— Мы занимаемся совершенно новым делом. Если эта не подчинится, а сломается, мы продолжим эксперимент.
— Но винить будут меня. Мои люди привезли их сюда. И мстить теперь будут мне.
Виллиг нахмурился и покачал головой.
— Но зачем использовать детей?
— Потому что они дети, — ответил колдер. — Они еще не умеют отражать нашу силу. Если мы подчиним их, сумеем научиться подчинять и взрослых, — Он кивнул своим товарищам, и двое колдеров направились к разным панелям.
Несмотря на то, что все звуки в этой комнате раздавались приглушенно, Мышь услышала стук пальцев по клавишам и слабый щелчок, с каким ожило реле где-то за ней. Потом иной звук наполнил ее слух, вначале такой высокий, что она его едва различала, потом такой низкий, что заныли зубы. Во рту у нее пересохло, язык прилип к небу. Она стиснула зубы, и боль в них слегка уменьшилась. Комната начала поворачиваться, и Мыши пришлось зажмуриться, чтобы не потерять сознания. Однажды она открыла рот и попыталась крикнуть, но обнаружила, что не может произнести ни звука. Машина украла из мира все звуки, ничего не оставила. Все звуки она поместила в эту комнату, и теперь на Мышь накатывались волны звука, били ее, заливали, колотили так, что она была уверена: сейчас голова ее разорвется. Зубы заболели снова, и она опять их стиснула. Все тело заполнилось напряжением, живот словно распирало. Сейчас он расколется, кожа отойдет, как шелуха плода, и все изнутри вырвется и исчезнет, как весь остальной мир…
Постепенно она почувствовала что-то еще. Откуда-то, сквозь эти волны оглушительного шума, пробился голос, он отозвался во всем ее теле. Она слышала его не только ушами, но и зубами, костями, всем телом.
Подчинись, подчинись, уговаривал голос. Сдайся. Это так легко. Сдайся, и все кончится, и ты получишь мир, мир и спокойствие навсегда. Мир.
Нет, нет! — внутренне кричала Мышь.
Да, да. Ты ведь не хочешь боли? Тогда подчинись.
Сдайся. Это так легко. Так мирно.
Голос звучал гладко, соблазнительно, и, несмотря на все усилия, Мышь чувствовала, как слабеет ее воля.
Ненадолго гул в голове и теле стих, и она услышала голоса людей. Казалось, они обсуждают ее реакцию, обсуждать так бесстрастно, как будто она — кусок мяса на столе мясника. Говорили все, кроме одного, того, кто ее принес сюда — она не помнит, как его зовут, не помнит и своего имени — и который кажется ей воплощенной добротой. Как и тот, кто проявил к ней доброе отношение в пути. Голоса заставили ее понять, что машина на самом деле не похитила все звуки мира, чтобы использовать против нее. Ей только так показалось. Неудивительно, что сама комната звучит так мертвенно и глухо. Она в звуковом коконе, а люди снаружи об этом не подозревают, не знают, что происходит внутри.
Колдер снова занялся панелью, и Мышь закрыла глаза. Снова поглотил ее невероятный звук, и сочувственный голос снова начал свои уговоры.
Сдавайся, согнись. Ты получишь мир. Больше не будет боли…
Провода жгли, зажимы на висках жгли, девочке казалось, что мозг ее вот-вот закипит. Она продолжала держать глаза закрытыми, боясь, что они лопнут. Звук снова начал стихать. Мышь не могла даже всхлипнуть: не было слез.
Другой голос; с другого направления.
Третьего нападения она просто не вынесет. Мышь попыталась заглушить этот голос. Но потом поняла, что он исходит не извне. Скорее откуда-то из глубины ее существа. Она вначале его не слышала, а теперь расслышала только потому, что пытка чуть ослабла. Давно ли он обращается к ней?
Держись, говорит этот слабый голос. Держись. Похоже на голос Пчелы, немного на голос Листа и немного — на хранительницу. И очень похоже на мамин голос, хотя это ведь невозможно. Мышь начала вслушиваться.
Ты можешь выдержать, говорил голос. Можешь не допустить уничтожения твоей сути, ты не допустишь, чтобы от тебя осталась только выгоревшая оболочка, которую колдеры смогут использовать в своих интересах.
Но как мне это сделать? — спросила Мышь. — Я не понимаю.
Понимаешь. Понимание в тебе самой.
Нет, — жалобно возразила Мышь. — Я всего лишь маленькая девочка. Мне только шесть лет. Мне больно, меня тошнит. Я хочу домой.
Держись. Ты только держись.
Но Мышь знала, что не сможет держаться долго. В следующий раз, подумала она, они получат то, что им нужно. Может быть, Звезда победила бы их, она такая умная и сильная, но я не могу. Я подчинюсь их воле, и мне придет конец. Я погибну. Все мои силы кончились, Если они начнут снова, я не продержусь и минуты.
Она стиснула зубы, стараясь быть храброй. Челюсть устала. Мышь могла только продолжать лежать с закрытыми глазами и готовиться к новому натиску страшных звуковых волн. Смутно она радовалась, что остальные девочки: Сверчок, Птица, Звезда и Шепелявая — не испытают этих мучений, что колдеры получат то, что им нужно, и не станут мучить остальных. Мысль об этих ужасных проводах под кожей Шепелявой… Она умрет еще до того, как начнется звук. Пусть он приходит, подумала Мышь. Пусть приходит сейчас. Я надеюсь, когда со мной будет кончено, другие не станут страдать.
Но ожидаемое нападение звука все не начиналось.
Над ней наклонился человек в сером. Холодные пальцы остегнули зажимы. Колдер начал срывать провода. Не смея поверить в происходящее, девочка чуть приоткрыла глаза и увидела — да, это тот, добрый. Он застегнул на ней платье и поднял девочку.
— Отнеси ее назад, — сказал колдер. В голосе его не было разочарования, вообще не было никакого выражения. — Завтра возьмем другую. К тому времени, когда попробуем всех, первая оправится, и мы снова сможем с нею работать.
— Ну, это без меня. — Говорит.., барон. Малландор.
Голова у Мыши ужасно болела, ее тошнило, но она обрела способность думать. Странно. Голос у барона тоже больной. — Не могу смотреть на мучения детей, хоть они и ведьменыши из Эсткарпа.
— Наши эксперименты не нуждаются в твоем присутствии.
— Хорошо. — Барон отвернулся. Потом посмотрел на Пса, который держал Мышь. — Чего ты ждешь, Виллиг?
Ты слышал. Отнеси девочку назад. А ты, Риден, позаботься, чтобы вечером им принесли остатки со стола.
— Слушаюсь, милорд, — ответил Риден. Лицо его оказалось в поле зрения Мыши, и она увидела, что даже он потрясен испытанием.
Виллиг. Так зовут человека, который несет ее назад, туда, где с тревогой ждут сестры. Он добрый. На этот раз он нес ее нормально, на руках, а не зажимая под мышкой.
Так всегда носил ее папа.
Вторая лестница оказалась слишком тяжелой для головы девочки. Ее подавило головокружение. К своему ужасу и вопреки всем своим усилиям — она хотела дождаться, пока сестры смогут ей помочь, — Мышь вырвало прямо на мундир солдата.
Глава 31
Пленники быстро пришли в себя, оценили ситуацию и принялись рассматривать свои возможности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
— Но винить будут меня. Мои люди привезли их сюда. И мстить теперь будут мне.
Виллиг нахмурился и покачал головой.
— Но зачем использовать детей?
— Потому что они дети, — ответил колдер. — Они еще не умеют отражать нашу силу. Если мы подчиним их, сумеем научиться подчинять и взрослых, — Он кивнул своим товарищам, и двое колдеров направились к разным панелям.
Несмотря на то, что все звуки в этой комнате раздавались приглушенно, Мышь услышала стук пальцев по клавишам и слабый щелчок, с каким ожило реле где-то за ней. Потом иной звук наполнил ее слух, вначале такой высокий, что она его едва различала, потом такой низкий, что заныли зубы. Во рту у нее пересохло, язык прилип к небу. Она стиснула зубы, и боль в них слегка уменьшилась. Комната начала поворачиваться, и Мыши пришлось зажмуриться, чтобы не потерять сознания. Однажды она открыла рот и попыталась крикнуть, но обнаружила, что не может произнести ни звука. Машина украла из мира все звуки, ничего не оставила. Все звуки она поместила в эту комнату, и теперь на Мышь накатывались волны звука, били ее, заливали, колотили так, что она была уверена: сейчас голова ее разорвется. Зубы заболели снова, и она опять их стиснула. Все тело заполнилось напряжением, живот словно распирало. Сейчас он расколется, кожа отойдет, как шелуха плода, и все изнутри вырвется и исчезнет, как весь остальной мир…
Постепенно она почувствовала что-то еще. Откуда-то, сквозь эти волны оглушительного шума, пробился голос, он отозвался во всем ее теле. Она слышала его не только ушами, но и зубами, костями, всем телом.
Подчинись, подчинись, уговаривал голос. Сдайся. Это так легко. Сдайся, и все кончится, и ты получишь мир, мир и спокойствие навсегда. Мир.
Нет, нет! — внутренне кричала Мышь.
Да, да. Ты ведь не хочешь боли? Тогда подчинись.
Сдайся. Это так легко. Так мирно.
Голос звучал гладко, соблазнительно, и, несмотря на все усилия, Мышь чувствовала, как слабеет ее воля.
Ненадолго гул в голове и теле стих, и она услышала голоса людей. Казалось, они обсуждают ее реакцию, обсуждать так бесстрастно, как будто она — кусок мяса на столе мясника. Говорили все, кроме одного, того, кто ее принес сюда — она не помнит, как его зовут, не помнит и своего имени — и который кажется ей воплощенной добротой. Как и тот, кто проявил к ней доброе отношение в пути. Голоса заставили ее понять, что машина на самом деле не похитила все звуки мира, чтобы использовать против нее. Ей только так показалось. Неудивительно, что сама комната звучит так мертвенно и глухо. Она в звуковом коконе, а люди снаружи об этом не подозревают, не знают, что происходит внутри.
Колдер снова занялся панелью, и Мышь закрыла глаза. Снова поглотил ее невероятный звук, и сочувственный голос снова начал свои уговоры.
Сдавайся, согнись. Ты получишь мир. Больше не будет боли…
Провода жгли, зажимы на висках жгли, девочке казалось, что мозг ее вот-вот закипит. Она продолжала держать глаза закрытыми, боясь, что они лопнут. Звук снова начал стихать. Мышь не могла даже всхлипнуть: не было слез.
Другой голос; с другого направления.
Третьего нападения она просто не вынесет. Мышь попыталась заглушить этот голос. Но потом поняла, что он исходит не извне. Скорее откуда-то из глубины ее существа. Она вначале его не слышала, а теперь расслышала только потому, что пытка чуть ослабла. Давно ли он обращается к ней?
Держись, говорит этот слабый голос. Держись. Похоже на голос Пчелы, немного на голос Листа и немного — на хранительницу. И очень похоже на мамин голос, хотя это ведь невозможно. Мышь начала вслушиваться.
Ты можешь выдержать, говорил голос. Можешь не допустить уничтожения твоей сути, ты не допустишь, чтобы от тебя осталась только выгоревшая оболочка, которую колдеры смогут использовать в своих интересах.
Но как мне это сделать? — спросила Мышь. — Я не понимаю.
Понимаешь. Понимание в тебе самой.
Нет, — жалобно возразила Мышь. — Я всего лишь маленькая девочка. Мне только шесть лет. Мне больно, меня тошнит. Я хочу домой.
Держись. Ты только держись.
Но Мышь знала, что не сможет держаться долго. В следующий раз, подумала она, они получат то, что им нужно. Может быть, Звезда победила бы их, она такая умная и сильная, но я не могу. Я подчинюсь их воле, и мне придет конец. Я погибну. Все мои силы кончились, Если они начнут снова, я не продержусь и минуты.
Она стиснула зубы, стараясь быть храброй. Челюсть устала. Мышь могла только продолжать лежать с закрытыми глазами и готовиться к новому натиску страшных звуковых волн. Смутно она радовалась, что остальные девочки: Сверчок, Птица, Звезда и Шепелявая — не испытают этих мучений, что колдеры получат то, что им нужно, и не станут мучить остальных. Мысль об этих ужасных проводах под кожей Шепелявой… Она умрет еще до того, как начнется звук. Пусть он приходит, подумала Мышь. Пусть приходит сейчас. Я надеюсь, когда со мной будет кончено, другие не станут страдать.
Но ожидаемое нападение звука все не начиналось.
Над ней наклонился человек в сером. Холодные пальцы остегнули зажимы. Колдер начал срывать провода. Не смея поверить в происходящее, девочка чуть приоткрыла глаза и увидела — да, это тот, добрый. Он застегнул на ней платье и поднял девочку.
— Отнеси ее назад, — сказал колдер. В голосе его не было разочарования, вообще не было никакого выражения. — Завтра возьмем другую. К тому времени, когда попробуем всех, первая оправится, и мы снова сможем с нею работать.
— Ну, это без меня. — Говорит.., барон. Малландор.
Голова у Мыши ужасно болела, ее тошнило, но она обрела способность думать. Странно. Голос у барона тоже больной. — Не могу смотреть на мучения детей, хоть они и ведьменыши из Эсткарпа.
— Наши эксперименты не нуждаются в твоем присутствии.
— Хорошо. — Барон отвернулся. Потом посмотрел на Пса, который держал Мышь. — Чего ты ждешь, Виллиг?
Ты слышал. Отнеси девочку назад. А ты, Риден, позаботься, чтобы вечером им принесли остатки со стола.
— Слушаюсь, милорд, — ответил Риден. Лицо его оказалось в поле зрения Мыши, и она увидела, что даже он потрясен испытанием.
Виллиг. Так зовут человека, который несет ее назад, туда, где с тревогой ждут сестры. Он добрый. На этот раз он нес ее нормально, на руках, а не зажимая под мышкой.
Так всегда носил ее папа.
Вторая лестница оказалась слишком тяжелой для головы девочки. Ее подавило головокружение. К своему ужасу и вопреки всем своим усилиям — она хотела дождаться, пока сестры смогут ей помочь, — Мышь вырвало прямо на мундир солдата.
Глава 31
Пленники быстро пришли в себя, оценили ситуацию и принялись рассматривать свои возможности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60