Выходя из телефонной будки, я как-то нечаянно задел стеклянной дверцей женщину, которая выросла передо мной словно из-под земли. С головы до ног ее укрывала зеленая чадра.
— Прошу прощения, ханум,— начал было извиняться перед ней, как вдруг меня прервал далеко не женский голос, от которого я застыл на месте.
— В полночь в твоем номере отеля жди встречи с Анисом и не стой, как столб, на моей дороге, грех тяжкий глазеть на чужих жен... Да хранит тебя Аллах! — сказала негромко и пошла не спеша подальше от меня, покачивая кокетливо бедрами, как это делают местные красавицы. Но я готов был поклясться всеми святыми, что под чадрой была не женщина. И голос, который услышал, хорошо был знаком мне... Надо было догнать, остановить, удостовериться, да нельзя, могу подвести своего товарища, которому для встречи со мной понадобилось облачиться в женское одеяние.
Я не мог ошибиться — это был несчастный мулла... Но откуда ему знать Аниса, как могли перекреститься их дороги? Верить или не верить всему тому, что услышал: «В полночь в твоем номере отеля...» А может, задумана провокация, очередная перепроверка?.. С тревожным чувством садился я в такси, чтобы ехать на встречу с неизвестностью.
Казалось, что стрелки электронных часов просто издеваются надо мной. Я уже успел принять ванну, сходить поужинать в ресторан, перечитать несколько вечерних местных газет, а мои часы все еще не показывали полночь. Проверил, плотно ли зашторены окна в номере, сел в кресло,
закурил и стал терпеливо ожидать ночного гостя. Ровно в двенадцать мягко пошла книзу массивная медная ручка, легко подалась в сторону дверь, и на пороге я увидел действительно Аниса, а точнее подполковника службы безопасности Ахмада, моего непосредственного начальника и друга. Взволнованный и радостный, он, словно клещами, прижал меня к своей груди, и я почувствовал, какие колючие усы у Ахмада. Это был рискованный шаг — непосредственно Ахмаду выйти на связь со мной, но он сумел убедить генерала в необходимости такой встречи. Ведь именно он долго и кропотливо готовил меня для работы в тылу противника.
— Главное — ничего не выдумывать, идти непосредственно от жизни, на все случаи иметь необходимое алиби,— учил он меня.
По четко разработанному плану я становился врагом своей родины. Вспомните антиправительственные листовки в казарме училища, организацию покушения на одного из руководителей службы безопасности. Кстати, им был сам Ахмад... Накануне, в ночной операции при взятии главаря одной из террористических групп, действующих в Кабуле, Ахмад получил пулевое ранение в плечо. Его хотели немедленно отправить в военный госпиталь, но он приказал другое:
— Немедленно везите на явочную квартиру... Вызывайте туда Салеха... О моем ранении никому ни слова! Это очень важно, очень!
Меня сонного подняли с постели и срочно доставили туда, куда просил Ахмад. Лежал он на чужой кровати без кровинки в лице, лоб в испарине, но бодрился, пытался еще шутить.
— Понимаешь, дружище, нам с тобой дьявольски повезло. Не надо ломать голову, как совершить покушение на мою высокую голову. Считай, что терракт состоялся, лишь бы не проболтался кто-либо из наших... о моей дырке в плече...— попросил воды, сделал небольшой глоток, собрался с силами и, морщась от боли, начал инструктаж.— Стрелять будешь сегодня с утра, в час пик, когда люди спешат на работу; надо, чтобы осталось побольше свидетелей твоего злодеяния. Стреляй боевыми, наверняка проверят обойму. Я упаду на третьем выстреле, да смотри не задень кого-либо из прохожих! — предостерегал он меня...
— Да сумеешь ли ты к утру с постели встать? — глядя на него, усомнился я.
— Сумею... Надо, чтоб тебе поверили... Нет, я обязан встать. Обязан! Ничего. Я выдюжу, я крепкий!
В назначенное время его машина остановилась рядом со входом в государственный универмаг. Он легко, словно не было в плече никакой раны, поднялся с сиденья, вышел на тротуар, огляделся и с силой, чтобы обратить на себя внимание, хлопнул дверцей машины... Это был сигнал для моих выстрелов из пистолета. Уже потом, лежа в госпитале, признался мне один на один.
— Чуть тебя не подвел... Ноги неожиданно подкосились, еле дождался первого выстрела, других уже не слышал.
— Зато упал красиво. Физиономией прямо об асфальт, как настоящий герой из детективного фильма... вон как себя разукрасил. Мама родная не узнает,— говорю я ему, показывая рукой на ссадины по всему лицу Ахмада. А он доволен — лежит, улыбается.
— Да, ладно получилось. Провели врага вокруг пальца, заставили его поверить, что ради денег ты способен и близкого друга ухлопать... Сколько же они отвалили тебе денег за мою кровь?
— Десять тысяч афгани.
— Не густо... А я-то думал, что моя голова в цене у душманов, а они всего десять тысяч.
— Если бы наповал, дали бы все пятьдесят.
— Может быть! Когда следующий раз в меня стрелять будешь, смотри не промахнись!.. Богатым человеком сразу станешь,— смеется Ахмад...
Ему бы еще в госпитале полежать, 'рана едва затянулась. Он удрал из госпиталя ночью, через окно. Врачи пожаловались генералу, думали, что он даст ему нахлобучку и вернет беглеца на госпитальную койку. А тот и не думал этого делать. Наоборот, рад был появлению на службе подполковника... Он вернулся вовремя. Настало время мне уходить за кордон, а Ахмаду дирижировать сложной игрой с контрреволюцией.
Трудно поверить, но это не сон. Стоит только протянуть вперед руку и вот плечо моего друга. Мы сидим рядом в моем богатом номере, смотрим друг на друга, улыбаемся и молчим. Ахмад почти не изменился за время нашей разлуки. Разве скулы обозначились резче, да под глазами легла кругляком темнота. Чувствуется, устал, ему бы голову сейчас прислонить к подушке, выспаться за все дни всласть. А вот глаза его отдыха не просят, смотрят весело, лукаво.
— Что, не ожидал такой встречи, свалился ночной гость, как снег на голову? — первым нарушает молчание Ахмад.
— Не ожидал, честно признаюсь. Здесь каждый мой шаг под микроскопом, а ты спокойно переступаешь порог моего номера. Разве можно рисковать так, Ахмад? Сам учил меня осторожности...
— Можно, можно! — смеется разведчик, разглаживая свои усы-колючки,— и риску здесь никакого нет... Все продумано, мы находимся под охраной друзей, место для встречи прямо идеальное. И перестань говорить полушепотом, не бросай косых взглядов на телефон и стены...
Здесь нет подслушивающих аппаратов...
* * *
Судьба отпускала мне на встречу со старым другом всего несколько часов. Ох, как я мечтал тогда, чтобы утро задержалось в пути, чтобы первый луч солнца не спешил будить город. О многом мне нужно было переговорить с Ахмадом и не только по делам служебным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
— Прошу прощения, ханум,— начал было извиняться перед ней, как вдруг меня прервал далеко не женский голос, от которого я застыл на месте.
— В полночь в твоем номере отеля жди встречи с Анисом и не стой, как столб, на моей дороге, грех тяжкий глазеть на чужих жен... Да хранит тебя Аллах! — сказала негромко и пошла не спеша подальше от меня, покачивая кокетливо бедрами, как это делают местные красавицы. Но я готов был поклясться всеми святыми, что под чадрой была не женщина. И голос, который услышал, хорошо был знаком мне... Надо было догнать, остановить, удостовериться, да нельзя, могу подвести своего товарища, которому для встречи со мной понадобилось облачиться в женское одеяние.
Я не мог ошибиться — это был несчастный мулла... Но откуда ему знать Аниса, как могли перекреститься их дороги? Верить или не верить всему тому, что услышал: «В полночь в твоем номере отеля...» А может, задумана провокация, очередная перепроверка?.. С тревожным чувством садился я в такси, чтобы ехать на встречу с неизвестностью.
Казалось, что стрелки электронных часов просто издеваются надо мной. Я уже успел принять ванну, сходить поужинать в ресторан, перечитать несколько вечерних местных газет, а мои часы все еще не показывали полночь. Проверил, плотно ли зашторены окна в номере, сел в кресло,
закурил и стал терпеливо ожидать ночного гостя. Ровно в двенадцать мягко пошла книзу массивная медная ручка, легко подалась в сторону дверь, и на пороге я увидел действительно Аниса, а точнее подполковника службы безопасности Ахмада, моего непосредственного начальника и друга. Взволнованный и радостный, он, словно клещами, прижал меня к своей груди, и я почувствовал, какие колючие усы у Ахмада. Это был рискованный шаг — непосредственно Ахмаду выйти на связь со мной, но он сумел убедить генерала в необходимости такой встречи. Ведь именно он долго и кропотливо готовил меня для работы в тылу противника.
— Главное — ничего не выдумывать, идти непосредственно от жизни, на все случаи иметь необходимое алиби,— учил он меня.
По четко разработанному плану я становился врагом своей родины. Вспомните антиправительственные листовки в казарме училища, организацию покушения на одного из руководителей службы безопасности. Кстати, им был сам Ахмад... Накануне, в ночной операции при взятии главаря одной из террористических групп, действующих в Кабуле, Ахмад получил пулевое ранение в плечо. Его хотели немедленно отправить в военный госпиталь, но он приказал другое:
— Немедленно везите на явочную квартиру... Вызывайте туда Салеха... О моем ранении никому ни слова! Это очень важно, очень!
Меня сонного подняли с постели и срочно доставили туда, куда просил Ахмад. Лежал он на чужой кровати без кровинки в лице, лоб в испарине, но бодрился, пытался еще шутить.
— Понимаешь, дружище, нам с тобой дьявольски повезло. Не надо ломать голову, как совершить покушение на мою высокую голову. Считай, что терракт состоялся, лишь бы не проболтался кто-либо из наших... о моей дырке в плече...— попросил воды, сделал небольшой глоток, собрался с силами и, морщась от боли, начал инструктаж.— Стрелять будешь сегодня с утра, в час пик, когда люди спешат на работу; надо, чтобы осталось побольше свидетелей твоего злодеяния. Стреляй боевыми, наверняка проверят обойму. Я упаду на третьем выстреле, да смотри не задень кого-либо из прохожих! — предостерегал он меня...
— Да сумеешь ли ты к утру с постели встать? — глядя на него, усомнился я.
— Сумею... Надо, чтоб тебе поверили... Нет, я обязан встать. Обязан! Ничего. Я выдюжу, я крепкий!
В назначенное время его машина остановилась рядом со входом в государственный универмаг. Он легко, словно не было в плече никакой раны, поднялся с сиденья, вышел на тротуар, огляделся и с силой, чтобы обратить на себя внимание, хлопнул дверцей машины... Это был сигнал для моих выстрелов из пистолета. Уже потом, лежа в госпитале, признался мне один на один.
— Чуть тебя не подвел... Ноги неожиданно подкосились, еле дождался первого выстрела, других уже не слышал.
— Зато упал красиво. Физиономией прямо об асфальт, как настоящий герой из детективного фильма... вон как себя разукрасил. Мама родная не узнает,— говорю я ему, показывая рукой на ссадины по всему лицу Ахмада. А он доволен — лежит, улыбается.
— Да, ладно получилось. Провели врага вокруг пальца, заставили его поверить, что ради денег ты способен и близкого друга ухлопать... Сколько же они отвалили тебе денег за мою кровь?
— Десять тысяч афгани.
— Не густо... А я-то думал, что моя голова в цене у душманов, а они всего десять тысяч.
— Если бы наповал, дали бы все пятьдесят.
— Может быть! Когда следующий раз в меня стрелять будешь, смотри не промахнись!.. Богатым человеком сразу станешь,— смеется Ахмад...
Ему бы еще в госпитале полежать, 'рана едва затянулась. Он удрал из госпиталя ночью, через окно. Врачи пожаловались генералу, думали, что он даст ему нахлобучку и вернет беглеца на госпитальную койку. А тот и не думал этого делать. Наоборот, рад был появлению на службе подполковника... Он вернулся вовремя. Настало время мне уходить за кордон, а Ахмаду дирижировать сложной игрой с контрреволюцией.
Трудно поверить, но это не сон. Стоит только протянуть вперед руку и вот плечо моего друга. Мы сидим рядом в моем богатом номере, смотрим друг на друга, улыбаемся и молчим. Ахмад почти не изменился за время нашей разлуки. Разве скулы обозначились резче, да под глазами легла кругляком темнота. Чувствуется, устал, ему бы голову сейчас прислонить к подушке, выспаться за все дни всласть. А вот глаза его отдыха не просят, смотрят весело, лукаво.
— Что, не ожидал такой встречи, свалился ночной гость, как снег на голову? — первым нарушает молчание Ахмад.
— Не ожидал, честно признаюсь. Здесь каждый мой шаг под микроскопом, а ты спокойно переступаешь порог моего номера. Разве можно рисковать так, Ахмад? Сам учил меня осторожности...
— Можно, можно! — смеется разведчик, разглаживая свои усы-колючки,— и риску здесь никакого нет... Все продумано, мы находимся под охраной друзей, место для встречи прямо идеальное. И перестань говорить полушепотом, не бросай косых взглядов на телефон и стены...
Здесь нет подслушивающих аппаратов...
* * *
Судьба отпускала мне на встречу со старым другом всего несколько часов. Ох, как я мечтал тогда, чтобы утро задержалось в пути, чтобы первый луч солнца не спешил будить город. О многом мне нужно было переговорить с Ахмадом и не только по делам служебным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73