Тем более досадно, что он не принимает должного участия в дискуссиях – ему, без сомнения, есть что сказать, но он, к сожалению, недооценивает свои возможности.
Мисс Дж. Макмагон
Уважаемый Грегори!
Приношу свои извинения за то, что задержалась с ответом на Ваше письмо. Моя старшая сестра (мы живем вместе) в последние годы, увы, часто хворает, и я много времени посвящаю уходу за ней. Тем не менее я, как видите, все-таки сделала и посылаю Вам свою фотографию для Вашего журнала (и почему на этих ужасных моментальных снимках непременно выходишь этаким испуганным кроликом?). К несчастью, из-за нехватки времени я пока не имела возможности приступить к написанию статьи, о которой Вы просили. Не выполнила в срок домашнего задания!
Меня позабавило Ваше замечание о деепричастных оборотах милой Лиззи (миссис Дэвис-Уайт) – остается лишь надеяться, что мое собственное скромное сочинение не понудит Вас взять в руки беспощадный редакторский скальпель. Уж если мы, преподаватели английского языка (хоть Ти вышедшие на пенсию), не умеем подать пример правильного владения родной речью, кому же тогда это под силу? Ваше письмо пробудило во мне самые приятные воспоминания о ранних годах работы в __________-ской школе и… да, я хорошо помню Вас, Грегори. Можно ли забыть о великих битвах Пинга и Понга? Пусть это было двадцать с лишним лет назад, но… некоторые вещи остаются в памяти навсегда!
С большим огорчением узнала о Вашей недавней утрате. Но, знаете, не стоит очень переживать по поводу того, что по ночам Вы по-прежнему слышите ее кашель – вот уже семь лет, как умерла моя мамочка, а мы с ней до сих пор ежедневно беседуем (впрочем, последнее время она что-то плоховато меня слышит).
Также меня очень расстроило, что у Вас в настоящее время нет работы (недуг, все больше и больше поражающий тех моих бывших учеников, которые и поныне поддерживают со мной связь). Как Вы, вероятно, знаете. Абердин в последние годы переживает определенный экономический бум (спасибо нефти Северного моря!), однако Шотландия в целом сильно страдает из-за рецессии. Я никогда не поддерживала идей автономии, но со времени возвращения в эти края начала понимать, как мы далеки от правительства (и не только географически). Как педагог, я всегда придерживалась мнения, что власть, не подкрепленная уважением, несостоятельна. Но у меня складывается впечатление, что политики, как и кое-кто из моих бывших коллег, к несчастью, мыслят иначе, считая, что и государственное правление, и образование суть в первую очередь строгое следование жестко установленному порядку. Ну вот, снова я полезла на трибуну! Впрочем, это может стать хорошей темой для статьи, для той моей лепты, которую я должна внести в Ваш журнал. Или вы рассчитывали на что-то менее воинственное?
Увы, мне пора заканчивать. Обещаю, что, как только позволит время, я непременно постараюсь создать нечто, достойное опубликования в Вашем журнале. А пока, пожалуйста, держите меня в курсе событий относительно вечера встречи. Что же касается номера моего телефона, вынуждена сообщить, что, к моему большому огорчению, нам с сестрой в прошлом году пришлось попросить снять нас с обслуживания в знак протеста против безобразно высокой абонентской платы, которую пытаются навязать пенсионерам. (Шелли был прав: умри молодым.) Да, кстати, надеюсь, что дела с переездом продвигаются и что очень скоро вы сможете сообщить мне свой новый адрес.
С сердечным приветом,
искренне Ваша Дженет
Фотографию мисс Макмагон я вклеил в таблицу. Фотография была цветная. Волосы почти совсем седые, лицо не такое веснушчатое, каким я его помнил. И очень бледное. Если бы у нее за спиной не висел темный занавес, это лицо слилось бы с белой стеной будки. Уголки рта немного загибались кверху.
Мама тоже поседела. К моменту сожжения – даже очень. И у нее сильно выпадали волосы, из-за химиотерапии. И еще ее сильно тошнило. Я слышал. А один раз, когда она забыла запереть дверь в туалет, даже видел. Она корчилась над унитазом. Как сказал бы отец, разговаривала с богом по большому белому телефону. С ним тоже такое бывало, после паба. Но он совсем не поседел и не полысел. У него была роскошная шапка густых волос. Он иногда заставлял меня тянуть за них со всей силы. И смеялся:
Не жиденькие, а? Не ирландский ликерчик.
Отец умер в сорок два года. Когда мне было одиннадцать и три четверти.
Варенье из фиги, виги. Круженье ирландской джиги.
Уважаемая Дженет!
В библиотеке мне попалась книга про Шелли. Вы знали, что он умер в двадцать девять лет? Утонул при кораблекрушении. А его жена написала «Франкенштейна». После смерти у него из груди вынули сердце, и она спала с этим сердцем под подушкой. Правда, теперь исследователи на основании некоторых медицинских свидетельств высказывают предположение, что это было не сердце, а печень. В книге, которую я читал, этому вопросу – вопросу анатомической достоверности – отведено чрезвычайно много места. Куда меньше внимания автор уделил следующим обстоятельствам:
(1) Мэри Шелли считала этот орган своего мужа сердцем.
(2) Она спала с ним под подушкой.
Книга посвящена поэту, а автора интересует исключительно медицинский аспект дела. Ох уж эти ученые! Вдова спит с одним из жизненно важных органов покойного супруга под подушкой, а они уверены, что у нас по этому поводу может возникнуть один-единственный вопрос: «Хм-м-м, что же это за орган, сердце или печень?»
Извиняюсь за французский, мисс Макмагон, но какого хг…ена?!
Пришлось пропустить всю эту биографическую ересь, и я перешел сразу к стихам. Я читал их вслух, как Вы учили. И пока читал, все время думал: да, я бы тоже спал с органом этого человека под подушкой и считал бы этот орган его сердцем. Мою маму после смерти сожгли, а мне отдали пепел. Вы моей маме нравились. Она говорила, что я должен Вас внимательно слушать, потому что Вы можете стать моим спасением. Но я хотел поговорить совсем не об этом, а о статье, которую Вы собирались написать для моего журнала. Знайте: я не ставлю никаких условий: любая тема, любое количество слов. Никаких ограничений по срокам. Ваша статья может не иметь ни начала, ни середины, ни конца. Вы не обязаны поражать красотой слога и изяществом композиции. Пишите что хотите. Вот Вы давали когда-нибудь своим ученикам такое задание? Говорили когда-нибудь: играем без правил? Видите ли, если нет правил, нет и возможности выйти за рамки. Перейти грань. Если нет начала, середины и конца, нет возможности определить момент перехода грани.
С нетерпением жду от Вас весточки с изложением Ваших взглядов на данный предмет. Эту же тему я обсуждал с мистером Патриком, бывшим моим преподавателем истории, и с миссис Дэвис-Уайт. Должен сказать, их ответы меня не удовлетворили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Мисс Дж. Макмагон
Уважаемый Грегори!
Приношу свои извинения за то, что задержалась с ответом на Ваше письмо. Моя старшая сестра (мы живем вместе) в последние годы, увы, часто хворает, и я много времени посвящаю уходу за ней. Тем не менее я, как видите, все-таки сделала и посылаю Вам свою фотографию для Вашего журнала (и почему на этих ужасных моментальных снимках непременно выходишь этаким испуганным кроликом?). К несчастью, из-за нехватки времени я пока не имела возможности приступить к написанию статьи, о которой Вы просили. Не выполнила в срок домашнего задания!
Меня позабавило Ваше замечание о деепричастных оборотах милой Лиззи (миссис Дэвис-Уайт) – остается лишь надеяться, что мое собственное скромное сочинение не понудит Вас взять в руки беспощадный редакторский скальпель. Уж если мы, преподаватели английского языка (хоть Ти вышедшие на пенсию), не умеем подать пример правильного владения родной речью, кому же тогда это под силу? Ваше письмо пробудило во мне самые приятные воспоминания о ранних годах работы в __________-ской школе и… да, я хорошо помню Вас, Грегори. Можно ли забыть о великих битвах Пинга и Понга? Пусть это было двадцать с лишним лет назад, но… некоторые вещи остаются в памяти навсегда!
С большим огорчением узнала о Вашей недавней утрате. Но, знаете, не стоит очень переживать по поводу того, что по ночам Вы по-прежнему слышите ее кашель – вот уже семь лет, как умерла моя мамочка, а мы с ней до сих пор ежедневно беседуем (впрочем, последнее время она что-то плоховато меня слышит).
Также меня очень расстроило, что у Вас в настоящее время нет работы (недуг, все больше и больше поражающий тех моих бывших учеников, которые и поныне поддерживают со мной связь). Как Вы, вероятно, знаете. Абердин в последние годы переживает определенный экономический бум (спасибо нефти Северного моря!), однако Шотландия в целом сильно страдает из-за рецессии. Я никогда не поддерживала идей автономии, но со времени возвращения в эти края начала понимать, как мы далеки от правительства (и не только географически). Как педагог, я всегда придерживалась мнения, что власть, не подкрепленная уважением, несостоятельна. Но у меня складывается впечатление, что политики, как и кое-кто из моих бывших коллег, к несчастью, мыслят иначе, считая, что и государственное правление, и образование суть в первую очередь строгое следование жестко установленному порядку. Ну вот, снова я полезла на трибуну! Впрочем, это может стать хорошей темой для статьи, для той моей лепты, которую я должна внести в Ваш журнал. Или вы рассчитывали на что-то менее воинственное?
Увы, мне пора заканчивать. Обещаю, что, как только позволит время, я непременно постараюсь создать нечто, достойное опубликования в Вашем журнале. А пока, пожалуйста, держите меня в курсе событий относительно вечера встречи. Что же касается номера моего телефона, вынуждена сообщить, что, к моему большому огорчению, нам с сестрой в прошлом году пришлось попросить снять нас с обслуживания в знак протеста против безобразно высокой абонентской платы, которую пытаются навязать пенсионерам. (Шелли был прав: умри молодым.) Да, кстати, надеюсь, что дела с переездом продвигаются и что очень скоро вы сможете сообщить мне свой новый адрес.
С сердечным приветом,
искренне Ваша Дженет
Фотографию мисс Макмагон я вклеил в таблицу. Фотография была цветная. Волосы почти совсем седые, лицо не такое веснушчатое, каким я его помнил. И очень бледное. Если бы у нее за спиной не висел темный занавес, это лицо слилось бы с белой стеной будки. Уголки рта немного загибались кверху.
Мама тоже поседела. К моменту сожжения – даже очень. И у нее сильно выпадали волосы, из-за химиотерапии. И еще ее сильно тошнило. Я слышал. А один раз, когда она забыла запереть дверь в туалет, даже видел. Она корчилась над унитазом. Как сказал бы отец, разговаривала с богом по большому белому телефону. С ним тоже такое бывало, после паба. Но он совсем не поседел и не полысел. У него была роскошная шапка густых волос. Он иногда заставлял меня тянуть за них со всей силы. И смеялся:
Не жиденькие, а? Не ирландский ликерчик.
Отец умер в сорок два года. Когда мне было одиннадцать и три четверти.
Варенье из фиги, виги. Круженье ирландской джиги.
Уважаемая Дженет!
В библиотеке мне попалась книга про Шелли. Вы знали, что он умер в двадцать девять лет? Утонул при кораблекрушении. А его жена написала «Франкенштейна». После смерти у него из груди вынули сердце, и она спала с этим сердцем под подушкой. Правда, теперь исследователи на основании некоторых медицинских свидетельств высказывают предположение, что это было не сердце, а печень. В книге, которую я читал, этому вопросу – вопросу анатомической достоверности – отведено чрезвычайно много места. Куда меньше внимания автор уделил следующим обстоятельствам:
(1) Мэри Шелли считала этот орган своего мужа сердцем.
(2) Она спала с ним под подушкой.
Книга посвящена поэту, а автора интересует исключительно медицинский аспект дела. Ох уж эти ученые! Вдова спит с одним из жизненно важных органов покойного супруга под подушкой, а они уверены, что у нас по этому поводу может возникнуть один-единственный вопрос: «Хм-м-м, что же это за орган, сердце или печень?»
Извиняюсь за французский, мисс Макмагон, но какого хг…ена?!
Пришлось пропустить всю эту биографическую ересь, и я перешел сразу к стихам. Я читал их вслух, как Вы учили. И пока читал, все время думал: да, я бы тоже спал с органом этого человека под подушкой и считал бы этот орган его сердцем. Мою маму после смерти сожгли, а мне отдали пепел. Вы моей маме нравились. Она говорила, что я должен Вас внимательно слушать, потому что Вы можете стать моим спасением. Но я хотел поговорить совсем не об этом, а о статье, которую Вы собирались написать для моего журнала. Знайте: я не ставлю никаких условий: любая тема, любое количество слов. Никаких ограничений по срокам. Ваша статья может не иметь ни начала, ни середины, ни конца. Вы не обязаны поражать красотой слога и изяществом композиции. Пишите что хотите. Вот Вы давали когда-нибудь своим ученикам такое задание? Говорили когда-нибудь: играем без правил? Видите ли, если нет правил, нет и возможности выйти за рамки. Перейти грань. Если нет начала, середины и конца, нет возможности определить момент перехода грани.
С нетерпением жду от Вас весточки с изложением Ваших взглядов на данный предмет. Эту же тему я обсуждал с мистером Патриком, бывшим моим преподавателем истории, и с миссис Дэвис-Уайт. Должен сказать, их ответы меня не удовлетворили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65