Там, где-то
в снегу, его поселок и его дом. Коварное, злое море похитило лучшего охотника и уносило его в свои беспредельные просторы.
И Гэмалькот вспомнил, как море унесло двадцать человек. Там был и его дядя Уипэнэр. Но это было давно, когда он был мальчишкой. Тогда шаман бил в бубен и плясал. Шаман говорил, что это хорошо: море взяло себе жертву, и бог моря будет милостив к их поселку и даст вдоволь моржового мяса. Но мяса не было долго, наступил голод, погибли лучшие охотники. А шаман уехал в другой поселок.
Это было давно. Очень давно. Тогда не было самолетов, тогда не ходило вдоль берега Чукотки много больших кораблей. И Гэмалькот вспомнил другое. Молодой председатель поселкового совета — Кымын — говорил ему:
— Не рано ли идешь, Гэмалькот? Метеорологи с полярной станции говорят, что погода будет неустойчивой. По своим приметам, накопленным за долгую жизнь, Гэмалькот не видел этого, и ему было досадно: как молодой Кымын знает погоду, а он, старый Гэмалькот, ее не знает! Он не особенно доверял металлическим штучкам, которые доставали метеорологи из своих белых будок. Он видел эти штучки на полярной станции. Что бы ни говорили метеорологи, он знал, что если вон над той сопкой появлялось в ясный день маленькое, самое маленькое облачко, то страшный ветер через несколько часов срывался с гор, относил и ломал льды. И так было всегда.
Много, много примет знал Гэмалькот. Но вот теперь не видел Гэмалькот того, что видели метеорологи по своим сверкающим приборам. Он пошел; ему хотелось доказать молодому Кымыну, что прав он, Гэмалькот. А вышло? Что вышло? Прав оказался Кымын. Надо спасать свою жизнь. Нет, Гэмалькот не погибнет. Секретарь райкома говорил, что шаман все врал о боге моря. Нет никакого бога моря. Нельзя человека бросать, надо искать. Конечно, Гэмалькота будут искать, но, пока найдут, лучше бы самому выбраться. И он направился обратно по своим следам, к убитой нерпе.
Когда Нутэнэут, жена Гэмалькота, пришла в поселковый совет сообщить, что вот уже больше двух суток как нет мужа, а вернувшиеся охотники сказали, что лед
оторвало, молодой Кымын рассердился. Кымын только что вернулся из объезда и даже не заходил еще домой.
— Я так ему и говорил! — воскликнул он. — Но почему ты так поздно пришла? Прошло больше двух суток. Человек мог замерзнуть, умереть с голоду.
Нутэнэут заплакала. Сквозь слезы она сказала, что хотела прийти раньше, но старый Иорэли запретил ей сообщать. Иорэли говорил: хорошо, что море взяло его. Бог моря получил жертву, а Гэмалькоту будет лучше. Не всякого берет себе море.
— Вот какая чепуха! Глупости! —ругался Кымын.— Ну, Иорэли старик чуть не восьмидесяти девяти лет, — чего с него взять! А ты, молодая женщина; тебе, наверное, и сорока нет, — не унимался Кымын.
Нутэнэут была вторая жена Гэмалькота. Ей было, больше сорока лет. То, что сам Кымын назвал ее молодой женщиной, ей понравилось, и она перестала плакать.
— Что же делать? — спросила она, вытирая слезы.
— Надо срочно искать и спасать человека, а не отдавать его морю, — успокаиваясь, сказал Кымын. — Я сейчас поеду на полярную станцию и попрошу вызвать самолет. Найдем, не плачь! —уверенно сказал он и пошел к нартам.
Так и не успев забежать домой после трехсуточного объезда, Кымын помчался на полярную станцию. Собаки сначала бежали нехотя, но потом, очевидно, почувствовав в голосе хозяина тревожные нотки, помчались.
Через полтора часа невидимые миру слова пронеслись через горы Чукотки; слова состояли из тире, точек, тире. В них была тревога за человека, которого хочет похитить море. Опытные руки дежурного радиста полярной станции отстучали телеграмму, и на радиоцентре, за тысячу верст, ее приняли.
— Вам телеграмма. Просят послать срочно самолет. На мысе Беллингса оторвало лед и унесло в море охотника. Фамилию охотника разобрать трудно, — кажется, Гыманкоту, — сказал, входя к секретарю райкома, начальник радиоцентра.
— Не Гыманкоту, а Гэмалькот. наверное, — сказал секретарь.— Давно поступила?
— Только что.
Секретарь взял телеграмму и медленно ее прочел,
— Я знаю этого охотника: он добрый и смелый человек. А вот насчет самолета не знаю. Думаю, что он здесь не подойдет.
— Как же не подойдет? — удивился начальник радиоцентра. — Помните, мы в позапрошлом году самолетом спасли несколько человек у косы «Двух пилотов».
— То было два года назад. Теперь другое время, другая техника, да и мы с вами стали другие!
— Как, хуже?
— Почему хуже? Лучше! Много лучше! —сказал секретарь райкома и улыбнулся. Он поправил очки, взял листочек бумаги и написал несколько слов. — Передайте начальнику воздушной высокоширотной экспедиции — Василию Федотовичу. Сейчас экспедиция ведет здесь подготовительные работы. Скоро страна узнает о дрейфующих научных станциях. А пока... мы попросим их спасти человека. Нельзя морю отдавать охотника, да еще такого, как Гэмалькот.
Снова промчались через горы Чукотки невидимые слова: точки, тире, опять точки и опять тире. Но это были теперь уже не слова тревоги за жизнь человека, а приказ о действиях по его спасению.
Вертолет был готов к поискам.
— Ну, не подведи нас, сивка-бурка, вещая Каурка! — сказал, смеясь, штурман и похлопал фюзеляж своей красной стрекозы, словно любимого коня.
Дверку закрыли. Лопасти запели свое «дззы-дззы», и вертолет медленно поднялся.
Вертолет пришел на Чукотку совсем недавно. Он прошел огромный путь, много тысяч километров, отделяющих Москву от Чукотки.
Экипаж вертолета знал, что от того, как будет работать их «летающая стрекоза», зависит многое; зависит вера людей в эту новую техникума вера людей — это огромная сила.
Долго искал вертолет пропавшего охотника. Он летел низко то над самой водой, то почти задевая торосы, но человека не было.
— Может, утонул: ведь трое суток прошло; скоро бензин кончится, — обеспокоенно сказал механик.
— Будем искать до последней капли'бензина.— сказал командир. И снова, квадрат за квадратом, облегала «стрекоза», но человека не было.
— Бензин на исходе, — предупредил механик.
— Вижу, — спокойно сказал командир.
— Эх, жаль охотника! — сокрушенно вымолвил штурман.
Командир молчал; он только иногда тихо двигал рычаг управления и пристально смотрел в окна фюзеляжа. И когда казалось, что искать бесполезно, вдруг увидели на маленькой льдине человека, который греб в сторону берега.
— Вот он! Нашелся!
— Нашелся!
Командир облегченно вздохнул. Экипаж охватила радость.
— Вот ведь куда его занесло. Тридцать километров от берега, — сказал штурман.
Обессиленный Гэмалькот лежал на маленькой льдинке, метра три в диаметре. Очевидно, он пытался переплыть полынью.
— Но как его отсюда достать? Садиться нельзя, а если подлетим близко, то ветер от винтов собьет его и он упадет в море!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
в снегу, его поселок и его дом. Коварное, злое море похитило лучшего охотника и уносило его в свои беспредельные просторы.
И Гэмалькот вспомнил, как море унесло двадцать человек. Там был и его дядя Уипэнэр. Но это было давно, когда он был мальчишкой. Тогда шаман бил в бубен и плясал. Шаман говорил, что это хорошо: море взяло себе жертву, и бог моря будет милостив к их поселку и даст вдоволь моржового мяса. Но мяса не было долго, наступил голод, погибли лучшие охотники. А шаман уехал в другой поселок.
Это было давно. Очень давно. Тогда не было самолетов, тогда не ходило вдоль берега Чукотки много больших кораблей. И Гэмалькот вспомнил другое. Молодой председатель поселкового совета — Кымын — говорил ему:
— Не рано ли идешь, Гэмалькот? Метеорологи с полярной станции говорят, что погода будет неустойчивой. По своим приметам, накопленным за долгую жизнь, Гэмалькот не видел этого, и ему было досадно: как молодой Кымын знает погоду, а он, старый Гэмалькот, ее не знает! Он не особенно доверял металлическим штучкам, которые доставали метеорологи из своих белых будок. Он видел эти штучки на полярной станции. Что бы ни говорили метеорологи, он знал, что если вон над той сопкой появлялось в ясный день маленькое, самое маленькое облачко, то страшный ветер через несколько часов срывался с гор, относил и ломал льды. И так было всегда.
Много, много примет знал Гэмалькот. Но вот теперь не видел Гэмалькот того, что видели метеорологи по своим сверкающим приборам. Он пошел; ему хотелось доказать молодому Кымыну, что прав он, Гэмалькот. А вышло? Что вышло? Прав оказался Кымын. Надо спасать свою жизнь. Нет, Гэмалькот не погибнет. Секретарь райкома говорил, что шаман все врал о боге моря. Нет никакого бога моря. Нельзя человека бросать, надо искать. Конечно, Гэмалькота будут искать, но, пока найдут, лучше бы самому выбраться. И он направился обратно по своим следам, к убитой нерпе.
Когда Нутэнэут, жена Гэмалькота, пришла в поселковый совет сообщить, что вот уже больше двух суток как нет мужа, а вернувшиеся охотники сказали, что лед
оторвало, молодой Кымын рассердился. Кымын только что вернулся из объезда и даже не заходил еще домой.
— Я так ему и говорил! — воскликнул он. — Но почему ты так поздно пришла? Прошло больше двух суток. Человек мог замерзнуть, умереть с голоду.
Нутэнэут заплакала. Сквозь слезы она сказала, что хотела прийти раньше, но старый Иорэли запретил ей сообщать. Иорэли говорил: хорошо, что море взяло его. Бог моря получил жертву, а Гэмалькоту будет лучше. Не всякого берет себе море.
— Вот какая чепуха! Глупости! —ругался Кымын.— Ну, Иорэли старик чуть не восьмидесяти девяти лет, — чего с него взять! А ты, молодая женщина; тебе, наверное, и сорока нет, — не унимался Кымын.
Нутэнэут была вторая жена Гэмалькота. Ей было, больше сорока лет. То, что сам Кымын назвал ее молодой женщиной, ей понравилось, и она перестала плакать.
— Что же делать? — спросила она, вытирая слезы.
— Надо срочно искать и спасать человека, а не отдавать его морю, — успокаиваясь, сказал Кымын. — Я сейчас поеду на полярную станцию и попрошу вызвать самолет. Найдем, не плачь! —уверенно сказал он и пошел к нартам.
Так и не успев забежать домой после трехсуточного объезда, Кымын помчался на полярную станцию. Собаки сначала бежали нехотя, но потом, очевидно, почувствовав в голосе хозяина тревожные нотки, помчались.
Через полтора часа невидимые миру слова пронеслись через горы Чукотки; слова состояли из тире, точек, тире. В них была тревога за человека, которого хочет похитить море. Опытные руки дежурного радиста полярной станции отстучали телеграмму, и на радиоцентре, за тысячу верст, ее приняли.
— Вам телеграмма. Просят послать срочно самолет. На мысе Беллингса оторвало лед и унесло в море охотника. Фамилию охотника разобрать трудно, — кажется, Гыманкоту, — сказал, входя к секретарю райкома, начальник радиоцентра.
— Не Гыманкоту, а Гэмалькот. наверное, — сказал секретарь.— Давно поступила?
— Только что.
Секретарь взял телеграмму и медленно ее прочел,
— Я знаю этого охотника: он добрый и смелый человек. А вот насчет самолета не знаю. Думаю, что он здесь не подойдет.
— Как же не подойдет? — удивился начальник радиоцентра. — Помните, мы в позапрошлом году самолетом спасли несколько человек у косы «Двух пилотов».
— То было два года назад. Теперь другое время, другая техника, да и мы с вами стали другие!
— Как, хуже?
— Почему хуже? Лучше! Много лучше! —сказал секретарь райкома и улыбнулся. Он поправил очки, взял листочек бумаги и написал несколько слов. — Передайте начальнику воздушной высокоширотной экспедиции — Василию Федотовичу. Сейчас экспедиция ведет здесь подготовительные работы. Скоро страна узнает о дрейфующих научных станциях. А пока... мы попросим их спасти человека. Нельзя морю отдавать охотника, да еще такого, как Гэмалькот.
Снова промчались через горы Чукотки невидимые слова: точки, тире, опять точки и опять тире. Но это были теперь уже не слова тревоги за жизнь человека, а приказ о действиях по его спасению.
Вертолет был готов к поискам.
— Ну, не подведи нас, сивка-бурка, вещая Каурка! — сказал, смеясь, штурман и похлопал фюзеляж своей красной стрекозы, словно любимого коня.
Дверку закрыли. Лопасти запели свое «дззы-дззы», и вертолет медленно поднялся.
Вертолет пришел на Чукотку совсем недавно. Он прошел огромный путь, много тысяч километров, отделяющих Москву от Чукотки.
Экипаж вертолета знал, что от того, как будет работать их «летающая стрекоза», зависит многое; зависит вера людей в эту новую техникума вера людей — это огромная сила.
Долго искал вертолет пропавшего охотника. Он летел низко то над самой водой, то почти задевая торосы, но человека не было.
— Может, утонул: ведь трое суток прошло; скоро бензин кончится, — обеспокоенно сказал механик.
— Будем искать до последней капли'бензина.— сказал командир. И снова, квадрат за квадратом, облегала «стрекоза», но человека не было.
— Бензин на исходе, — предупредил механик.
— Вижу, — спокойно сказал командир.
— Эх, жаль охотника! — сокрушенно вымолвил штурман.
Командир молчал; он только иногда тихо двигал рычаг управления и пристально смотрел в окна фюзеляжа. И когда казалось, что искать бесполезно, вдруг увидели на маленькой льдине человека, который греб в сторону берега.
— Вот он! Нашелся!
— Нашелся!
Командир облегченно вздохнул. Экипаж охватила радость.
— Вот ведь куда его занесло. Тридцать километров от берега, — сказал штурман.
Обессиленный Гэмалькот лежал на маленькой льдинке, метра три в диаметре. Очевидно, он пытался переплыть полынью.
— Но как его отсюда достать? Садиться нельзя, а если подлетим близко, то ветер от винтов собьет его и он упадет в море!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57