- А разве вы сами, - перешла в наступление Мельникова, - изучаете
астрономию практически?
- То астрономия, - сказал кто-то, - а то наша же планета.
- Мы не могли иллюстрировать уроки географии поездками по Земле. Кроме
того, что это заняло бы слишком много времени, существовали границы между
государствами, и через них трудно было переходить.
Снова недоумение - и дополнительный рассказ о границах.
Чем дальше шла беседа, тем больше чувствовали Второв, Мельникова и
Волгин, что своими рассказами они лишь ухудшают впечатление. Читая о
двадцатом и двадцать первом веках, дополняя книгу воображением, дети,
несомненно, получали иное представление о прошлом. Не желая того, можно
сказать, против своей воли, живые представители былых времен срывали
романтическую дымку, всегда вуалирующую прошедшее, затемняющую подробности,
чуждые потомкам. История сохраняет только выдающиеся события, и каждое
поколение воспринимает их со своей точки зрения, забывая о деталях.
Заметив, что Электра начинает проявлять признаки беспокойства, Волгин
понял, что необходимо рассеять невыгодное впечатление, вызванное рассказами
Мельниковой.
- Вы увлеклись, Мария! - сказал он по-русски. И продолжал на другом
языке, обращаясь ко всем: - Дети! Уже поздно, и мы устали. Вы, конечно,
тоже. Пора кончить наш разговор. Я хочу, в заключение, рассказать вам о
том, что происходило после войны, в которой я участвовал. Хотите послушать?
Одобрительный гул голосов послужил ответом.
- Мария говорила вам о втором веке коммунистической эры. Я вернусь на
целый век назад. Ведь я родился почти на сто лет раньше Марии, - добавил
Волгин. - Война принесла огромное разорение Советскому Союзу. Сотни
городов, тысячи населенных пунктов были разрушены...
Он нарисовал слушателям жуткую картину опустошений, причиненных
войной.
- Перед нами встала задача - залечить раны, восстановить разрушенное,
на месте развалин отстроить новое, лучшее, чем было прежде, и все это
проделать как можно скорее...
С красноречием, которого он сам не ожидал от себя, Волгин говорил о
самоотверженном труде народа, о жизни, со сказочной быстротой возникшей из
пепла, о всеобщем стремлении в кратчайший срок достигнуть самого высокого
на Земле уровня жизни.
Чутье подсказало ему верную мысль. То, что он говорил, заставило этих
детей, с молоком матери впитавших в себя величайшее уважение к
человеческому труду, сразу забыть обо всем, что им рассказывали. Его
слушали с горящими глазами, возбужденными лицами, слушали, затаив дыхание
Все это было им понятно, дорого.
Электра улыбалась. Это как раз то, что нужно детям. Теперь все будет в
порядке, только бы дети снова не повернули разговор.
Когда Волгин закончил, долгое молчание лучше всего говорило о
произведенном им впечатлении.
Электра встала и в теплых словах поблагодарила за беседу.
- Если захотите посетить нас еще раз, мы будем рады.
- Вряд ли, - прошептал Второв.
Дети наперерыв предлагали доставить их домой на арелете, но гости
отказались.
- Мы хотим пройтись по городу, - сказал Волгин
- Проводить вас?
- Нет, не надо. Мы дойдем сами.
Было уже девять часов вечера. Над городом собирались тучи, станции
погоды, видимо, наметили на ночь дождь. На темном небе отчетливо
вырисовывались арки мостов и линии спиральных дорог, светившиеся в темноте.
Виднелись многочисленные арелеты. Людей было значительно больше, чем днем.
Нигде не было ни одного фонаря, но улицы заливал яркий свет. Его
испускали стены домов, линии движущихся тротуаров, маршрутные арелеты,
попадавшиеся теперь гораздо чаще. Казалось, что сам воздух немного
светится, а может быть, это так я было.
Волгин со своими спутниками пошли по внешней, неподвижной, полосе
тротуара, где людей было меньше. Они видели вдали верхнюю часть памятника
Борису Мельникову, и это указало им направление. Статуя, выглядевшая днем
гранитной, теперь казалась огненной, точно была сделана из стекла и внутри
наполнена оранжевым светом.
- Как хорошо, что вам пришло в голову заговорить о труде, - сказала
Мельникова. - Это произвело огромное впечатление. Вы были правы, я
увлеклась и забыла, с кем говорю. Но ведь все, что я рассказывала, мне так
дорого...
- Такие беседы, - сказал Второв, - и особенно с детьми, нельзя
проводить без самой тщательной предварительной подготовки. Мы сами во всем
виноваты. Это должно послужить нам уроком на будущее. И не думайте, что
слова Дмитрия исправили дело. Они все запомнили, у них чудесная память.
- Не страшно! - засмеялся Волгин. - Узнав, как жили люди прежде, они
больше оценят то, что их окружает теперь. Помните, как они удивлялись, что
мы изучали географию без экскурсий по Земле, а историю без хроникальных
фильмов. Их представления и понятия иные, чем были у нас. Им кажется совсем
простым в любой момент отправиться в любой конец земного шара. Кругосветное
путешествие для них мероприятие кратковременное. А современное кино - это
живая жизнь, я видел его много раз в доме Мунция.
- Да, - задумчиво сказала Мельникова, - они другие, чем были мы. И как
они все красивы! Совсем другая порода людей.
- Условия жизни, - заметил Второв, - из поколения в поколение меняют
облик человека. Чрезмерный физический труд не способствовал красоте. А как
выглядят теперь представители черной и желтой расы? - обратился он к
Волгину.
- Не знаю, я их не встречал еще. Условия жизни везде одинаковы.
Вспомните Космоград.
- Ну это не пример Космоград как раз исключение. Волгин вспомнил
обещание Люция рассказать о Космограде.
- А вы знаете, почему этот город не обычный?
- Знаю. Мне объяснили это, когда я спросил. Космоград построен для
фаэтонцев, по типу их городов. Ожидали, что они будут часто прилетать на
Землю.
- Я все вспоминаю их имена, - неожиданно сказала Мельникова. - Я
говорю о детях. Назвать девочку Феей, как это поэтично! А другие - Диана,
Нея. И наряду с этим - Елена, Мария, Мэри, Джульетта. Даже имя Электра
звучит странно, но красиво. И у мальчиков так. Я не могу забыть Фею.
Чудесный ребенок! Я сама была такая, - просто прибавила Мельникова, -
независимая, гордая.
- У них не гордость, - возразил Второв, - а другое. Скорее, уважение к
самим себе. А заметили вы, что иногда женские имена носят мужчины?
Например, одного мальчика звали Нелли, а другого Ио.
- Разве Ио женское имя? - спросил Волгин, вспомнив своего врача.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120