Милтон раздраженно махнул рукой.
— Изменять внешность, так сказал Пит. Вы понимаете, наподобие вервольфа, как показывают в старых фильмах. Только превращает амулет не в волка, что меня очень устроило — зачем мне бегать по округе и рвать кому-то горло, — а в птицу.
Он сказал, что испытал действие амулета на себе, в прошлое полнолунье, это единственное время, когда амулет наделен магической силой. Пит сказал, что он превратился в большого сокола и летал всю ночь. Но он боится высоты и более не хочет перевоплощаться. Дело, однако, обстоит так, что у него нет права выбора. Владелец амулета перевоплощается, как только наступает полнолуние.
Барни все еще держал амулет в руке.
— Прошлая ночь была первой, когда в небе светила полная луна, — заметил он, не отрывая глаз от Милтона.
— Чертовски верно, — кивнул Милтон.
— Но ты не перевоплотился? — спросил Хэнк.
— Наоборот, перевоплотился, но не в чертова сокола. Говорю вам, я убью этого мерзавца. Хорошенькое он провернул со мной дельце. Такой ужасной ночи в моей жизни еще не было.
В баре повисла тишина. Наконец Барни Дэйл откашлялся:
— Позвольте спросить, а в кого, собственно, вы перевоплотились?
Милтон отхлебнул полбокала, повернулся на стуле лицом к Барни. Глаза его под густыми бровями превратились в две ледышки.
— Как тебя зовут, недомерок?
Барни шумно глотнул.
— Э-э-э, Барни. Барни Дэйл.
Милтон улыбнулся.
— Тогда слушай меня внимательно, мистер Барни Дэйл. Я отвечу на твой вопрос. Но тебе лучше не смеяться. Предупреждаю тебя заранее. Если ты засмеешься, я оторву тебе голову и выброшу ее на улицу. Понятно?
— Да, конечно, — заверил его Барни. — Я не засмеюсь, можете не сомневаться.
— Вот и хорошо. Значит так, эта чертова штуковина превратила меня в кролика.
Надо отдать Барни честь, он не засмеялся. Он был слишком напуган, чтобы смеяться. Не засмеялся и Хэнк, но не смог подавить улыбки.
— В кролика? — вырвалось у него.
— В кролика, — подтвердил Милтон. — Такого ушастого, пушистого серого кролика. Совсем как из рождественского мультфильма.
— О, — вырвалось у Барни. Поправив очки, он вгляделся в амулет.
— Кролик — это не сокол, — продолжил Милтон.
— Абсолютно верно, — согласился Хэнк. — Говорю вам, это была кошмарная ночь, и мерзавец Пит заплатит за каждую минута ада, в который он меня вверг. В городе кролику делать нечего.
— Даже кролику-оборотню, — улыбаясь, ввернул Хэнк.
— Да, сэр. Несколько раз меня чуть не раздавили машины, одичавший кот загнал меня в глухой проулок, откуда я еле ноги унес, потом за мной гналась собака. Но дети, эти вонючие маленькие паршивцы, вот уж кто задал мне жару. Одни бросали в меня камнями, другие хотели поймать и посадить в клетку, как домашнюю зверушку. Все чертову ночь я только бегал, бегал и бегал. — Он шумно вздохнул. — И теперь у меня чертовски болят ноги. Клянусь, когда придет Пит, я заставлю его забрать этот амулет, иначе не увидеть ему следующего восхода солнца. Барни Дэйл все вертел амулет в руках.
— Тут нет кролика.
— Что? — повернулся к нему Милтон.
Барни положил диск на стойку.
— Посмотрите сами. Кролика нет. Я подумал, что изображения животных имеют какое-то отношение к действию амулета. Понимаете? Если б здесь были изображены сокол, за ним кролик, улавливаете мою мысль? Тогда мы могли бы предугадать, каким будет следующее перевоплощение. Только кролика нет. Вот какая-то птица, вот волк, большая кошка, еще какие-то хищники, но кролика нет. Я думаю, эти изображения только украшают амулет.
В горле у Милтона что-то булькнуло.
— Украшают. Возможно. Готов спорить. Пит тоже превращался в кролика. Он знал, что меня ждет, когда всучивал мне амулет. Я его прибью.
Барни взглянул на часы.
— Извините, но у вас могут возникнуть некоторые трудности.
Милтон уставился на него.
— Неужели ты думаешь, что мне не удастся справиться с таким мозгляком, как Грязный Пит?
— Боюсь, что да. Хэнк говорит, что Пит придет за пару часов до закрытия. — Барни вновь сверился с циферблатом. — Если я не ошибаюсь, луна взойдет через сорок минут. Задолго до часа закрытия бара. Если вы сказали нам правду, вы станете кроликом задолго до появления Пита.
Милтон застыл, словно пораженный громом.
— О дерьмо. — Он бешено завертел головой. — Хэнк, ты должен мне помочь. Позволь мне остаться здесь до зари. Второй ночи в городе я не переживу.
Хэнк пожал плечами. Давно посетители не доставляли ему такого удовольствия.
— Для завсегдатаев я готов на все. В холодильнике у меня есть салат. Пожалуй, мы сможем заключить на тебя несколько удачных пари, если придет кто-нибудь еще.
Барни взял амулет со стойки.
— У меня есть другое предложение. Я куплю его у вас.
Глаза Милтона едва не вылезли из орбит.
— Ты что?
— Я его куплю, — повторил Барни. — Вы сказали, пятьдесят долларов? Пожалуйста. — Он достал бумажник, извлек из него две двадцатки и десятку, положил на стойку. — Берите деньги и можете забыть об амулете. Вы не перевоплотитесь, а когда появится ваш друг, сможете избить его в кровь. — Он поднял амулет, похожий на золотое колесо с молочно-белой ступицей. — Так что вы на это скажете?
Милтон долго смотрел на Барни, потом расхохотался и схватил деньги.
— Дружище, он твой! Черт, я не знаю, что ты задумал, но я больше не хочу оказаться в шкуре кролика. Я даже угощу тебя пивом.
Барни сунул амулет в карман и слез со стула.
— Спасибо, но, к сожалению, я должен откланяться. Пора домой. Иначе меня убьет жена. — Он улыбнулся и двинулся к двери.
— Барни, подождите, — крикнул вслед Хэнк. Его разбирало любопытство.
— Что вы задумали?
Барни широко улыбнулся.
— Это же произведение искусства. Держу пари, оно стоит больше пятидесяти долларов, даже если и не обладает магической силой.
— А если обладает? — спросил Хэнк. — Вы не боитесь перевоплощения?
Барни пожал плечами.
— Честно говоря, нет. Видите ли, я собираюсь подарить амулет жене. Из нее получится прекрасная крольчиха, — он хохотнул. — Счастливо оставаться, господа. Увидимся завтра.
Со стоянки донесся шум отъезжающей машины.
— Бедную женщину ждет сюрприз. — Милтон протянул Хэнку двадцатку: — Смешай мне еще один.
— Ты будешь ждать Пита?
— Конечно, — кивнул Милтон. — Полагаю, я его все равно прибью за прошлую ночь. Я имею на это полное право, не так ли?
Хэнк улыбнулся и пожал плечами. Милтон уже принялся за третьего «кузнечика». К приходу Грязного Пита он наверняка забудет про свои угрозы.
Полчаса спустя Милтон оторвался от бокала.
— Слушай, а дождь-то кончился.
Хэнк прислушался.
— Пожалуй, ты прав. — И тут его уши уловили другой звук: приближающегося автомобиля, причем автомобиля старого, с прогоревшим глушителем, который уже давно ничего не глушил. Взвизгнули тормоза, двигатель кашлянул и заглох.
1 2 3