старался бы держать на расстоянии, не заподозрили бы подвоха. После трехлетних исследований в Германии, Франции, Италии и Швейцарии он нашел одинокого богача, по иронии судьбы неподалеку от Женевы, обладателя один-надцатикомнатной виллы на озере, у которого был тот же (скрытый Шпербером) родной язык, что и у Феникса, и которого Шпербер назвал просто О. Пять лет разницы в возрасте было нетрудно сымитировать, к тому же в биологически простейшем направлении. На вилле проживали: экономка и кухарка в одном лице (весьма практично), садовник и молодая секретарша, которым Феникс устроил общий сбор перед садовыми воротами, где стоял хозяйский — судя по расстоянию до ограды — черный лимузин. Теракт с невероятным количеством плас-тита планировался секунды через три после вспышки глобального бикфордова шнура реального времени (нам остается только гадать, хватило ли промежутка РЫВКА). Над самим О., для которого все несомненно посчитают уготовленной бомбу в машине, несчастным образом разорвавшую на куски его шофера и трех единственных работников, с которыми он общался, уже давно поросла трава, поскольку Феникс похоронил его в его же собственном саду, точнее, этим захоронением, два метра под землей, его и убив (то есть с неопределенным и, наверное, пока даже не наступившим моментом преступления). Поскольку он несколько недель спал в шезлонге над местом захоронения жертвы, хроносферно ухоженная поверхность газона над могилой опять приобрела нетронутый вид. Проблемы у Феникса начались в тот момент, когда ему взбрело в голову еще раз изучить внутренность препарированного лимузина на предмет подозрительных улик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— Это совет Хаями? — спрашиваю. — Ультрастабильное АТОМное харакири?
— Пулеголовый давно уже — пустоголовый. — Дайсукэ не волнует, что его соотечественник (как утверждают Анна с Борисом) на третьей конференции предсказал РЫВОК правильного размера, трехсекундное глиссандо. — Ему просто повезло, вот и все.
— И все-таки он сумел сосчитать до трех, — рассудительно говорит Анна.
Посмотрим. В любом случае Хаями, два эльфенка и два неведующих давно должны были прийти в Женеву. Почему Шпербер не появился на третьей конференции? Во время работы над 13-м номером, вспоминает Дайсу-кэ, он часто повторял, что Тийе умер от руки не «Спящей Красавицы», а Мёллера, чему мы все видели неприкрашенное подтверждение на мосту около замка. Шперберу требовалась безопасность.
— Может, и от «Группы 13»? — спрашивает Борис.
Дайсукэ не верит в существование людей, «затеявших уборку всего мира». Хотя казнь Торгау выполнена совсем не в стиле работ «Спящей Красавицы». А впрочем, кто из нас может похвастаться, что досконально знает, чем кто-то другой занимался последние два-три года безвременья.
Минуем Морж. Сен-Пре. Ночлег неподалеку от Ролле. Поход вчетвером напоминает наше женевское начало, хотя белые пятна на хронопланшетах спутников имеют подозрительный и небезопасный вид. Вместе с оружием я — о чем мог бы догадаться раньше — отделался и от страха, который в моей стадии лучше побыстрее сдать в гардероб (Пункт № 8, левый ангар). Хроно-сфера четырех, в которой мы почти непринужденно шагаем рядом или друг за другом без обрыва акустического контакта, волшебна и роскошна, и все чаще мы даже пренебрегаем ею, веря в легкость ее восстановления, и то и дело разбиваемся на пары. Только теперь я могу дольше и без помех общаться с Анной, идя в арьергарде и глядя в спины столь разных мужчин. Реванш за годы отсутствия оживленного поля зрения, которое теперь будто бросает на солнечно-ясное окружение рефлексные отблески света еще ярче и непривычно оживляет рыболовов и купальщиков, потных посетителей заправок и закусочных, едоков обеда и пляжных ленивцев, как если бы ты шел с ярким фонарем ночью по кабинету восковых фигур (которые сделаны столь же натуралистично, как Макмастер из Монтрё). Рюкзак Анны, по-моему, тоже полегчал на несколько штук пистолетов, ножей и мин. На ней губительно короткие шорты и модная футболка, причем ехидную дизайнерскую фантазию, видимо, вдохновили майки рабочих на стройке. Шагая рядом, я осознаю, что эрегированный гелий моей фантазии сильно накачал ее образ. Она тонка и жилиста, совсем не нежно-молочна в духе Мэрилин Монро. Несколько тысяч километров пешком, разумеется, повлияли на ее фигуру. Мы не играем в игры вроде «лучше бы мы не целовались», зато увлечены другой, по-моему, столь же бессмысленной и надуманной, пока ноги несут нас, возможно, навстречу уничтожению безвременья. Отнесемся же к этому как к завещанию: что могли бы мы сделать, а что — нет (с широким размахом зомби). Например, подарить человечеству новую, лучшую историю, подменив миллионы учебников на 150 языках. Обогатить всех бедняков, а не нескольких, лично знакомых нам. Спасти каждую потенциальную жертву аварии, устроив систематический обход всех тротуаров и барьеров безопасности, вместо того, чтобы помочь нескольким случайно встреченным велосипедистам и замершим в воздухе детям, отмеченным печатью автомобильной смерти (правда, для спасения некоторых нам недоставало хирургических навыков).
Для позитивной деятельности у нас вообще не много простора, считает Анна, даже в самом эгоистичнейшем смысле, чему свидетельство случай журналиста Феникса, которого я даже не должен пытаться вспомнить, ибо Шпербер изменил имя. История была опубликована в одиннадцатом «Бюллетене», открытое признание, демонстрирующее последствия перерождения. Феникс был захвачен идеей в момент возможного ново-течения времени оказаться мультимиллионером с грандиозной виллой, автопарком, личным самолетом, бассейном и прочими благами и подыскивал себе подходящие объекты и субъектов. Поначалу он думал о почти никому не известном Крезе с имениями по всему миру, который лишь редко или почти никогда не навещает свою европейскую резиденцию. Потом решил провернуть покупку какого-нибудь пустующего строения (и затем спокойно наполнить его брильянтами, золотом и деньгами). Но возможные разоблачения оказывались столь бесчисленны, доступная информация — за невозможностью открыть сейфы, включить компьютеры, посмотреть и подделать все необходимые договора и документы во всех надлежащих учреждениях — так ничтожна, что в конечном итоге успех обещал лишь феномен отражения реальности со всеми ее псевдоклонами, восковыми фигурами и человеческими копиями, которыми она не устает встречать, радовать и тревожить нас, с тех пор как мы вступили в эпоху безвременья. Ему требовалось перерождение путем субституции, то есть надо было устранить и заменить собой реально существующего двойника или как минимум человека, которого он смог бы имитировать настолько удачно, чтобы не только посторонние, но и дальние знакомые, которых он старался бы держать на расстоянии, не заподозрили бы подвоха. После трехлетних исследований в Германии, Франции, Италии и Швейцарии он нашел одинокого богача, по иронии судьбы неподалеку от Женевы, обладателя один-надцатикомнатной виллы на озере, у которого был тот же (скрытый Шпербером) родной язык, что и у Феникса, и которого Шпербер назвал просто О. Пять лет разницы в возрасте было нетрудно сымитировать, к тому же в биологически простейшем направлении. На вилле проживали: экономка и кухарка в одном лице (весьма практично), садовник и молодая секретарша, которым Феникс устроил общий сбор перед садовыми воротами, где стоял хозяйский — судя по расстоянию до ограды — черный лимузин. Теракт с невероятным количеством плас-тита планировался секунды через три после вспышки глобального бикфордова шнура реального времени (нам остается только гадать, хватило ли промежутка РЫВКА). Над самим О., для которого все несомненно посчитают уготовленной бомбу в машине, несчастным образом разорвавшую на куски его шофера и трех единственных работников, с которыми он общался, уже давно поросла трава, поскольку Феникс похоронил его в его же собственном саду, точнее, этим захоронением, два метра под землей, его и убив (то есть с неопределенным и, наверное, пока даже не наступившим моментом преступления). Поскольку он несколько недель спал в шезлонге над местом захоронения жертвы, хроносферно ухоженная поверхность газона над могилой опять приобрела нетронутый вид. Проблемы у Феникса начались в тот момент, когда ему взбрело в голову еще раз изучить внутренность препарированного лимузина на предмет подозрительных улик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89