– Иначе своими руками швырну вас за борт в море!
– Тоже мне фокус! Попробуйте перебросить меня за борт на сушу! Смотрите, смотрите, сейчас его при луне хорошо видно! Мой корабль, он самый! Ай да озорник, ай да проказник! То затонет, то снова вынырнет! – Сложив ладони рупором, он оглушительно заорал: – Эй, Грязнуля Фред! Привет, старый приятель!
От этих его слов мороз продирал по коже. Пароходик несомненно походил на затонувшего «Господина Вагнера». Вот он скрылся в дымке тумана, вот вынырнул снова… Луна ярко осветила его, и в серебристом, призрачном свете можно было разглядеть белую полоску букв на корпусе…
Гробовое молчание внезапно было нарушено, повергнув присутствующих в очередной шок. Гулко, раскатисто зазвучал бой курантов Вестминстерского аббатства. Отбивающие полночь размеренные, четкие удары отдавались в голове, будоража и без того напряженные нервы.
Лишился дара речи мистер Тео, молчали насмерть перепуганные матросы, не сводя глаз с бултыхающегося в волнах суденышка. И над этим призрачным зрелищем плыл погребальный звон колокола.
«Стенли» стал добычей грозы морей – паники.
Глава двадцать восьмая
Наутро команда отказалась плыть дальше. Матросы в один голос утверждали, что увиденный ими вдали пароходик – «Господин Вагнер», и потребовали, чтобы Синебородый выложил всю правду как на духу.
Господин Вагнер расположился на полу палубы, опершись спиной о поручни, поскольку вот уже полчаса желающих поднять его не находилось. Привязанный ниткой к петлице вагнеровского пиджака птенец робко пробовал крылья. Когда ему удавалось взлететь на поля котелка, он принимался радостно щебетать, тычась клювом в свечку. Подросшую птаху, которая при ближайшем рассмотрении оказалась воробьем, окрестили Арнольдом.
– Зачем вы притащили сюда эту несчастную птицу? – спросил с укоризной слесарь Боргес. – Ведь здесь ему не сыскать себе пары!
– Я и сам вижу, – хмуро признался господин Вагнер. – Этот дурачок положил глаз на жену футбольного судьи.
– Скажите-ка нам, – решительно вмешался в разговор мистер Тео. – Почему вы с такой уверенностью утверждали ночью, что из-за горизонта появилось ваше судно?
За спиной у него угрожающе столпились матросы.
Господин Вагнер с готовностью ответил на вопрос, правда, предварительно сунул в карман Арнольда и натянул нитяные перчатки.
– Стало быть, желаете узнать, отчего Грязнуля Фред предугадал собственную гибель? А заодно объясню вам, какая радость для человека проявлять доброту души и применительно к своим материальным возможностям поддерживать ближних в их бедственном положении… – выспренним тоном произнес господин Вагнер. – Я имею в виду бездомных пташек. – Он учтиво приподнял шляпу, в чем тотчас же раскаялся, поскольку оттуда вывалился кусок маринованной рыбы. – Эти припасы, естественно, хранятся для птичьего пропитания, – мигом нашелся он. – В общем, дело было так. Я был тогда в Порт-Саиде, где мы с Грязнулей Фредом и основали банк… с весьма скромным фондовым капиталом, поскольку в рулетке наличные не главное, игроки приносят их сами. И тут произошло неприятное интермеццо – в опере, чтоб вы знали, это называют увертюрой. В гавань прибыло судно под названием «Бригитта» с заразной хворью… точнее говоря, с чумой. Однако в Порт-Саиде подобный импортный товар не приветствуется. Короче говоря, как увертюра эта началась, народ в ужасе разбежался кто куда, и для успокоения почтеннейшей публики было объявлено, что «Бригитту» сожгут в открытом море. Но желающих взяться за эту работенку не нашлось, только я да мой давний приятель Грязнуля Фред. Вышли мы с ним в море, и тут Фред мне и говорит, жалко, мол, жечь вполне исправный корабль из-за какой-то дурацкой чумы. Да у меня у самого, говорю, сердце кровью обливается… В общем, собрали мы весь имеющийся на судне дощатый хлам, облили бензином, подожгли и побросали в воду. Аккурат в этот момент буря поднялась, горящие доски по волнам раскидало, а мы с Фредом основали корабельную компанию Вагнера. Потом спустились в трюм, выгребли всех покойников – тех, которые от чумы перекинулись, и за борт их отправили… Эй, куда же вы? К чему эти детские страхи? Уверяю вас, «Бригитта» разгуливает по ночам вовсе не из-за чумных покойников! Ну а если даже и из-за них, то чего вы сами-то шарахаетесь от нормального судна, как чумовые?
У мистера Тео руки чесались пристрелить господина Вагнера как бешеную собаку, а тот сидел с невинно кротким видом. Воробей Арнольд топтался у него на груди, взирая на хлебную крошку, которую хозяин держал у него над головой: господину Вагнеру взбрело на ум выдрессировать питомца и обучить его служить.
К полудню вдали показался архипелаг Тонга.
Аборигены встретили пришельцев с подобострастием. Вождь племени поспешил им навстречу, низко кланяясь.
– Что вам известно об ученом-путешественнике? – поинтересовался сэр Максвелл.
О, про ученых-путешественников им много чего известно! Невысокий такой, коренастенький? Как же, как же, знают такого. Он здесь побывал.
Что-о?! Тео и Джимми в смятении переглянулись. Ведь Барра здесь не было! Что же все это значит?
– Ученый господин наведывался сюда два года назад, в начале лета.
– Что вам о нем известно?
– Он оставил записку, где сообщал, куда собирается плыть дальше.
«Двигаюсь дальше, чтобы с попутным течением добраться до Самби-Сумби. Припасы мои на исходе, но попытаюсь сделать все возможное и невозможное.
Густав Барр».
– О да! – язвительно воскликнул сэр Максвелл. – Если бы Густава Барра не существовало, его следовало бы придумать!
Путешественники обшарили остров. Вождь проводил их к пещере.
– Вот здесь они располагались на привал, – пояснил он.
«Кто это – они ?» – недоумевал Тео.
– Взгляните-ка! Да это же его диплом!
К стене пещеры был прикреплен диплом почетного академика на имя Густава Барра.
По возвращении на корабль мистер Тео поспешил прямиком к себе в каюту и выложил потрясенному Барру сенсационные факты. Ученый впал в прострацию.
– Мошенничество чистой воды! – задыхаясь, прошептал он. – Диплом в золотой рамке висит у меня дома! А записка написана не моим почерком. И на этих островах Тонга ноги моей отродясь не бывало. Там нет ничего интересного!
– Если вы способны так рассуждать, значит, вы ничего не смыслите в географии! Ладно, не отчаивайтесь! Покажу эту записку вашей жене, и она признает подделку.
О, святая простота! Ждать спасения от женщины! Наивность мужчин вряд ли изменилась с каменного века. Лишь этим обстоятельством можно объяснить надежду, с какой мистер Тео поспешил на палубу. Здесь он и встретил Лилиан: комкая в руках батистовый платочек, юная дама дрожала от волнения. Голос ее звучал хрипловато, словно сел от слез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
– Тоже мне фокус! Попробуйте перебросить меня за борт на сушу! Смотрите, смотрите, сейчас его при луне хорошо видно! Мой корабль, он самый! Ай да озорник, ай да проказник! То затонет, то снова вынырнет! – Сложив ладони рупором, он оглушительно заорал: – Эй, Грязнуля Фред! Привет, старый приятель!
От этих его слов мороз продирал по коже. Пароходик несомненно походил на затонувшего «Господина Вагнера». Вот он скрылся в дымке тумана, вот вынырнул снова… Луна ярко осветила его, и в серебристом, призрачном свете можно было разглядеть белую полоску букв на корпусе…
Гробовое молчание внезапно было нарушено, повергнув присутствующих в очередной шок. Гулко, раскатисто зазвучал бой курантов Вестминстерского аббатства. Отбивающие полночь размеренные, четкие удары отдавались в голове, будоража и без того напряженные нервы.
Лишился дара речи мистер Тео, молчали насмерть перепуганные матросы, не сводя глаз с бултыхающегося в волнах суденышка. И над этим призрачным зрелищем плыл погребальный звон колокола.
«Стенли» стал добычей грозы морей – паники.
Глава двадцать восьмая
Наутро команда отказалась плыть дальше. Матросы в один голос утверждали, что увиденный ими вдали пароходик – «Господин Вагнер», и потребовали, чтобы Синебородый выложил всю правду как на духу.
Господин Вагнер расположился на полу палубы, опершись спиной о поручни, поскольку вот уже полчаса желающих поднять его не находилось. Привязанный ниткой к петлице вагнеровского пиджака птенец робко пробовал крылья. Когда ему удавалось взлететь на поля котелка, он принимался радостно щебетать, тычась клювом в свечку. Подросшую птаху, которая при ближайшем рассмотрении оказалась воробьем, окрестили Арнольдом.
– Зачем вы притащили сюда эту несчастную птицу? – спросил с укоризной слесарь Боргес. – Ведь здесь ему не сыскать себе пары!
– Я и сам вижу, – хмуро признался господин Вагнер. – Этот дурачок положил глаз на жену футбольного судьи.
– Скажите-ка нам, – решительно вмешался в разговор мистер Тео. – Почему вы с такой уверенностью утверждали ночью, что из-за горизонта появилось ваше судно?
За спиной у него угрожающе столпились матросы.
Господин Вагнер с готовностью ответил на вопрос, правда, предварительно сунул в карман Арнольда и натянул нитяные перчатки.
– Стало быть, желаете узнать, отчего Грязнуля Фред предугадал собственную гибель? А заодно объясню вам, какая радость для человека проявлять доброту души и применительно к своим материальным возможностям поддерживать ближних в их бедственном положении… – выспренним тоном произнес господин Вагнер. – Я имею в виду бездомных пташек. – Он учтиво приподнял шляпу, в чем тотчас же раскаялся, поскольку оттуда вывалился кусок маринованной рыбы. – Эти припасы, естественно, хранятся для птичьего пропитания, – мигом нашелся он. – В общем, дело было так. Я был тогда в Порт-Саиде, где мы с Грязнулей Фредом и основали банк… с весьма скромным фондовым капиталом, поскольку в рулетке наличные не главное, игроки приносят их сами. И тут произошло неприятное интермеццо – в опере, чтоб вы знали, это называют увертюрой. В гавань прибыло судно под названием «Бригитта» с заразной хворью… точнее говоря, с чумой. Однако в Порт-Саиде подобный импортный товар не приветствуется. Короче говоря, как увертюра эта началась, народ в ужасе разбежался кто куда, и для успокоения почтеннейшей публики было объявлено, что «Бригитту» сожгут в открытом море. Но желающих взяться за эту работенку не нашлось, только я да мой давний приятель Грязнуля Фред. Вышли мы с ним в море, и тут Фред мне и говорит, жалко, мол, жечь вполне исправный корабль из-за какой-то дурацкой чумы. Да у меня у самого, говорю, сердце кровью обливается… В общем, собрали мы весь имеющийся на судне дощатый хлам, облили бензином, подожгли и побросали в воду. Аккурат в этот момент буря поднялась, горящие доски по волнам раскидало, а мы с Фредом основали корабельную компанию Вагнера. Потом спустились в трюм, выгребли всех покойников – тех, которые от чумы перекинулись, и за борт их отправили… Эй, куда же вы? К чему эти детские страхи? Уверяю вас, «Бригитта» разгуливает по ночам вовсе не из-за чумных покойников! Ну а если даже и из-за них, то чего вы сами-то шарахаетесь от нормального судна, как чумовые?
У мистера Тео руки чесались пристрелить господина Вагнера как бешеную собаку, а тот сидел с невинно кротким видом. Воробей Арнольд топтался у него на груди, взирая на хлебную крошку, которую хозяин держал у него над головой: господину Вагнеру взбрело на ум выдрессировать питомца и обучить его служить.
К полудню вдали показался архипелаг Тонга.
Аборигены встретили пришельцев с подобострастием. Вождь племени поспешил им навстречу, низко кланяясь.
– Что вам известно об ученом-путешественнике? – поинтересовался сэр Максвелл.
О, про ученых-путешественников им много чего известно! Невысокий такой, коренастенький? Как же, как же, знают такого. Он здесь побывал.
Что-о?! Тео и Джимми в смятении переглянулись. Ведь Барра здесь не было! Что же все это значит?
– Ученый господин наведывался сюда два года назад, в начале лета.
– Что вам о нем известно?
– Он оставил записку, где сообщал, куда собирается плыть дальше.
«Двигаюсь дальше, чтобы с попутным течением добраться до Самби-Сумби. Припасы мои на исходе, но попытаюсь сделать все возможное и невозможное.
Густав Барр».
– О да! – язвительно воскликнул сэр Максвелл. – Если бы Густава Барра не существовало, его следовало бы придумать!
Путешественники обшарили остров. Вождь проводил их к пещере.
– Вот здесь они располагались на привал, – пояснил он.
«Кто это – они ?» – недоумевал Тео.
– Взгляните-ка! Да это же его диплом!
К стене пещеры был прикреплен диплом почетного академика на имя Густава Барра.
По возвращении на корабль мистер Тео поспешил прямиком к себе в каюту и выложил потрясенному Барру сенсационные факты. Ученый впал в прострацию.
– Мошенничество чистой воды! – задыхаясь, прошептал он. – Диплом в золотой рамке висит у меня дома! А записка написана не моим почерком. И на этих островах Тонга ноги моей отродясь не бывало. Там нет ничего интересного!
– Если вы способны так рассуждать, значит, вы ничего не смыслите в географии! Ладно, не отчаивайтесь! Покажу эту записку вашей жене, и она признает подделку.
О, святая простота! Ждать спасения от женщины! Наивность мужчин вряд ли изменилась с каменного века. Лишь этим обстоятельством можно объяснить надежду, с какой мистер Тео поспешил на палубу. Здесь он и встретил Лилиан: комкая в руках батистовый платочек, юная дама дрожала от волнения. Голос ее звучал хрипловато, словно сел от слез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62