Мне же каким-то чудом удалось устроиться в почти той же компании, занимающейся тем же, но только в меньших объемах.
Она целует меня и жаждет моих ласк. Именно сейчас, хотя солнце медленно склоняется от зенита, до вечера еще далеко, и жара еще в силе.
- Ну что же ты, - гамак раскачивается, она старается устроиться поудобнее. Миг - и мы едва не падаем наземь.
- Осторожно, - все, что мне удается произнести. - Мы же сейчас...
- Я осторожна. Но все равно от тебя не отстану. Не могу видеть, когда у тебя такое лицо. Это означает: "бойцы вспоминают минувшие дни".
Не знаю, что это: вопрос или констатация факта. Наверное, все же последнее, за эти годы мы притерлись друг к другу, так что даже после развала нашей шарашкиной конторы мы по-прежнему встречаемся один-два раза в неделю.
Не знаю, как у нее с Павлом, они знакомы уже почти год, должно быть, тоже успели обрасти своими традициями. Вполне возможно, что так же встречаются раз-два в неделю, "для поддержания формы". Она называет его иногда летчиком, не знаю, никогда не расспрашивал, какое отношение он имеет к авиации. А может, что-то интимное, известное им двоим и потому для меня бесполезное вдвойне.
Гамак раскачивается и скрипит, то сбивая ее с ритма, то входя в резонанс, и тогда волей неволей ей приходится сдерживать себя.
- Последний раз, - она утыкается мне в щеку, когда колебания гамака достигают угрожающих амплитуд. - Последний. Я хочу запомнить. Потом все будет по-другому.
Наверное, да. Когда мы прибыли на дачу, она заявила мне об этом с порога. Она сделала выбор, давно уже очевидный. Позвонила мне вечером и пригласила на дачу. Сказав, что не может оставаться в городе в ожидании этого события. Ей хочется побыть вдали от картинной суеты, от трепещущих от волнения родителей, будущих родственников и самого жениха, от богатых подарков и заказанного банкета в дорогом ресторане, от всего этого. Со мной. В последний раз. Она так и сказала.
Заехала за мной на своем "Рено-Мегане" и отвезла на дачу. Мы не были тут вдвоем уже очень долго, полгода, если не больше. С декабря. Этот дом выдержит любые морозы. Столь добротно и основательно он построен. С расчетом на большую семью.
- Ну, еще, еще, - в гамаке неудобно, с нее градом течет пот, но она упорна, настойчива, она очень хочет желаемого. Встряхивает головой, пережидая раскачавшийся гамак, и солоноватые капли летят мне в лицо.
И я стараюсь ей угодить, распаляюсь, зажигаюсь и забываю обо всем. О том, что это - последний раз.
О том, что сегодня вечером она отвезет меня домой и уедет к грядущим радостным треволнениям. Будет примерять в последний раз платье, перечитывать список гостей со своей стороны, созваниваться с замужними и холостыми подругами и беседовать, обсуждая завтрашний день, и все больше волнуясь в его предвкушении. А затем ляжет спать, и ей будут сниться радужные, воздушные счастливые сны невесты, сны последней ночи.
А я вернусь в свой привычный мир, вдохну его воздух, пахнущий сухими поблекшими бомбончиками дикого физалиса, стоящего в пустой вазе у окна и позвоню знакомым, из тех, кому еще не успел позвонить до отъезда, предупрежу, на всякий случай, а утром выключу телефон и постараюсь не выходить из дома, чтобы не столкнуться ненароком, с теми, кому сообщил о своей неотложной, очень важной работе....
Гамак качается все сильнее, она не обращает на него внимания, ее глаза остекленели, она вцепилась в меня, ее тело сотрясается, сквозь стиснутые зубы она с придыханием произносит одну и ту же фразу:
- Ну, давай еще немножечко, еще чуть-чуть. В последний раз.
24-25.6.99
1 2
Она целует меня и жаждет моих ласк. Именно сейчас, хотя солнце медленно склоняется от зенита, до вечера еще далеко, и жара еще в силе.
- Ну что же ты, - гамак раскачивается, она старается устроиться поудобнее. Миг - и мы едва не падаем наземь.
- Осторожно, - все, что мне удается произнести. - Мы же сейчас...
- Я осторожна. Но все равно от тебя не отстану. Не могу видеть, когда у тебя такое лицо. Это означает: "бойцы вспоминают минувшие дни".
Не знаю, что это: вопрос или констатация факта. Наверное, все же последнее, за эти годы мы притерлись друг к другу, так что даже после развала нашей шарашкиной конторы мы по-прежнему встречаемся один-два раза в неделю.
Не знаю, как у нее с Павлом, они знакомы уже почти год, должно быть, тоже успели обрасти своими традициями. Вполне возможно, что так же встречаются раз-два в неделю, "для поддержания формы". Она называет его иногда летчиком, не знаю, никогда не расспрашивал, какое отношение он имеет к авиации. А может, что-то интимное, известное им двоим и потому для меня бесполезное вдвойне.
Гамак раскачивается и скрипит, то сбивая ее с ритма, то входя в резонанс, и тогда волей неволей ей приходится сдерживать себя.
- Последний раз, - она утыкается мне в щеку, когда колебания гамака достигают угрожающих амплитуд. - Последний. Я хочу запомнить. Потом все будет по-другому.
Наверное, да. Когда мы прибыли на дачу, она заявила мне об этом с порога. Она сделала выбор, давно уже очевидный. Позвонила мне вечером и пригласила на дачу. Сказав, что не может оставаться в городе в ожидании этого события. Ей хочется побыть вдали от картинной суеты, от трепещущих от волнения родителей, будущих родственников и самого жениха, от богатых подарков и заказанного банкета в дорогом ресторане, от всего этого. Со мной. В последний раз. Она так и сказала.
Заехала за мной на своем "Рено-Мегане" и отвезла на дачу. Мы не были тут вдвоем уже очень долго, полгода, если не больше. С декабря. Этот дом выдержит любые морозы. Столь добротно и основательно он построен. С расчетом на большую семью.
- Ну, еще, еще, - в гамаке неудобно, с нее градом течет пот, но она упорна, настойчива, она очень хочет желаемого. Встряхивает головой, пережидая раскачавшийся гамак, и солоноватые капли летят мне в лицо.
И я стараюсь ей угодить, распаляюсь, зажигаюсь и забываю обо всем. О том, что это - последний раз.
О том, что сегодня вечером она отвезет меня домой и уедет к грядущим радостным треволнениям. Будет примерять в последний раз платье, перечитывать список гостей со своей стороны, созваниваться с замужними и холостыми подругами и беседовать, обсуждая завтрашний день, и все больше волнуясь в его предвкушении. А затем ляжет спать, и ей будут сниться радужные, воздушные счастливые сны невесты, сны последней ночи.
А я вернусь в свой привычный мир, вдохну его воздух, пахнущий сухими поблекшими бомбончиками дикого физалиса, стоящего в пустой вазе у окна и позвоню знакомым, из тех, кому еще не успел позвонить до отъезда, предупрежу, на всякий случай, а утром выключу телефон и постараюсь не выходить из дома, чтобы не столкнуться ненароком, с теми, кому сообщил о своей неотложной, очень важной работе....
Гамак качается все сильнее, она не обращает на него внимания, ее глаза остекленели, она вцепилась в меня, ее тело сотрясается, сквозь стиснутые зубы она с придыханием произносит одну и ту же фразу:
- Ну, давай еще немножечко, еще чуть-чуть. В последний раз.
24-25.6.99
1 2