О Боже, спаси и сохрани!
* * *
Понедельник принес с собой холодный дождь и порывистый ветер с залива. Пол смотрел, как вода из водосточных труб выплескивалась на тротуар. Сидя у окна, он вглядывался в клубящуюся тьму и молил о том, чтобы шторм не задержал его отплытия. После полудня в дверь постучал Мендельхаус.
— Лодыжка Виллии заживает, — с улыбкой сообщил священник. — Опухоль настолько спала, что мы думаем снять с нее гипсовую повязку. Если бы только вы…
— Благодарю за свежие новости, падре, — раздраженно прорычал Пол.
Священник пожал плечами и удалился.
А дождь все лил и лил, даже когда день сменился вечером. Естественно, монастырским докерам не удалось закончить ремонтные работы. Но, может быть, завтра… Вероятно, завтра.
С наступлением ночи он долго сидел за столом, созерцая желтый язычок свечи — до тех пор, пока дремота не заполнила голову. Пол снял нагар и пошел к кровати.
Сны наступали на него, мучили и били темными руками, пока он не лег под одеяло и не отдался их воле. Маленькие ладони, мягкие, прохладные и нежные — они касались его лба и щек, а голос шептал ему ласковые и добрые слова.
Он вдруг проснулся в полной тишине. Лицо по-прежнему хранило прикосновение рук из сна. Но что его разбудило? Звуки в коридоре, скрип двери? Темнота была непроницаемой. Дождь прекратился… Может быть, его встревожило отсутствие монотонного шума? Он чувствовал странную напряженность и теперь лежал, прислушиваясь к затхлому безмолвию сырых коридоров. Слабый шорох… и…
Дыхание! Звук тихого дыхания! Здесь — в комнате, рядом с ним!
Он издал хриплый крик, который разрушил сверхъестественную тишину. В ответ тут же раздался тонкий визг — всего в нескольких шагах от кровати. Он наощупь метнулся вперед, но наткнулся на голую стену. Прорычав проклятие, Пол попытался отыскать сначала спички, потом дробовик. Наконец он нашел ружье, прицелился в темноту комнаты и спустил курок. Выстрел оглушил его. Окно разбилось вдребезги, и хлопья штукатурки посыпались на пол.
Краткая вспышка осветила пустую комнату. Он стоял как завороженный. Неужели это все ему почудилось? Но нет, испуганный визг был более чем реальным.
Сквозняк освежил лицо. Дверь была открыта. Неужели он снова забыл запереть ее на замок? С нижних этажей доносились голоса. Выстрел поднял на ноги весь монастырь. Но были и более близкие звуки — рыдания в коридоре, беспорядочное поскрипывание и какой-то стук.
Он наконец нашел спички и метнулся к двери. Слабый огонек почти ничего не освещал. Он услышал, как где-то лязгнула ручка двери — его гостья бежала на наружную лестницу. Пол подумал о погоне и мести. Но вместо этого он помчался к раковине умывальника и начал натираться жестким коричневым мылом. Он был напуган до тошноты. Неужели к нему прикоснулись?
Голоса наполнили коридор. Зарево свечей достигло дверного проема. Пол повернулся и увидел монахов, беспокойно заглядывавших в комнату. Отец Мендельхаус плечом проложил дорогу сквозь толпу, взглянул на окно и стену, затем на Пола.
— Что…
— Вы обещали безопасность! — хрипло прошептал тот в ответ. — Хорошо, пусть я мародер! Пусть я бродяга и негодяй! Но кто тогда эта женщина? Господи! Ко мне прикасались…
Священник повернулся и сказал какому-то монаху:
— Выйди на лестницу и позови мать-настоятельницу. Попроси ее, пусть немедленно проверит кельи сестер. Если какая-нибудь из монахинь окажется вне своей комнаты…
Пронзительный голос донесся из нижнего коридора.
— Отче! Отче! Девушка с раненой лодыжкой! Ее нет в постели! Она ушла!
— Виллия! — вскричал Пол.
Маленькая монахиня со свечей быстро взбежала наверх и, открыв рот, пыталась восстановить дыхание.
— Она ушла, отец. Я была на ночной службе. Потом услышала выстрел и пошла посмотреть, не проснулась ли она. Но ее там не было!
Священник недоверчиво проворчал:
— Как она могла выйти? У нее же гипс на ноге!
— На костылях, отец. Мы сказали ей, что скоро можно будет вставать — даст Бог, через несколько дней. А она все плакала и продолжала говорить, будто мы собираемся ампутировать ей ногу. Чтобы дитя поверила в скорое выздоровление, я принесла ей костыли. Это моя вина, отец. Я могла бы…
— Неважно! Обыщите здание и найдите ее.
Пол вытер мокрую грудь и гневно повернулся к священнику.
— Как мне себя обезопасить?
Мендельхаус вышел в коридор, где уже собралась толпа.
— Кто-нибудь, позовите сюда доктора Сиверса.
— Я здесь, проповедник, — проворчал ученый.
Монахи раздвинули ряды, освобождая дорогу для его короткого круглого тела. Он явно забавлялся, рассматривая Пола.
— Итак, ты решил наконец обосноваться здесь, паренек?
Пол закричал от унижения.
— У вас есть какое-нибудь средство…
— А как же! Не трясись, мой мальчик. Азотная кислота быстро выведет одно-два пятна. Где к тебе прикасались?
— Не знаю! Я спал!
Ухмылка Сиверса стала шире.
— Да-а! Но ты же не собираешься плескаться в кислоте. Хотя можно попробовать кое-что другое. Однако мало шансов, что это сработает на прямое прикосновение.
— А масло?
— Не поможет. Оно глушит лишь ослабленных паразитов, оставленных нами на произвол судьбы после прикосновений к предметам. Видишь ли, при контакте кожи с кожей эти твари превращаются в крепких маленьких негодяев. И все же иди за мной. Мы еще поборемся против них.
Пол быстро зашагал за ним по коридору. Он услышал, как тихий голос прошептал ему вслед:
— Я одного не понимаю, почему негиперы такие…
Мендельхаус, понизив голос, что-то говорил коротышке-ученому. Пол нервничал при мысли о том, что все вокруг считали его малодушным трусом. Но это были времена, когда трусость стала социальной нормой. И после целого года бегства Пол принял эту норму как единственный способ борьбы.
Спустившись в подвальную лабораторию, Сиверс начал сливать в ванну с водой какие-то химикаты. В ту же минуту вбежал монах и торопливо дернул Мендельхауса за рукав.
— Отец, сестры сообщили, что девушки в здании нет.
— Что? Но она не могла уйти далеко! Осмотрите двор. Если ее там нет, обыщите прилегающие кварталы.
Пол перестал расстегивать рубашку. Виллия клялась, что скорее умрет, чем покорится страстному желанию. Ее испуганный визг в ответ на его крик свидетельствовал о том, что девушка внезапно проснулась — что она вернулась в реальность из мира лунатического бреда.
Монах ушел. Сиверс подсыпал в ванну очередную порцию порошка. Ветер хлестал в полуподвальные окна, и рев сердитого прибоя был почти рядом. Пол снова застегнул рубашку.
— Она пошла к океану! — вдруг закричал он и попятился к двери.
— Стой! Подожди! — заорал Сиверс. — Ты так не уйдешь! Держите его, проповедник!
Священник попытался схватить его за рукав, но Пол увернулся. Он рванулся вперед и начал подниматься по лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
* * *
Понедельник принес с собой холодный дождь и порывистый ветер с залива. Пол смотрел, как вода из водосточных труб выплескивалась на тротуар. Сидя у окна, он вглядывался в клубящуюся тьму и молил о том, чтобы шторм не задержал его отплытия. После полудня в дверь постучал Мендельхаус.
— Лодыжка Виллии заживает, — с улыбкой сообщил священник. — Опухоль настолько спала, что мы думаем снять с нее гипсовую повязку. Если бы только вы…
— Благодарю за свежие новости, падре, — раздраженно прорычал Пол.
Священник пожал плечами и удалился.
А дождь все лил и лил, даже когда день сменился вечером. Естественно, монастырским докерам не удалось закончить ремонтные работы. Но, может быть, завтра… Вероятно, завтра.
С наступлением ночи он долго сидел за столом, созерцая желтый язычок свечи — до тех пор, пока дремота не заполнила голову. Пол снял нагар и пошел к кровати.
Сны наступали на него, мучили и били темными руками, пока он не лег под одеяло и не отдался их воле. Маленькие ладони, мягкие, прохладные и нежные — они касались его лба и щек, а голос шептал ему ласковые и добрые слова.
Он вдруг проснулся в полной тишине. Лицо по-прежнему хранило прикосновение рук из сна. Но что его разбудило? Звуки в коридоре, скрип двери? Темнота была непроницаемой. Дождь прекратился… Может быть, его встревожило отсутствие монотонного шума? Он чувствовал странную напряженность и теперь лежал, прислушиваясь к затхлому безмолвию сырых коридоров. Слабый шорох… и…
Дыхание! Звук тихого дыхания! Здесь — в комнате, рядом с ним!
Он издал хриплый крик, который разрушил сверхъестественную тишину. В ответ тут же раздался тонкий визг — всего в нескольких шагах от кровати. Он наощупь метнулся вперед, но наткнулся на голую стену. Прорычав проклятие, Пол попытался отыскать сначала спички, потом дробовик. Наконец он нашел ружье, прицелился в темноту комнаты и спустил курок. Выстрел оглушил его. Окно разбилось вдребезги, и хлопья штукатурки посыпались на пол.
Краткая вспышка осветила пустую комнату. Он стоял как завороженный. Неужели это все ему почудилось? Но нет, испуганный визг был более чем реальным.
Сквозняк освежил лицо. Дверь была открыта. Неужели он снова забыл запереть ее на замок? С нижних этажей доносились голоса. Выстрел поднял на ноги весь монастырь. Но были и более близкие звуки — рыдания в коридоре, беспорядочное поскрипывание и какой-то стук.
Он наконец нашел спички и метнулся к двери. Слабый огонек почти ничего не освещал. Он услышал, как где-то лязгнула ручка двери — его гостья бежала на наружную лестницу. Пол подумал о погоне и мести. Но вместо этого он помчался к раковине умывальника и начал натираться жестким коричневым мылом. Он был напуган до тошноты. Неужели к нему прикоснулись?
Голоса наполнили коридор. Зарево свечей достигло дверного проема. Пол повернулся и увидел монахов, беспокойно заглядывавших в комнату. Отец Мендельхаус плечом проложил дорогу сквозь толпу, взглянул на окно и стену, затем на Пола.
— Что…
— Вы обещали безопасность! — хрипло прошептал тот в ответ. — Хорошо, пусть я мародер! Пусть я бродяга и негодяй! Но кто тогда эта женщина? Господи! Ко мне прикасались…
Священник повернулся и сказал какому-то монаху:
— Выйди на лестницу и позови мать-настоятельницу. Попроси ее, пусть немедленно проверит кельи сестер. Если какая-нибудь из монахинь окажется вне своей комнаты…
Пронзительный голос донесся из нижнего коридора.
— Отче! Отче! Девушка с раненой лодыжкой! Ее нет в постели! Она ушла!
— Виллия! — вскричал Пол.
Маленькая монахиня со свечей быстро взбежала наверх и, открыв рот, пыталась восстановить дыхание.
— Она ушла, отец. Я была на ночной службе. Потом услышала выстрел и пошла посмотреть, не проснулась ли она. Но ее там не было!
Священник недоверчиво проворчал:
— Как она могла выйти? У нее же гипс на ноге!
— На костылях, отец. Мы сказали ей, что скоро можно будет вставать — даст Бог, через несколько дней. А она все плакала и продолжала говорить, будто мы собираемся ампутировать ей ногу. Чтобы дитя поверила в скорое выздоровление, я принесла ей костыли. Это моя вина, отец. Я могла бы…
— Неважно! Обыщите здание и найдите ее.
Пол вытер мокрую грудь и гневно повернулся к священнику.
— Как мне себя обезопасить?
Мендельхаус вышел в коридор, где уже собралась толпа.
— Кто-нибудь, позовите сюда доктора Сиверса.
— Я здесь, проповедник, — проворчал ученый.
Монахи раздвинули ряды, освобождая дорогу для его короткого круглого тела. Он явно забавлялся, рассматривая Пола.
— Итак, ты решил наконец обосноваться здесь, паренек?
Пол закричал от унижения.
— У вас есть какое-нибудь средство…
— А как же! Не трясись, мой мальчик. Азотная кислота быстро выведет одно-два пятна. Где к тебе прикасались?
— Не знаю! Я спал!
Ухмылка Сиверса стала шире.
— Да-а! Но ты же не собираешься плескаться в кислоте. Хотя можно попробовать кое-что другое. Однако мало шансов, что это сработает на прямое прикосновение.
— А масло?
— Не поможет. Оно глушит лишь ослабленных паразитов, оставленных нами на произвол судьбы после прикосновений к предметам. Видишь ли, при контакте кожи с кожей эти твари превращаются в крепких маленьких негодяев. И все же иди за мной. Мы еще поборемся против них.
Пол быстро зашагал за ним по коридору. Он услышал, как тихий голос прошептал ему вслед:
— Я одного не понимаю, почему негиперы такие…
Мендельхаус, понизив голос, что-то говорил коротышке-ученому. Пол нервничал при мысли о том, что все вокруг считали его малодушным трусом. Но это были времена, когда трусость стала социальной нормой. И после целого года бегства Пол принял эту норму как единственный способ борьбы.
Спустившись в подвальную лабораторию, Сиверс начал сливать в ванну с водой какие-то химикаты. В ту же минуту вбежал монах и торопливо дернул Мендельхауса за рукав.
— Отец, сестры сообщили, что девушки в здании нет.
— Что? Но она не могла уйти далеко! Осмотрите двор. Если ее там нет, обыщите прилегающие кварталы.
Пол перестал расстегивать рубашку. Виллия клялась, что скорее умрет, чем покорится страстному желанию. Ее испуганный визг в ответ на его крик свидетельствовал о том, что девушка внезапно проснулась — что она вернулась в реальность из мира лунатического бреда.
Монах ушел. Сиверс подсыпал в ванну очередную порцию порошка. Ветер хлестал в полуподвальные окна, и рев сердитого прибоя был почти рядом. Пол снова застегнул рубашку.
— Она пошла к океану! — вдруг закричал он и попятился к двери.
— Стой! Подожди! — заорал Сиверс. — Ты так не уйдешь! Держите его, проповедник!
Священник попытался схватить его за рукав, но Пол увернулся. Он рванулся вперед и начал подниматься по лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19