— оправдывался шваб униженно и испуганно.— Не для интеллигенция! — подошла, встревоженная, и его жена.
Васо вскинул голову, осмотрелся и успокоился. Добавил только, обращаясь к стоявшей возле него интеллигенции:
— Если бы вы не пошли, не было бы и меня здесь!
Тут снова возмутились крестьяне. Шваб объявил
представление оконченным, а им казалось, что за пять динаров они увидели слишком мало. Не понравилось им и как шваб оправдывался перед Васо.
— Ентел-лигенция! — протяжно и обиженно пронеслось по толпе и потонуло, заглушенное топотом выходящих из комнаты людей.
Из крестьян в комнате остался один Краль. Правда, Моргун звал его пойти в сарай выпить, но тот грубо отказался, после чего Моргун, смачно выругавшись, удалился, а Краль, развалившись на стуле за аппаратом, упрямо требовал принести ему вина.
Молодой Смудж уже успел пробиться сквозь толпу в лавку и вел там торговлю с крестьянами. Краля он словно и не слышал.
— Можешь подождать! Чего разорался? — набросился на Краля Васо, выходя из комнаты вместе с капитаном и нотариусом.— Налился по горлышко!
— А тебе какое дело! — огрызнулся Краль, искоса наблюдая, как шваб собирает аппарат.— Мой организм еще принимает! — Васо остановился в дверях, презрительно смерив его взглядом с головы до пят.— Вино и для пауэр, не только для интеллигенции! Интеллигенция! — Краль скорчил гримасу, скорее предназначавшуюся швабу, нежели Васо, и все же это был замаскированный, осторожный выпад именно против Васо. Тот так это и расценил.
— А ты имеешь понятие, что такое интеллигенция? — заложив руки за спину, он подошел к нему ближе.
Краль повернулся и оказался прямо перед ним. На его заросшем лице притаилась вызывающая, злая усмешка.
Всем было известно, что в течение нескольких лет он вел с конным заводом, а следовательно, с Васо тяжбу из-за земли. Жил он в одном из самых убогих сел в общине, а таковым оно стало потому, что семья графа еще во времена крепостного права прибрала к рукам самые плодородные и самые большие куски земли, оставив окрестным крестьянам жалкие крохи, лишь бы не умерли с голоду. Краль и его односельчане судились с этой семьей, вернее, с одним из последних ее отпрысков, вечно брюзжащим патриотом, вложившим в военный заем половину своего состояния. Позднее, когда граф, не получив назад свой заем и не смирившись с новыми условиями, продал поместье заводу и уехал в Грац, к заводу перешли и все нерешенные споры, в том числе и дело Краля. Впрочем, Краль ничего не получил бы и тогда, если бы не случилось происшествие, заставившее Васо уступить. Взаимная же ненависть, правда тщательно скрываемая, осталась. Но сейчас, однако, будучи слишком пьяным, чтобы вести себя осторожно и хитро, Краль, с необычайной остротой вспомнив о всех унижениях и расходах, которые он претерпел, борясь за свое, не менее остро припомнил и о завоеванных им с некоторых пор в этом доме правах.
— Интеллигенция! — плюнул он, скорее всего случайно.— Мы крестьяне! — ударил он себя кулаком в грудь.— Нашим потом вы все живете!
— Я твоим потом живу? — подбоченился перед ним Васо, окончательно выведенный из себя, ибо и шваб с глупым любопытством уставился на них.— А кто тебе подарил гектар пашни?
— Вы мне подарили мое! А не сделай вы этого, все бы вы здесь по-иному запели, хе-хе, вы меня понимаете!
Вместо ответа Васо закатил ему такую оплеуху, что Краль от неожиданности свалился на пол. Только теперь Васо сказал:
— Вот как я понимаю!
Пытаясь подняться, а был он мягок, словно тесто, Краль рычал и клял все на свете.
— Мать твою, ты мне за это заплатишь! :— И, уже почти встав, снова рухнул на пол, ибо Васо ударил его ногой. Упав, он так и остался лежать, прислонившись головой к стене, согнувшись пополам, с отвисшей челюстью и глазами навыкате. То ли от бессилия, то ли
от удивления он больше не пошевелился, только многозначительно промямлил с каким-то странным выражением на лице, будто всему этому чрезвычайно рад: — Побойся бога! Вот как ты со мной?
Шваб с женой спешно уносил аппарат. На том месте, где он стоял, оказались и старый, и молодой Смудж, чуть дальше стояли капитан и Ножица. Старый Смудж, перепуганный, беспомощно озирался вокруг, безуспешно пытаясь понять, в чем дело. Его сын Йошко сориентировался быстрее. Еще находясь в лавке, он разгадал причину стычки, но, поскольку был занят с покупателями, не мог ее предотвратить. Теперь же, отпихнув Васо в сторону, он услужливо остановился перед Кралем.
— Вставай, Краль, охота тебе валяться, ты же мужчина, неужели не выпьешь еще стаканчик!
Краль позволил было себя поднять, но вдруг заупрямился и остался сидеть на полу.
— В солдатчине меня никто по морде не бил,— шепелявил он,— а тут этот солдафон? Если уж на то пошло, найдется и на вас управа! — Он сам, без чьей- либо помощи, поднялся и, пошатываясь, направился к выходу, но дошел только до Йошко. Тот схватил его за плечо.
— Опомнись же, не дури, Краль, куда ты?
— Зачем ты так, Васо? При мне? — Капитан попытался изобразить из себя начальника, а лицо его приняло плаксивое выражение.
— Я, капитан, защищаю офицерскую честь! Я знаю, что это такое! — отрезал Васо, наклонив в сторону Краля голову, а глаза его вылезли из орбит, точно у быка, готового пустить в ход рога.
Капитан сник, лицо его стало еще более плаксивым.
— Оставь его, оставь! — умоляюще сложив руки, встал перед Васо старый Смудж и тут же снова повернулся к Кралю: — Еще стаканчик, Краль, ты же знаешь, я целый день в книгу не записываю!
— А почему не записываете? — заорал Краль на Йошко и засмеялся хрипло, торжествующе.— Вы знаете почему! Но если Краль до сих пор держал язык за зубами, то теперь этого не будет. Гм, не будет! — Словно собираясь сейчас же вывалить все, что знает, и желая произвести впечатление, он обернулся к капитану и Ножице, который довольно посмеивался.— Пусть господа послушают...
Крадучись, словно кошка, шваб, переносивший свою карбидную лампу, остановился в дверях, не зная, как ему поступить, то ли лишить господ света, то ли самому остаться здесь и стать нежеланным свидетелем. Он продолжал стоять. На стене позади него расползлись тени от людей, искаженные, смешные и страшные. Но не было ничего страшнее и безобразнее, чем тень старого Смуджа. У входа в лавку задребезжал звонок, но никто, даже он, словно ничего не слышал. Его била дрожь, казалось, еще немного и он зарыдает:
— Йошко, отведи его на сеновал, пусть проспится!
— Дай ему по морде! — застыв на месте, скрестив на груди руки, свысока взирал на всех Васо. Затем направился к выходу.
Молча переглянувшись, последовали за ним капитан и Ножица. Они уходили, поняв, что лишние здесь, хотя Ножица все еще посмеивался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Васо вскинул голову, осмотрелся и успокоился. Добавил только, обращаясь к стоявшей возле него интеллигенции:
— Если бы вы не пошли, не было бы и меня здесь!
Тут снова возмутились крестьяне. Шваб объявил
представление оконченным, а им казалось, что за пять динаров они увидели слишком мало. Не понравилось им и как шваб оправдывался перед Васо.
— Ентел-лигенция! — протяжно и обиженно пронеслось по толпе и потонуло, заглушенное топотом выходящих из комнаты людей.
Из крестьян в комнате остался один Краль. Правда, Моргун звал его пойти в сарай выпить, но тот грубо отказался, после чего Моргун, смачно выругавшись, удалился, а Краль, развалившись на стуле за аппаратом, упрямо требовал принести ему вина.
Молодой Смудж уже успел пробиться сквозь толпу в лавку и вел там торговлю с крестьянами. Краля он словно и не слышал.
— Можешь подождать! Чего разорался? — набросился на Краля Васо, выходя из комнаты вместе с капитаном и нотариусом.— Налился по горлышко!
— А тебе какое дело! — огрызнулся Краль, искоса наблюдая, как шваб собирает аппарат.— Мой организм еще принимает! — Васо остановился в дверях, презрительно смерив его взглядом с головы до пят.— Вино и для пауэр, не только для интеллигенции! Интеллигенция! — Краль скорчил гримасу, скорее предназначавшуюся швабу, нежели Васо, и все же это был замаскированный, осторожный выпад именно против Васо. Тот так это и расценил.
— А ты имеешь понятие, что такое интеллигенция? — заложив руки за спину, он подошел к нему ближе.
Краль повернулся и оказался прямо перед ним. На его заросшем лице притаилась вызывающая, злая усмешка.
Всем было известно, что в течение нескольких лет он вел с конным заводом, а следовательно, с Васо тяжбу из-за земли. Жил он в одном из самых убогих сел в общине, а таковым оно стало потому, что семья графа еще во времена крепостного права прибрала к рукам самые плодородные и самые большие куски земли, оставив окрестным крестьянам жалкие крохи, лишь бы не умерли с голоду. Краль и его односельчане судились с этой семьей, вернее, с одним из последних ее отпрысков, вечно брюзжащим патриотом, вложившим в военный заем половину своего состояния. Позднее, когда граф, не получив назад свой заем и не смирившись с новыми условиями, продал поместье заводу и уехал в Грац, к заводу перешли и все нерешенные споры, в том числе и дело Краля. Впрочем, Краль ничего не получил бы и тогда, если бы не случилось происшествие, заставившее Васо уступить. Взаимная же ненависть, правда тщательно скрываемая, осталась. Но сейчас, однако, будучи слишком пьяным, чтобы вести себя осторожно и хитро, Краль, с необычайной остротой вспомнив о всех унижениях и расходах, которые он претерпел, борясь за свое, не менее остро припомнил и о завоеванных им с некоторых пор в этом доме правах.
— Интеллигенция! — плюнул он, скорее всего случайно.— Мы крестьяне! — ударил он себя кулаком в грудь.— Нашим потом вы все живете!
— Я твоим потом живу? — подбоченился перед ним Васо, окончательно выведенный из себя, ибо и шваб с глупым любопытством уставился на них.— А кто тебе подарил гектар пашни?
— Вы мне подарили мое! А не сделай вы этого, все бы вы здесь по-иному запели, хе-хе, вы меня понимаете!
Вместо ответа Васо закатил ему такую оплеуху, что Краль от неожиданности свалился на пол. Только теперь Васо сказал:
— Вот как я понимаю!
Пытаясь подняться, а был он мягок, словно тесто, Краль рычал и клял все на свете.
— Мать твою, ты мне за это заплатишь! :— И, уже почти встав, снова рухнул на пол, ибо Васо ударил его ногой. Упав, он так и остался лежать, прислонившись головой к стене, согнувшись пополам, с отвисшей челюстью и глазами навыкате. То ли от бессилия, то ли
от удивления он больше не пошевелился, только многозначительно промямлил с каким-то странным выражением на лице, будто всему этому чрезвычайно рад: — Побойся бога! Вот как ты со мной?
Шваб с женой спешно уносил аппарат. На том месте, где он стоял, оказались и старый, и молодой Смудж, чуть дальше стояли капитан и Ножица. Старый Смудж, перепуганный, беспомощно озирался вокруг, безуспешно пытаясь понять, в чем дело. Его сын Йошко сориентировался быстрее. Еще находясь в лавке, он разгадал причину стычки, но, поскольку был занят с покупателями, не мог ее предотвратить. Теперь же, отпихнув Васо в сторону, он услужливо остановился перед Кралем.
— Вставай, Краль, охота тебе валяться, ты же мужчина, неужели не выпьешь еще стаканчик!
Краль позволил было себя поднять, но вдруг заупрямился и остался сидеть на полу.
— В солдатчине меня никто по морде не бил,— шепелявил он,— а тут этот солдафон? Если уж на то пошло, найдется и на вас управа! — Он сам, без чьей- либо помощи, поднялся и, пошатываясь, направился к выходу, но дошел только до Йошко. Тот схватил его за плечо.
— Опомнись же, не дури, Краль, куда ты?
— Зачем ты так, Васо? При мне? — Капитан попытался изобразить из себя начальника, а лицо его приняло плаксивое выражение.
— Я, капитан, защищаю офицерскую честь! Я знаю, что это такое! — отрезал Васо, наклонив в сторону Краля голову, а глаза его вылезли из орбит, точно у быка, готового пустить в ход рога.
Капитан сник, лицо его стало еще более плаксивым.
— Оставь его, оставь! — умоляюще сложив руки, встал перед Васо старый Смудж и тут же снова повернулся к Кралю: — Еще стаканчик, Краль, ты же знаешь, я целый день в книгу не записываю!
— А почему не записываете? — заорал Краль на Йошко и засмеялся хрипло, торжествующе.— Вы знаете почему! Но если Краль до сих пор держал язык за зубами, то теперь этого не будет. Гм, не будет! — Словно собираясь сейчас же вывалить все, что знает, и желая произвести впечатление, он обернулся к капитану и Ножице, который довольно посмеивался.— Пусть господа послушают...
Крадучись, словно кошка, шваб, переносивший свою карбидную лампу, остановился в дверях, не зная, как ему поступить, то ли лишить господ света, то ли самому остаться здесь и стать нежеланным свидетелем. Он продолжал стоять. На стене позади него расползлись тени от людей, искаженные, смешные и страшные. Но не было ничего страшнее и безобразнее, чем тень старого Смуджа. У входа в лавку задребезжал звонок, но никто, даже он, словно ничего не слышал. Его била дрожь, казалось, еще немного и он зарыдает:
— Йошко, отведи его на сеновал, пусть проспится!
— Дай ему по морде! — застыв на месте, скрестив на груди руки, свысока взирал на всех Васо. Затем направился к выходу.
Молча переглянувшись, последовали за ним капитан и Ножица. Они уходили, поняв, что лишние здесь, хотя Ножица все еще посмеивался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88