Камень, словно раскаленный уголь, обжигал меня даже сквозь две куртки. Я непроизвольно опять скинул его на землю.
— Вот ведь шалопай какой, ты пойми, сейчас тебя может спасти только чудо или твой дракон. Не буду же я с тобой вечно нянькаться! — Хрон
встал и, замерцав, исчез.
Камень быстро пульсировал, постепенно входя в резонанс с биением моего сердца. Замедляя стремительный стук, отдававшийся эхом в висках, сердце екнуло и начало биться ровнее.
Я полежал еще немного, прислушиваясь к ощущениям, и все никак не мог понять, жив я или мертв. Организм сопротивлялся дракону, который вливал в него жизненную силу и постепенно накачивал ненавистью и злобой. На мои вопросы дракон не отвечал. Сознание, жившее, как мне казалось, отдельно от тела, отчаянно боролось за выживание. Битва с драконом, который собирался полностью поработить меня, пока я беспомощен, была жестока. Наблюдая за этим безобразием из подсознания, моя душа радовалась каждому удачному выпаду сознания и огорчалась, когда дракон брал верх. Так, выдерживая на своей территории бои местного значения, я провалялся до вечера.
Когда невидимое сквозь пелену облаков солнце закатилось за горную гряду, я понял, что буду жить. Правда, стану драконом-человеком, как полковник. Ну что же. Подсознание у меня обширное. В нем много уютных уголков, где журчат ручьи и цветут на террасах, поднимающихся к вершинам холмов, целебные травы. Если дракону будет угодно, то он позовет меня. А я устал. Ужас и страх войны, да и вся моя жизнь среди людей были для меня нескончаемой пыткой. И, наверное, впервые за последние двадцать лет, я испытал приступ счастья. Я бегал по лугам подсознания, купался в чистых озерах моих размышлений, и мне не было дела до окружающего эту бренную оболочку мира. Да пусть хоть все провалится в тартарары, мне не будет ни холодно, ни жарко. Желанное одиночество, рай для истерзанной драконом и людьми души, подарило мне счастье.
***
Если кто-нибудь, когда-нибудь, где-нибудь видел благодарного дракона, то он может считать, что прожил жизнь не зря, и ему крупно повезло. Дракон, полностью овладев моим телом, начал действовать. Наверное, только люди могут страдать и находить в этом источник радости и вдохновения. У драконов — во все времена — первоисточником и движителем была месть.
Дракон в первую голову дал себе клятву, что он разрушит этот ненавистный мир и расквитается с врагами в шрастре
. Я полюбопытствовал, как ему это удастся сделать, но он проигнорировал вопрос и, как и было им давным-давно обещано, утопил меня в омуте не пролившихся слез. Пуская пузыри, я барахтался в соленой воде и мечтал о пляже с золотым песком, освещенным низким закатным солнцем. Но моей реальностью были лишь болотистые берега и осока, режущая в кровь мою душу.
Выбравшись кое-как на берег, я увидел карлика. Вытрясая воду из ушей, я не заметил, как он исчез, не сказав ни слова. Пусть. Мне не нужен собеседник. Мне нужен могущественный бог, а не жалкое мерцающее божество, по воле которого я оказался пленником у самого себя.
Высохнув под солнцем вчерашнего дня, я направился к пещере в дальних горах, которую прибрал и проветрил, но все равно в ней сохранилось драконье зловоние. Никогда бы не подумал, что драконы, поселившиеся в наших душах, могут так вонять. Камушки драконьих воспоминаний о жизни в шрастре
я перенес в отдельную пещеру, и они лежали там, все больше тускнея без света и вешних дождей.
Когда мне было нечем заняться, я забирался в эту келью и аккуратно, чтобы не запачкаться ненавистью, которая толстым слоем покрывала драконьи воспоминания, перебирал их, отыскивая хоть крупицу светлого в этой груде хлама. И не находил ничего, кроме убийств, предательств и прочей гнусности, которой был окружен мой теперешний владыка, на протяжении всей его долгой жизни. Цепь перевоплощений и реинкарнаций
в людском слое лежала передо мной, искусно составленная в сад камней. Я их не раскладывал, они сами, повинуясь какой-то дьявольской логике, образовали цепочки, которые свились в кольца, круги, пересеченные стрелами смертей и дугами приключений. Можно было часами наблюдать за их застывшим коловращением, но у меня не было ни желания, ни сил.
Апатия, словно злобный слизняк, словно гигантская пиявка высасывала из меня жизнь, и я не мог заставить себя хоть что-то сделать для своего спасения из плена. Зачем идти в мир, заселенный железными чудовищами и изуродованными войной людьми. Здесь, в глубине моей бесконечной души, тихо и спокойно. Мысли, внушенные мне драконом, напевали мне, что я наконец-то нашел свое верховное божество, покровителя и защитника. Просто не хотел раньше в этом себе признаться. Что уже давно полностью зависим от дракона. И теперь все встало на свои места. Я — жалкий человечишка, преклоняюсь перед своим господином — драконом.
Время куда-то исчезло. Все застыло внутри меня, с той поры, когда я провалился сюда, в райские кущи подсознания.
Божественное ничто и ничтожное божество было виновато в моем бедственном положении. Если бы Хрон
оставил все, как есть, то не было бы так мучительно остаться в живых и прозябать в самом лучшем из миров, придуманных для себя любимого. Быть пленником и испытывать внутреннюю свободу. Вот только от чего я был свободен?
***
Я сидел на берегу тихого озера и пытался поймать очень крупную и аппетитную мысль. Она плавала в глубине, похожая на большого сазана, я видел ее смутную тень, жаждал заполучить ее на обед, но то ли снасти у меня были плохонькие, то ли умения ловить рыбу не хватало. Ничего у меня не получалось. В садке, опущенном в мутную воду прошлого, плескались парочка воспоминаний и три мелкие мыслишки, но хотелось чего-то большего.
Тяжелая туша прошлогодней подлости, волочившаяся, растопырив коротенькие ножки, за безудержной яростью, вцепившись ей в длинный хвост, оставила глубокую траншею в глинистой почве. Подумав, что наживка мне пригодится, а раны, оставленные на поверхности души, зарастают у меня стремительно, я направился ко рву, в надежде найти на его стенках червей сомнения. Мне повезло. Накопав банку этих гадкого вида созданий, я вернулся к озеру, предвкушая отличную рыбалку.
Но не тут-то было. На берегу меня ждал дракон.
— Сходишь с ума потихоньку? — спросил он, и озеро испарилось в пламени моего негодования.
Жаль было не пойманную мысль, но я втайне надеялся, что она не последняя, и мне повезет в будущем. Правда, я сомневался в том, что оно когда-нибудь наступит. Бросив в сердцах в своего бывшего сотоварища червей сомнения, я уселся на камень, недоумевая по поводу причины появления дракона в моем мирке. Видимо нужда заставила, иначе бы он не появился здесь, ибо гордыня драконья не имеет границ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
— Вот ведь шалопай какой, ты пойми, сейчас тебя может спасти только чудо или твой дракон. Не буду же я с тобой вечно нянькаться! — Хрон
встал и, замерцав, исчез.
Камень быстро пульсировал, постепенно входя в резонанс с биением моего сердца. Замедляя стремительный стук, отдававшийся эхом в висках, сердце екнуло и начало биться ровнее.
Я полежал еще немного, прислушиваясь к ощущениям, и все никак не мог понять, жив я или мертв. Организм сопротивлялся дракону, который вливал в него жизненную силу и постепенно накачивал ненавистью и злобой. На мои вопросы дракон не отвечал. Сознание, жившее, как мне казалось, отдельно от тела, отчаянно боролось за выживание. Битва с драконом, который собирался полностью поработить меня, пока я беспомощен, была жестока. Наблюдая за этим безобразием из подсознания, моя душа радовалась каждому удачному выпаду сознания и огорчалась, когда дракон брал верх. Так, выдерживая на своей территории бои местного значения, я провалялся до вечера.
Когда невидимое сквозь пелену облаков солнце закатилось за горную гряду, я понял, что буду жить. Правда, стану драконом-человеком, как полковник. Ну что же. Подсознание у меня обширное. В нем много уютных уголков, где журчат ручьи и цветут на террасах, поднимающихся к вершинам холмов, целебные травы. Если дракону будет угодно, то он позовет меня. А я устал. Ужас и страх войны, да и вся моя жизнь среди людей были для меня нескончаемой пыткой. И, наверное, впервые за последние двадцать лет, я испытал приступ счастья. Я бегал по лугам подсознания, купался в чистых озерах моих размышлений, и мне не было дела до окружающего эту бренную оболочку мира. Да пусть хоть все провалится в тартарары, мне не будет ни холодно, ни жарко. Желанное одиночество, рай для истерзанной драконом и людьми души, подарило мне счастье.
***
Если кто-нибудь, когда-нибудь, где-нибудь видел благодарного дракона, то он может считать, что прожил жизнь не зря, и ему крупно повезло. Дракон, полностью овладев моим телом, начал действовать. Наверное, только люди могут страдать и находить в этом источник радости и вдохновения. У драконов — во все времена — первоисточником и движителем была месть.
Дракон в первую голову дал себе клятву, что он разрушит этот ненавистный мир и расквитается с врагами в шрастре
. Я полюбопытствовал, как ему это удастся сделать, но он проигнорировал вопрос и, как и было им давным-давно обещано, утопил меня в омуте не пролившихся слез. Пуская пузыри, я барахтался в соленой воде и мечтал о пляже с золотым песком, освещенным низким закатным солнцем. Но моей реальностью были лишь болотистые берега и осока, режущая в кровь мою душу.
Выбравшись кое-как на берег, я увидел карлика. Вытрясая воду из ушей, я не заметил, как он исчез, не сказав ни слова. Пусть. Мне не нужен собеседник. Мне нужен могущественный бог, а не жалкое мерцающее божество, по воле которого я оказался пленником у самого себя.
Высохнув под солнцем вчерашнего дня, я направился к пещере в дальних горах, которую прибрал и проветрил, но все равно в ней сохранилось драконье зловоние. Никогда бы не подумал, что драконы, поселившиеся в наших душах, могут так вонять. Камушки драконьих воспоминаний о жизни в шрастре
я перенес в отдельную пещеру, и они лежали там, все больше тускнея без света и вешних дождей.
Когда мне было нечем заняться, я забирался в эту келью и аккуратно, чтобы не запачкаться ненавистью, которая толстым слоем покрывала драконьи воспоминания, перебирал их, отыскивая хоть крупицу светлого в этой груде хлама. И не находил ничего, кроме убийств, предательств и прочей гнусности, которой был окружен мой теперешний владыка, на протяжении всей его долгой жизни. Цепь перевоплощений и реинкарнаций
в людском слое лежала передо мной, искусно составленная в сад камней. Я их не раскладывал, они сами, повинуясь какой-то дьявольской логике, образовали цепочки, которые свились в кольца, круги, пересеченные стрелами смертей и дугами приключений. Можно было часами наблюдать за их застывшим коловращением, но у меня не было ни желания, ни сил.
Апатия, словно злобный слизняк, словно гигантская пиявка высасывала из меня жизнь, и я не мог заставить себя хоть что-то сделать для своего спасения из плена. Зачем идти в мир, заселенный железными чудовищами и изуродованными войной людьми. Здесь, в глубине моей бесконечной души, тихо и спокойно. Мысли, внушенные мне драконом, напевали мне, что я наконец-то нашел свое верховное божество, покровителя и защитника. Просто не хотел раньше в этом себе признаться. Что уже давно полностью зависим от дракона. И теперь все встало на свои места. Я — жалкий человечишка, преклоняюсь перед своим господином — драконом.
Время куда-то исчезло. Все застыло внутри меня, с той поры, когда я провалился сюда, в райские кущи подсознания.
Божественное ничто и ничтожное божество было виновато в моем бедственном положении. Если бы Хрон
оставил все, как есть, то не было бы так мучительно остаться в живых и прозябать в самом лучшем из миров, придуманных для себя любимого. Быть пленником и испытывать внутреннюю свободу. Вот только от чего я был свободен?
***
Я сидел на берегу тихого озера и пытался поймать очень крупную и аппетитную мысль. Она плавала в глубине, похожая на большого сазана, я видел ее смутную тень, жаждал заполучить ее на обед, но то ли снасти у меня были плохонькие, то ли умения ловить рыбу не хватало. Ничего у меня не получалось. В садке, опущенном в мутную воду прошлого, плескались парочка воспоминаний и три мелкие мыслишки, но хотелось чего-то большего.
Тяжелая туша прошлогодней подлости, волочившаяся, растопырив коротенькие ножки, за безудержной яростью, вцепившись ей в длинный хвост, оставила глубокую траншею в глинистой почве. Подумав, что наживка мне пригодится, а раны, оставленные на поверхности души, зарастают у меня стремительно, я направился ко рву, в надежде найти на его стенках червей сомнения. Мне повезло. Накопав банку этих гадкого вида созданий, я вернулся к озеру, предвкушая отличную рыбалку.
Но не тут-то было. На берегу меня ждал дракон.
— Сходишь с ума потихоньку? — спросил он, и озеро испарилось в пламени моего негодования.
Жаль было не пойманную мысль, но я втайне надеялся, что она не последняя, и мне повезет в будущем. Правда, я сомневался в том, что оно когда-нибудь наступит. Бросив в сердцах в своего бывшего сотоварища червей сомнения, я уселся на камень, недоумевая по поводу причины появления дракона в моем мирке. Видимо нужда заставила, иначе бы он не появился здесь, ибо гордыня драконья не имеет границ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26