ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

В джунглях позади Ринсвинда ухали и щебетали какие-то существа. Вокруг его головы жужжали комары размером с колибри.
– Разумеется, – в десятый раз повторил он, – до изобретения бумаги у них дело так и не дошло.
Каменщик отступил назад, отдал последний обсидиановый резец своему помощнику и выжидающе взглянул на Ринсвинда.
Волшебник тоже сделал шаг назад и критически осмотрел каменную плиту.
– Очень хорошо, – одобрил он. – В смысле, отличное сходство. Лучше всего получилась прическа. Конечно, в обычных условиях он не такой, э-э, квадратный, но да, очень похоже. А тут у нас колесница, а здесь ступенчатые пирамиды. Да. Что ж, по-моему, они хотят, чтобы ты отправился с ними в город, – сообщил он Эрику.
– Передай им, что я согласен, – твердо ответил Эрик.
Ринсвинд повернулся к главе делегации.
– Да, – сказал волшебник.
– Сгорбленная-фигурка-в-тройном-головном-уборе-из-перьев-над-тремя-точками?
Ринсвинд вздохнул. Каменщик, не говоря ни слова, вложил в его вялые пальцы очередной каменный резец и установил в нужное положение новую гранитную плиту.
Одной из проблем жизни в Тецуманской империи – не считая такого бога, как Кусалькоатль, – было то, что, если бы вашей семье неожиданно понадобилось заказать на завтра лишнюю бутылку молока, вам пришлось бы начать писать записку молочнику еще в прошлом месяце. Тецуманцы – единственные люди на Плоском мире, которые совершают самоубийство, забивая себя до смерти собственными посмертными записками.

К тому времени, как колесница въехала в каменный город, окружающий самую высокую пирамиду, и покатилась между рядами восторженно вопящих тецуманцев, день начал клониться к вечеру.
– Вот это уже ближе к делу, – заметил Эрик, любезно отвечая на приветствия. – Они очень рады нас видеть.
– Угу, – мрачно отозвался Ринсвинд. – Интересно почему.
– Конечно же потому, что я – новый правитель.
– Хм-м.
Ринсвинд искоса взглянул на попугая. Уже довольно долго птица хранила неестественное молчание, а теперь вообще пугливо жалась к его уху, точно старая дева в стриптиз-клубе. Очевидно, у попугая возникли некоторые серьезные сомнения по поводу изысканных головных уборов из перьев.
– Гадские какихтам, – прохрипел он. – Помяни мое слово, пусть какой-нибудь как его там только попробует до меня дотронуться – мигом останется без пальца!
– Во всем этом есть что-то неправильное… – сказал Ринсвинд.
– Абсолютно согласен, – откликнулся попугай.
– Очень неправильное…
– Говорю тебе, хоть одно перышко упадет и…
Ринсвинд не привык к тому, чтобы люди радовались его появлению. Это было неестественно и добра не сулило. Причем местные жители не только выкрикивали приветствия, они еще бросали в воздух цветы и шляпы. Шляпы были вырублены из камня, но традиции – прежде всего.
Ринсвинду эти шляпы показались довольно странными. У них не было тульи. Просто диски с дыркой посередине.
По широким городским улицам колесницы проследовали к кучке зданий у подножия пирамиды, где ждала еще одна группа местных сановников.
Богатые одежды были щедро изукрашены всякими драгоценными побрякушками, которые в основе своей были совершенно одинаковы. Существует достаточно много способов использовать каменный диск с дыркой посередине, и тецуманцы испробовали их все, кроме одного.
Однако важнее было то, что перед сановниками стояла уйма сундуков и сундуки эти были доверху набиты драгоценностями. Глаза Эрика расширились.
– Дань! – воскликнул он.
Ринсвинд сдался. У него действительно получилось. Он не знал, с чего бы это, не знал почему, но наконец-то все шло Как Надо. Заходящее солнце сверкало в дюжине сундуков с сокровищами. Разумеется, все это предположительно принадлежало Эрику, но, может, и ему, Ринсвинду, кое-что перепадет…
– Естественно, – слабо отозвался он. – А чего ты ожидал?
А после был пир, и были долгие тосты, которых Ринсвинд не понимал, но которые перемежались приветственными криками, кивками и поклонами в сторону Эрика. А еще был концерт народной тецуманской музыки, которая звучала примерно так, как если бы кто-то решил наконец прочистить месяцами заложенную ноздрю.
Ринсвинд оставил Эрика гордо восседать на троне, а сам понуро побрел в сторону пирамиды.
– Между прочим, я очень неплохо проводил как его там, – обиженно буркнул попугай.
– Я все никак не могу успокоиться, – признался Ринсвинд. – Извини, но раньше со мной такого не случалось. Никогда. Эти драгоценности и так далее. Все идет словно по маслу. Это неправильно.
Он посмотрел на чудовищный фасад пирамиды, багровый и мерцающий в свете пламени факелов. На каждой из огромных глыб был вырезан барельеф, изображающий тецуманцев, которые проделывали со своими врагами всякие невероятно изобретательные вещи. Барельефы позволяли предположить, что тецуманцы, какими бы милыми и радушными они ни выглядели, совсем не склонны чествовать пришлых незнакомцев и осыпать их златом и каменьями. Вся эта огромная куча покрытых изображениями глыб представляла собой настоящий шедевр искусства, главное было не присматриваться к деталям.
Пробираясь вдоль стены, Ринсвинд наткнулся на громадную дверь, на которой была мастерски вырезана (И в прямом, и в переносном смысле.) группа пленников.
Дверь открывалась в короткий, залитый светом факелов тоннель. Твердя про себя, что удрать всегда успеется, Ринсвинд сделал несколько шагов вперед и оказался в помещении с высоким потолком, занимающем большую часть внутреннего пространства пирамиды.
Здесь вдоль стен также были установлены факелы, которые достаточно хорошо освещали интерьер.
На самом деле в этом было мало хорошего, потому что в основном они освещали гигантскую статую Кусалькоатля, Пернатого Змея.
Если бы вам случилось оказаться с этой статуей в одной комнате, вы бы предпочли, чтобы вокруг царила абсолютная темнота.
А может, и нет. Наилучшим вариантом было поместить эту штуковину в темную комнату, а самому страдать бессонницей в тысяче миль от нее, пытаясь забыть, как она выглядит.
«Это всего лишь статуя, – напомнил себе, Ринсвинд. – На самом деле ничего подобного существовать не может. Просто скульптор страдал избытком воображения, только и всего».
– Что это, как его там возьми? – изумился попугай.
– Их бог.
– Да ну?
– Нет, правда. Кусалькоатль. Наполовину человек, наполовину цыпленок, наполовину ягуар, наполовину змея, наполовину скорпион и наполовину псих.
Попугай пошевелил клювом, осмысливая услышанное.
– В целом получается три как их там-убийцы, – подытожил он.
– Да, примерно так, – подтвердила статуя.
– С другой стороны, – немедленно вставил Ринсвинд, – я считаю, каждый человек имеет право поклоняться богу по-своему, пусть даже в этом присутствует некоторое извращение, а теперь, думаю, мы пойдем отсюда, так что…
– Пожалуйста, не бросайте меня здесь, – взмолилась статуя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35