Но где же рюмки? А, Джим? Я знаю, вы не пьете, Спок. Всевышний не допускает, чтобы ваши математически безупречные мозговые биопотенциалы искажались этим слишком человеческим пороком.
– Благодарю вас, доктор. Я выпью бренди.
– А сможем ли мы всего лишь вдвоем утихомирить подвыпившего вулканита? – спросил Маккой Кирка. – Стоит алкоголю попасть в эту зеленую кровь…
– Не произойдет ничего такого, с чем я не смог бы справиться гораздо успешнее вас, – сказал Спок, отхлебнув бренди. – Если я выгляжу возбужденным, то это из-за увиденного. Я близок к тому, чтобы испытать непривычное чувство.
– Так выпьем же за это, – сказал Маккой. – Что же за чувство вы почти испытываете?
– Зависть. Каждая из этих картин да Винчи не включена ни в один каталог, не существует ни в одной репродукции. Это неизвестные работы. Все они –явно подлинные, до последнего мазка, и даже холст и краски такие же. Будь они действительно неизвестными работами да Винчи, цены бы им не было.
– Цены бы не было? – спросил Кирк. – Вы думаете, это могут быть и подделки?
– В высшей степени странно. Человек, который, подобно Флинту, явно очень богат и обладает безупречным вкусом, вряд ли повесит на стену подделку. И все же мой трикодер показывает, что и холсты, и краски – наши с вами современники.
– Это может оказаться тем, чем кажется, – сказал Кирк задумчиво. – А может быть и ширмой… и каким-нибудь розыгрышем… даже иллюзией.
– Это могло бы хоть что-то прояснить в этих картинах, – сказал Маккой. – Похожих на настоящие…
– Хорошо бы кому-то из вас полностью просканировать трикодером нашего хозяина, – сказал Кирк. – Посмотрим, человек ли он.
– Когда он повернется спиной, – согласился Маккой. Кирк вынул передатчик.
– Кирк – "Дерзости". Мистер Скотт, разыщите в библиотеке все, что известно об этом господине Флинте, с которым мы здесь столкнулись… и об этой планете – Хольберг 917-С. Будьте готовы доложить результаты, я с вами свяжусь.
– Есть, сэр.
– Кирк отключается. А теперь насладимся-ка его бренди. На вкус оно настоящее.
Но едва он поднес к губам рюмку, снова послышалось знакомое жужжание робота М-4. Люди настороженно застыли, когда машина вплыла в зал и двинулась к ним, но остановилась, зависнув над большим, низким столом. Передняя ее панель открылась, и оттуда на стол высыпались белесоватые кубики. Потом робот закрыл панель и отплыл чуть назад.
Маккой ухватился за один из кубиков.
– Это похоже на… точно! Риталин! Очищенный… готовый к превращению в антитоксин!
– Кто бы ни был наш хозяин, он выпутался, – сказал Кирк. – Маккой, нуль-транспортируйся на корабль и начинай переработку.
– В этом нет необходимости, – сказал Флинт, появляясь на вершине трапа. – М-4 сможет подготовить риталин для прививки в моей лаборатории быстрее, чем смогли бы вы на борту корабля.
– Я бы, конечно, хотел понаблюдать за этим, – сказал Маккой.
– А когда вы будете удовлетворены ходом работ, надеюсь, вы окажете мне честь отобедать со мной.
– Благодарю вас, мистер Флинт, – сказал Кирк. – Боюсь, что мы не располагаем для этого временем.
Флинт спустился на шаг вниз по трапу.
– Я сожалею о своем давешнем негостеприимстве. Позвольте мне поправить впечатление.
Он повернулся к ним боком, протягивая руку назад.
На вершине трапа появилась потрясающе красивая девушка в свободно ниспадающем одеянии. В ее взгляде, устремленном на незнакомцев, слились чистота и трепет.
Они вдвоем сошли с трапа. Девушка оказалась столь же грациозной, сколь и прекрасной; и, тем не менее, производила впечатление особы, нимало не догадывавшейся о том обаянии, которое она источала.
– Я думал, вы живете один, мистер Флинт, – сказал Кирк, когда наконец вновь обрел дар речи.
– Нет, я живу не один – вот еще один член нашей семьи. Джентльмены, позвольте представить вам Раину.
Обмен любезностями состоялся. Потом Раина сказала:
– Мистер Спок, я очень надеюсь, что у нас с вами найдется время обсудить проблему плотности межвселенских полей и их взаимоотношения с феноменом гравитационных вихрей.
Если Спок и был поражен сей речью так же, как и Кирк, он не выказал этого.
– В самом деле? Я бы с удовольствием побеседовал на эту тему. Она меня интересует.
– Ее родители погибли по нелепой случайности, работая у меня, – объяснил Флинт. – Умирая, они доверили свое дитя, Раину Кэйпец, под мое попечительство. Я взрастил ее и дал образование.
– И достигли впечатляющих результатов, сэр, – сказал Маккой. – Раина, что вас еще интересует, кроме феномена гравитационных вихрей?
– Все. Меньшее – просто предательство интеллекта.
– Все, что есть во Вселенной? – ласково спросил Маккой. – Все знания? Помните, жить – это больше, чем познавать.
– Знания Раины равноценны семнадцати университетским степеням по различным направлениям науки и искусства, – сказал Флинт. – Она отдает себе отчет в том, что интеллект – это еще не все, но развитие интеллекта должно идти прежде всего, иначе индивидуум совершает ошибки, теряет время в бесплодных поисках.
– В ее возрасте я едва ли не наслаждался своими ошибками, – сказал Маккой. – Однако, очевидно, ничего плохого не случилось, Раина. Вы – самая непохожая на книжного червя штучка, какую я только видел.
– Флинт – мой учитель. Вы – первые чужие люди, которых я вижу.
Кирк пристально посмотрел на нее, не зная, понравилось ли ему то, что он услышал. Впрочем, это не его дело.
– То, что составляет несчастье мужчин всего мира, – говорил тем временем Маккой, – стало нашей удачей.
– Если вы последуете за моим роботом в лабораторию, доктор, – сказал Флинт, – вы сможете убедиться, что переработка риталина идет как надо.
Маккой подобрал кубики риталина и с сомнением глянул на М-4. Робот бесшумно развернулся в воздухе и заскользил прочь, потащив врача за собой.
– Что доставит вам удовольствие, джентльмены? – поинтересовался Флинт. – Шахматы? Билльярд? Беседа?
Кирк все еще смотрел на Раину.
– А почему бы не все сразу? – сказал он рассеянно.
***
Кирк не был редкостным мастером пула, и обнаружил, что Раина намного его превосходит. Он выбрал позицию для удара, погруженный в игру. Флинт и Спок наблюдали.
Флинт сказал:
– Я окружил Раину красотой и благами человеческой культуры – ее художественными богатствами и мудростью науки.
Кирк промазал.
– Я защитил ее от продажности и дикости человеческой, – продолжил Флинт. – Результат вы видите, капитан.
Раина задумала трехбортовой удар, который блестяще удался. Кирк выпрямился, чувствуя, что рассеиваются последние надежды на выигрыш.
– Вы ее и этому научили? – спросил он.
– Мы часто играем.
– Разрешите вам показать, капитан? – сказала Раина. Она шагнула к нему поближе, придавая его руке правильное положение на кие.
1 2 3 4 5 6 7
– Благодарю вас, доктор. Я выпью бренди.
– А сможем ли мы всего лишь вдвоем утихомирить подвыпившего вулканита? – спросил Маккой Кирка. – Стоит алкоголю попасть в эту зеленую кровь…
– Не произойдет ничего такого, с чем я не смог бы справиться гораздо успешнее вас, – сказал Спок, отхлебнув бренди. – Если я выгляжу возбужденным, то это из-за увиденного. Я близок к тому, чтобы испытать непривычное чувство.
– Так выпьем же за это, – сказал Маккой. – Что же за чувство вы почти испытываете?
– Зависть. Каждая из этих картин да Винчи не включена ни в один каталог, не существует ни в одной репродукции. Это неизвестные работы. Все они –явно подлинные, до последнего мазка, и даже холст и краски такие же. Будь они действительно неизвестными работами да Винчи, цены бы им не было.
– Цены бы не было? – спросил Кирк. – Вы думаете, это могут быть и подделки?
– В высшей степени странно. Человек, который, подобно Флинту, явно очень богат и обладает безупречным вкусом, вряд ли повесит на стену подделку. И все же мой трикодер показывает, что и холсты, и краски – наши с вами современники.
– Это может оказаться тем, чем кажется, – сказал Кирк задумчиво. – А может быть и ширмой… и каким-нибудь розыгрышем… даже иллюзией.
– Это могло бы хоть что-то прояснить в этих картинах, – сказал Маккой. – Похожих на настоящие…
– Хорошо бы кому-то из вас полностью просканировать трикодером нашего хозяина, – сказал Кирк. – Посмотрим, человек ли он.
– Когда он повернется спиной, – согласился Маккой. Кирк вынул передатчик.
– Кирк – "Дерзости". Мистер Скотт, разыщите в библиотеке все, что известно об этом господине Флинте, с которым мы здесь столкнулись… и об этой планете – Хольберг 917-С. Будьте готовы доложить результаты, я с вами свяжусь.
– Есть, сэр.
– Кирк отключается. А теперь насладимся-ка его бренди. На вкус оно настоящее.
Но едва он поднес к губам рюмку, снова послышалось знакомое жужжание робота М-4. Люди настороженно застыли, когда машина вплыла в зал и двинулась к ним, но остановилась, зависнув над большим, низким столом. Передняя ее панель открылась, и оттуда на стол высыпались белесоватые кубики. Потом робот закрыл панель и отплыл чуть назад.
Маккой ухватился за один из кубиков.
– Это похоже на… точно! Риталин! Очищенный… готовый к превращению в антитоксин!
– Кто бы ни был наш хозяин, он выпутался, – сказал Кирк. – Маккой, нуль-транспортируйся на корабль и начинай переработку.
– В этом нет необходимости, – сказал Флинт, появляясь на вершине трапа. – М-4 сможет подготовить риталин для прививки в моей лаборатории быстрее, чем смогли бы вы на борту корабля.
– Я бы, конечно, хотел понаблюдать за этим, – сказал Маккой.
– А когда вы будете удовлетворены ходом работ, надеюсь, вы окажете мне честь отобедать со мной.
– Благодарю вас, мистер Флинт, – сказал Кирк. – Боюсь, что мы не располагаем для этого временем.
Флинт спустился на шаг вниз по трапу.
– Я сожалею о своем давешнем негостеприимстве. Позвольте мне поправить впечатление.
Он повернулся к ним боком, протягивая руку назад.
На вершине трапа появилась потрясающе красивая девушка в свободно ниспадающем одеянии. В ее взгляде, устремленном на незнакомцев, слились чистота и трепет.
Они вдвоем сошли с трапа. Девушка оказалась столь же грациозной, сколь и прекрасной; и, тем не менее, производила впечатление особы, нимало не догадывавшейся о том обаянии, которое она источала.
– Я думал, вы живете один, мистер Флинт, – сказал Кирк, когда наконец вновь обрел дар речи.
– Нет, я живу не один – вот еще один член нашей семьи. Джентльмены, позвольте представить вам Раину.
Обмен любезностями состоялся. Потом Раина сказала:
– Мистер Спок, я очень надеюсь, что у нас с вами найдется время обсудить проблему плотности межвселенских полей и их взаимоотношения с феноменом гравитационных вихрей.
Если Спок и был поражен сей речью так же, как и Кирк, он не выказал этого.
– В самом деле? Я бы с удовольствием побеседовал на эту тему. Она меня интересует.
– Ее родители погибли по нелепой случайности, работая у меня, – объяснил Флинт. – Умирая, они доверили свое дитя, Раину Кэйпец, под мое попечительство. Я взрастил ее и дал образование.
– И достигли впечатляющих результатов, сэр, – сказал Маккой. – Раина, что вас еще интересует, кроме феномена гравитационных вихрей?
– Все. Меньшее – просто предательство интеллекта.
– Все, что есть во Вселенной? – ласково спросил Маккой. – Все знания? Помните, жить – это больше, чем познавать.
– Знания Раины равноценны семнадцати университетским степеням по различным направлениям науки и искусства, – сказал Флинт. – Она отдает себе отчет в том, что интеллект – это еще не все, но развитие интеллекта должно идти прежде всего, иначе индивидуум совершает ошибки, теряет время в бесплодных поисках.
– В ее возрасте я едва ли не наслаждался своими ошибками, – сказал Маккой. – Однако, очевидно, ничего плохого не случилось, Раина. Вы – самая непохожая на книжного червя штучка, какую я только видел.
– Флинт – мой учитель. Вы – первые чужие люди, которых я вижу.
Кирк пристально посмотрел на нее, не зная, понравилось ли ему то, что он услышал. Впрочем, это не его дело.
– То, что составляет несчастье мужчин всего мира, – говорил тем временем Маккой, – стало нашей удачей.
– Если вы последуете за моим роботом в лабораторию, доктор, – сказал Флинт, – вы сможете убедиться, что переработка риталина идет как надо.
Маккой подобрал кубики риталина и с сомнением глянул на М-4. Робот бесшумно развернулся в воздухе и заскользил прочь, потащив врача за собой.
– Что доставит вам удовольствие, джентльмены? – поинтересовался Флинт. – Шахматы? Билльярд? Беседа?
Кирк все еще смотрел на Раину.
– А почему бы не все сразу? – сказал он рассеянно.
***
Кирк не был редкостным мастером пула, и обнаружил, что Раина намного его превосходит. Он выбрал позицию для удара, погруженный в игру. Флинт и Спок наблюдали.
Флинт сказал:
– Я окружил Раину красотой и благами человеческой культуры – ее художественными богатствами и мудростью науки.
Кирк промазал.
– Я защитил ее от продажности и дикости человеческой, – продолжил Флинт. – Результат вы видите, капитан.
Раина задумала трехбортовой удар, который блестяще удался. Кирк выпрямился, чувствуя, что рассеиваются последние надежды на выигрыш.
– Вы ее и этому научили? – спросил он.
– Мы часто играем.
– Разрешите вам показать, капитан? – сказала Раина. Она шагнула к нему поближе, придавая его руке правильное положение на кие.
1 2 3 4 5 6 7