К ней, к Оле, оба раза цеплялся и предлагал усипить и внуши ей, что есть и пить ничего не надо, что главное - дух, а потому и всякое телесное гадость легко можно будет сделать, а в последний свой приход вдруг заявил, что еще немного, что скоро дойдет мысль до чувства и все и будет хорошо. И деньги, и здоровье будут. Хотя на все расспросы о здоровье смеется и уверяет, что с ума или, как сам выражается, "с души" еще не сошел Очень странно!
И Оля быстро утирала глаза, которые наполнялись слезами.
Между тем подготовка к забастовке шла то беспорядочно, небрежно, нервно. Наталья, начала снова заходить Пошли, рассказывала, что все идет так, как будто взяли на себя скучный, ненужный обязанность. Збиралися деньги, но никто не знал, у кого касса. Выпускались прокламации, и ни один агитатор не видел их. Иона никто не может поймать, гоняет где по своему репортерских материалом к газете. Рисецький поехал к себе в имение приобретать свидетельство благонадежности, чтобы поступить в университет. Между тем, как говорит Вера, достаточно начальству взглянуть на Рисецького, чтобы убедиться в его полной благонадежности во всех смыслах. Беспорядки, неискренность, инертность! Утверждают о возрождении, а сами мертвецы; гальванизують себя этими фразами о возрождении. Вера суетится, бегает, глаза горят, но все без толку. Кто-то делает, то это Коля, Женя, несколько агитаторов из рабочих и ... обстоятельства. Она, Наталья бросилась было помогать, но теперь видит, что гораздо лучше отойти и не добавлять беспорядок. До того, еще и Даша решительно отказалась принять участие в деле, и многие рабочие неопределенные в необходимости забастовки. Кит задается и прикидывается генерала. Это раздражает и лютить.Одним словом, чувствуется нечто искусственное, ненормальное насилие какое.
Мирон слушал молча, разглядывал Наталью и неожиданно брал за руку. Наталья сразу же умолкала, словно мысли ее натыкались на стену. Затем быстро вырывали руку и говорила дальше. И снова Мирон слушал, потом, улыбаясь, принимал руку, сильно сжимал ее, Наталья снова делалась бледной и замолкала.
- Бросьте, Мирон, - глухо сказала она однажды, несмотря на его.
- Почему?
- Сами знаете. Вы слишком заразны. А то я никогда больше не приду к вам. - Разве?
- Увидите.
Мирон все же не "бросал", но она снова приходила. Иногда приводила его к себе и пела йoму Он лежал на диване, курил и с той же улыбкой смотрел на ее полную, раздвоенную спину. Когда же подсаживались к нему, сильно занимал , притягивал к себе и шептал бесстыжие, страстные слова. Наталья молча видиралась, глаза становились бессильными, на бледных щеках выступал румьянець. основном ничего не говорили, будто условились вести игру молча.
Иногда Мирон вдруг вставал, одевался и шел, не говоря ни слова. Наталья ищущим, спрашивая взглядом провожали его. Но, как всегда, ничего не говорила Об Даша также никогда не забалакувала, особенно после того, как однажды Мирон сухо и резко сказал, что ему разговоры о ней надоели и он находит их лишними.
В забастовке Мирон не принимал участия, но часто ходил в Федора. Были еще одни воскресные собрания, но они не удались, потому что все были заняты забастовкой, а кроме того решили НЕ збиратись, пока не выяснится вопрос на заводе.
Вопрос быстро выяснилось: общество неожиданно прикрылась завод. Ходили слухи, что оно только и ждало забастовки, чтобы ликвидировать свои запутанные дела. Вторые уверяли, что это только тактический шаг со стороны общества. В любом случае для самих бастующих это получилось неожиданно.
Тарас зьявився как раз в день закрытия завода. В Кисельських сидел Кит, когда Тарас пришел. Сообщение не произвело на его никакого впечатления, но после этого он начал бесцеремонно и пристально рассматривать Кита. Взгляд был горяч, нездоровый, лицо лоснилось, и было бледно-желтое.
Кит нахмурился, Вера удивилась, Даша сдерживания улыбнулась. Тарас же рассматривал, странно улыбаясь.
- Вы, кажется, очень довольны забастовкой? - Наконец спросил Кита.
Кит удивленно ответил:
- Вы нездоровы, Тарас?
- Я? Хо! Очень здоровье. Но я спрашиваю, довольны вы забастовкой?
- Очень доволен.
- Приближает к социализму?
- Да, приближает.
Тарас обвел глазами с ног до головы, повернулся к Дары и, кивнув на его головой, сказал:
- Он и социализм ... Много общего находите?
Кит покраснел, красивые брови его похмурились. Но с непониманием смотрел на Тараса.
- Тарас! Что с вами? - Удивленно воскликнула Вера.
Он, не отвечая ей, обратился опять к Кита:
- Вы удивляетесь? Чего? Потому, что я решился вам, генералу, такие вещи говорить, действительно ли уверены, что имеете отношение к социализму?
- Тарас! - Строго закричала Вера. - Идите к себе сейчас же!
Тарас будто не слышал. С глубоким, зажигательной ненавистью смотрел он на Кита, тот еще больше покраснел, но пренебрежительно удивленно улыбнулся. Тарас снова быстро вернулся к Дары.
- Oт этот человек меня социализму учила! Ну? Как вам это нравится? Он розтлив меня духовно ... Он ... Этот генерал ... А? Слышите, вы, вы меня социализма учили. Ха! Это же ужас! И только теперь я понял, какой это ужас! Это же все равно, как от проститутки любовь познать, любить ее, обожаты и вдруг узнать, что она - циничная безразлична проститутка, никакого отношения к любви не имеет, но с ...
- Тарас! Вы с ума сошли? Что с вами? - Закричала испуганно Вера.
Кит из красного сделался вдруг, бледным, поднялся. Вера с замешательством поглядывала то на Тараса, то, по Кита. Даша с еще большим вниманием смотрела и не двигалась, - видно, она где-что знала раньше.
Тарас замолчал с ожиданием упьявся в Кита глазами. Тот отвернулся от его и сказал, обращаясь к Вере:
- Я зайду другим вместе.
Тараса будто встряхнуло от ярости.
- Вот! - Обратился он к Дары. - Вот и все! Вот! Видите? .. Он еще до того и трус, подлый трус. Вот он знает, что я кое узнал его, и не смеет мне нечего сказать. Не должен! Вот смотрит на его!
- Я с сумасшедшими и больными говорить не умею! - Глухо, не оборачиваясь, бросил Кит, протягивая руку Вере.
- Ну, нет! - Вдруг вспыхнул Тарас .- А я хочу, чтобы вы говорили! Одповидайте сейчас же, откуда вы узнали, что моя сестра в связи с Мироном?
- Тарас! - Слабо вскрикнула Вера.
- Вера! И не вмешивайтесь вы! Ничего вы не знаете. Это мое дело. Одповидайте, вы! Откуда!
- Я ничего подобного никогда не говорил, - с холодной достоинства вернулся в его бледное Кит. Глаза его блестилы злобно и растерянно.
- Врете! Вы мне сами говорили, что-то знаете, ругали с возмущением Мирона, из партии изгоняемые его брались. Называли Олю бедной. Этого не было?
- Нет. Вы меня не так поняли.
- Вот! Ха! Вот всегда так! Ну, а позавчера вы говорили за Веру и Мирона? Что? Одповидайте! Ах, вы спльотник, гадость! Меня не заметили?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
И Оля быстро утирала глаза, которые наполнялись слезами.
Между тем подготовка к забастовке шла то беспорядочно, небрежно, нервно. Наталья, начала снова заходить Пошли, рассказывала, что все идет так, как будто взяли на себя скучный, ненужный обязанность. Збиралися деньги, но никто не знал, у кого касса. Выпускались прокламации, и ни один агитатор не видел их. Иона никто не может поймать, гоняет где по своему репортерских материалом к газете. Рисецький поехал к себе в имение приобретать свидетельство благонадежности, чтобы поступить в университет. Между тем, как говорит Вера, достаточно начальству взглянуть на Рисецького, чтобы убедиться в его полной благонадежности во всех смыслах. Беспорядки, неискренность, инертность! Утверждают о возрождении, а сами мертвецы; гальванизують себя этими фразами о возрождении. Вера суетится, бегает, глаза горят, но все без толку. Кто-то делает, то это Коля, Женя, несколько агитаторов из рабочих и ... обстоятельства. Она, Наталья бросилась было помогать, но теперь видит, что гораздо лучше отойти и не добавлять беспорядок. До того, еще и Даша решительно отказалась принять участие в деле, и многие рабочие неопределенные в необходимости забастовки. Кит задается и прикидывается генерала. Это раздражает и лютить.Одним словом, чувствуется нечто искусственное, ненормальное насилие какое.
Мирон слушал молча, разглядывал Наталью и неожиданно брал за руку. Наталья сразу же умолкала, словно мысли ее натыкались на стену. Затем быстро вырывали руку и говорила дальше. И снова Мирон слушал, потом, улыбаясь, принимал руку, сильно сжимал ее, Наталья снова делалась бледной и замолкала.
- Бросьте, Мирон, - глухо сказала она однажды, несмотря на его.
- Почему?
- Сами знаете. Вы слишком заразны. А то я никогда больше не приду к вам. - Разве?
- Увидите.
Мирон все же не "бросал", но она снова приходила. Иногда приводила его к себе и пела йoму Он лежал на диване, курил и с той же улыбкой смотрел на ее полную, раздвоенную спину. Когда же подсаживались к нему, сильно занимал , притягивал к себе и шептал бесстыжие, страстные слова. Наталья молча видиралась, глаза становились бессильными, на бледных щеках выступал румьянець. основном ничего не говорили, будто условились вести игру молча.
Иногда Мирон вдруг вставал, одевался и шел, не говоря ни слова. Наталья ищущим, спрашивая взглядом провожали его. Но, как всегда, ничего не говорила Об Даша также никогда не забалакувала, особенно после того, как однажды Мирон сухо и резко сказал, что ему разговоры о ней надоели и он находит их лишними.
В забастовке Мирон не принимал участия, но часто ходил в Федора. Были еще одни воскресные собрания, но они не удались, потому что все были заняты забастовкой, а кроме того решили НЕ збиратись, пока не выяснится вопрос на заводе.
Вопрос быстро выяснилось: общество неожиданно прикрылась завод. Ходили слухи, что оно только и ждало забастовки, чтобы ликвидировать свои запутанные дела. Вторые уверяли, что это только тактический шаг со стороны общества. В любом случае для самих бастующих это получилось неожиданно.
Тарас зьявився как раз в день закрытия завода. В Кисельських сидел Кит, когда Тарас пришел. Сообщение не произвело на его никакого впечатления, но после этого он начал бесцеремонно и пристально рассматривать Кита. Взгляд был горяч, нездоровый, лицо лоснилось, и было бледно-желтое.
Кит нахмурился, Вера удивилась, Даша сдерживания улыбнулась. Тарас же рассматривал, странно улыбаясь.
- Вы, кажется, очень довольны забастовкой? - Наконец спросил Кита.
Кит удивленно ответил:
- Вы нездоровы, Тарас?
- Я? Хо! Очень здоровье. Но я спрашиваю, довольны вы забастовкой?
- Очень доволен.
- Приближает к социализму?
- Да, приближает.
Тарас обвел глазами с ног до головы, повернулся к Дары и, кивнув на его головой, сказал:
- Он и социализм ... Много общего находите?
Кит покраснел, красивые брови его похмурились. Но с непониманием смотрел на Тараса.
- Тарас! Что с вами? - Удивленно воскликнула Вера.
Он, не отвечая ей, обратился опять к Кита:
- Вы удивляетесь? Чего? Потому, что я решился вам, генералу, такие вещи говорить, действительно ли уверены, что имеете отношение к социализму?
- Тарас! - Строго закричала Вера. - Идите к себе сейчас же!
Тарас будто не слышал. С глубоким, зажигательной ненавистью смотрел он на Кита, тот еще больше покраснел, но пренебрежительно удивленно улыбнулся. Тарас снова быстро вернулся к Дары.
- Oт этот человек меня социализму учила! Ну? Как вам это нравится? Он розтлив меня духовно ... Он ... Этот генерал ... А? Слышите, вы, вы меня социализма учили. Ха! Это же ужас! И только теперь я понял, какой это ужас! Это же все равно, как от проститутки любовь познать, любить ее, обожаты и вдруг узнать, что она - циничная безразлична проститутка, никакого отношения к любви не имеет, но с ...
- Тарас! Вы с ума сошли? Что с вами? - Закричала испуганно Вера.
Кит из красного сделался вдруг, бледным, поднялся. Вера с замешательством поглядывала то на Тараса, то, по Кита. Даша с еще большим вниманием смотрела и не двигалась, - видно, она где-что знала раньше.
Тарас замолчал с ожиданием упьявся в Кита глазами. Тот отвернулся от его и сказал, обращаясь к Вере:
- Я зайду другим вместе.
Тараса будто встряхнуло от ярости.
- Вот! - Обратился он к Дары. - Вот и все! Вот! Видите? .. Он еще до того и трус, подлый трус. Вот он знает, что я кое узнал его, и не смеет мне нечего сказать. Не должен! Вот смотрит на его!
- Я с сумасшедшими и больными говорить не умею! - Глухо, не оборачиваясь, бросил Кит, протягивая руку Вере.
- Ну, нет! - Вдруг вспыхнул Тарас .- А я хочу, чтобы вы говорили! Одповидайте сейчас же, откуда вы узнали, что моя сестра в связи с Мироном?
- Тарас! - Слабо вскрикнула Вера.
- Вера! И не вмешивайтесь вы! Ничего вы не знаете. Это мое дело. Одповидайте, вы! Откуда!
- Я ничего подобного никогда не говорил, - с холодной достоинства вернулся в его бледное Кит. Глаза его блестилы злобно и растерянно.
- Врете! Вы мне сами говорили, что-то знаете, ругали с возмущением Мирона, из партии изгоняемые его брались. Называли Олю бедной. Этого не было?
- Нет. Вы меня не так поняли.
- Вот! Ха! Вот всегда так! Ну, а позавчера вы говорили за Веру и Мирона? Что? Одповидайте! Ах, вы спльотник, гадость! Меня не заметили?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54