Когда будешь в эфире, постарайся, чтобы это было кристально ясно.
— Сделаю. Эй! — Щелкая высокими каблуками, Надин бросилась в погоню за Евой, зашагавшей прочь. — И это весь размен ферзей?
— На данный момент да, Надин. — Ева сбавила шаг и оглянулась. — Спасибо за наводку. Офицер! — продолжала она без паузы, подходя к патрульному. — Я слушаю ваш рапорт.
Ева сидела в тесном кабинете Службы защиты детей и изо всех сил старалась не ерзать. Она терпеть не могла такие места. Атавистическая ненависть, к которой примешивался безрассудный страх, пронизывала ее насквозь. Она знала, что ее страх беспочвен, знала, что он коренится в лживых байках ее отца, который старался запугать ее полицией и детскими учреждениями, чтобы она выбрала его как меньшее из зол.
Конечно, все его слова были ложью, злобной, преднамеренной ложью, чтобы держать ее под контролем. Но сколько же нужно времени, чтобы избавиться от этих детских страхов, как змея избавляется от старой кожи?
А может быть, от этого не избавиться никогда?
Женщина, сидевшая за рабочим столом в тесном кабинете, ничем не напоминала чудовище. «Они бросят тебя в яму, девочка. В глубокую черную яму, полную пауков». Но эта женщина напоминала чью-то толстенькую и добрую бабушку. Во всяком случае, Ева именно так представляла себе чью-нибудь толстенькую и добрую бабушку. Ее седые волосы были уложены аккуратным бубликом вокруг круглого лица с румяными щечками, на ней было длинное бесформенное платье с набивным рисунком. От нее пахло ягодами. «Малиной», — подумала Ева.
Но стоило заглянуть ей в глаза, как добрая бабушка куда-то исчезала. Усталые, темные, эти глаза светились умом и проницательностью.
— Она не вернулась сюда и не отвечает по сотовому. — Ренни Таунстон, начальница Мередит Ньюман, нахмурилась, глядя на Еву. — Все наши работники — мужчины и женщины — в обязательном порядке имеют при себе устройства с сигналом тревоги. Ведь им часто приходится посещать неблагополучные районы и еще более неблагополучных подопечных. Они все проходят стандартную оборонительную подготовку, и им приходится сдавать нормы ежегодно для подтверждения квалификации. Мередит знала, как позаботиться о себе. Она не новичок. Честно говоря…
— Честно говоря? — переспросила Ева.
— По моему убеждению, она скоро сойдет с дистанции. Год, может, два — вот все, что ей осталось на этой работе. Нет, она выполняет свою работу, лейтенант, но больше не вкладывает в нее душу. Многие теряют интерес через несколько лет. Еще полгода, и, если не произойдет какое-нибудь чудо, она будет просто отбывать номер. Честно говоря…
— Честно говоря?
— Она не должна была допускать, чтобы вы перехватили у нее девочку в деле Свишеров. Она не должна была разрешать вам изъять ребенка из-под ее опеки и наблюдения. А она даже адреса не спросила. Да и на следующий день почти ничего не сделала, чтобы установить местонахождение ребенка.
— Я на нее надавила довольно сильно.
— Она не должна была поддаваться давлению. Но она просто махнула на все рукой. По меньшей мере, она была обязана поехать вместе с вами и с ребенком, а затем доложить об этом. Вместо этого она поехала домой и подала рапорт только утром. — Ренни Таунстон еще больше нахмурилась и поджала губы. — А теперь я боюсь, что ее похитил один из ее клиентов. Понимаете, они ведь всегда обвиняют нас в своих собственных ошибках, неудачах, даже преступлениях. Да что я вам объясняю! Точно так же они обвиняют и полицейских.
— А как насчет ее личной жизни?
— Мне об этом почти ничего не известно. Мередит не словоохотлива. Я знаю, что до недавнего времени она с кем-то встречалась, но потом это кончилось. Она одиночка, в том-то все и дело. Те, кто не имеет личной жизни, редко доживают у нас до пенсионного возраста.
Ева прекрасно знала, что даром теряет время, но все-таки проверила дела, которые вела Ньюман, поскольку этого требовала процедура. Она переписала имена и адреса, а затем вместе с Пибоди отправилась на квартиру к Ньюман.
Комната с кухней была просторнее, чем у Минни Кейбл, но ей не хватало яркости и живого беспорядка. Стерильно чистое помещение казалось нежилым: голые белые стены, опущенные жалюзи, прямоугольный диван, единственное кресло. На рабочем столе в спальне стоял компьютер и две коробки с аккуратно надписанными дисками. Кровать была застелена с армейской тщательностью.
— Грустно тут, правда? — спросила Пибоди. — В скольких разных местах мы сегодня побывали! Взять, к примеру, пещеру с сокровищами чокнутой миссис Гренц и эту чудную, нарядную квартирку внизу, в которой живет Хильди. Даже жалкие комнатки Минни Кейбл. Там хоть чувствуется, что люди живут. Там что-то происходит, есть своя история. А тут — словно декорация для киносъемки. Одинокая работающая женщина без личной жизни.
— Почему они не взяли ее здесь, Пибоди? Зачем рисковать уличным похищением, когда они могут без шума и пыли проникнуть в охраняемый семейный особняк и убить пять человек за пять минут?
— Ну… Наверное, они спешили. Хотели взять ее как можно скорее. Узнать, что ей известно.
— Это только часть ответа. Да, это сыграло свою роль. Может, это место и кажется мертвым, но ей хватило ума снять квартиру в хорошо охраняемом здании. И тем не менее для наших парней это не проблема. Но они не стали ждать ее возвращения домой, не стали брать ее здесь. Им все-таки требуется некоторое время, чтобы убедиться, что они все из нее выкачали. Требуется уединенное место. И есть еще кое-что.
Ева сделала круг по комнате, обдумывая свою мысль.
— Они это сделали, потому что они могут! Они умеют действовать стремительно, все делать быстро, не боятся возможных свидетелей: все равно те ничего не увидят, кроме размытого движения. Двое парней в большом черном фургоне. Пиф-паф. К тому же они решили, что в таком районе никто не почешется из-за подобного происшествия. Никто не стукнет в полицию, пройдет немало времени, прежде чем ее хватятся. И уж тем более никто не свяжет ее исчезновение с убийством Свишеров.
Ева оглядела голые стены, одинокую, аккуратно застеленную кровать.
Они ее спрятали где-то в надежном месте. И голову даю на отсечение: когда они с ней покончат, она будет мертвее этой комнаты. — Ева вытащила рацию. Когда ответил Бакстер, она рявкнула: — Секретное сообщение! Переходи в бронированное помещение или включи телетекст!
— Здесь только я и Трухарт, Даллас. Малышка внизу. Она у нас на мониторе.
— Социального работника, занимавшегося ее делом, похитили. Судя по косвенным — наши подозреваемые. Не выпускайте девочку из виду!
— Да мы с нее глаз не спускаем. Думаешь, они придут за ней?
— Если узнают, где она, думаю, попытаются. Пусть не выходит из дома ни при каких обстоятельствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
— Сделаю. Эй! — Щелкая высокими каблуками, Надин бросилась в погоню за Евой, зашагавшей прочь. — И это весь размен ферзей?
— На данный момент да, Надин. — Ева сбавила шаг и оглянулась. — Спасибо за наводку. Офицер! — продолжала она без паузы, подходя к патрульному. — Я слушаю ваш рапорт.
Ева сидела в тесном кабинете Службы защиты детей и изо всех сил старалась не ерзать. Она терпеть не могла такие места. Атавистическая ненависть, к которой примешивался безрассудный страх, пронизывала ее насквозь. Она знала, что ее страх беспочвен, знала, что он коренится в лживых байках ее отца, который старался запугать ее полицией и детскими учреждениями, чтобы она выбрала его как меньшее из зол.
Конечно, все его слова были ложью, злобной, преднамеренной ложью, чтобы держать ее под контролем. Но сколько же нужно времени, чтобы избавиться от этих детских страхов, как змея избавляется от старой кожи?
А может быть, от этого не избавиться никогда?
Женщина, сидевшая за рабочим столом в тесном кабинете, ничем не напоминала чудовище. «Они бросят тебя в яму, девочка. В глубокую черную яму, полную пауков». Но эта женщина напоминала чью-то толстенькую и добрую бабушку. Во всяком случае, Ева именно так представляла себе чью-нибудь толстенькую и добрую бабушку. Ее седые волосы были уложены аккуратным бубликом вокруг круглого лица с румяными щечками, на ней было длинное бесформенное платье с набивным рисунком. От нее пахло ягодами. «Малиной», — подумала Ева.
Но стоило заглянуть ей в глаза, как добрая бабушка куда-то исчезала. Усталые, темные, эти глаза светились умом и проницательностью.
— Она не вернулась сюда и не отвечает по сотовому. — Ренни Таунстон, начальница Мередит Ньюман, нахмурилась, глядя на Еву. — Все наши работники — мужчины и женщины — в обязательном порядке имеют при себе устройства с сигналом тревоги. Ведь им часто приходится посещать неблагополучные районы и еще более неблагополучных подопечных. Они все проходят стандартную оборонительную подготовку, и им приходится сдавать нормы ежегодно для подтверждения квалификации. Мередит знала, как позаботиться о себе. Она не новичок. Честно говоря…
— Честно говоря? — переспросила Ева.
— По моему убеждению, она скоро сойдет с дистанции. Год, может, два — вот все, что ей осталось на этой работе. Нет, она выполняет свою работу, лейтенант, но больше не вкладывает в нее душу. Многие теряют интерес через несколько лет. Еще полгода, и, если не произойдет какое-нибудь чудо, она будет просто отбывать номер. Честно говоря…
— Честно говоря?
— Она не должна была допускать, чтобы вы перехватили у нее девочку в деле Свишеров. Она не должна была разрешать вам изъять ребенка из-под ее опеки и наблюдения. А она даже адреса не спросила. Да и на следующий день почти ничего не сделала, чтобы установить местонахождение ребенка.
— Я на нее надавила довольно сильно.
— Она не должна была поддаваться давлению. Но она просто махнула на все рукой. По меньшей мере, она была обязана поехать вместе с вами и с ребенком, а затем доложить об этом. Вместо этого она поехала домой и подала рапорт только утром. — Ренни Таунстон еще больше нахмурилась и поджала губы. — А теперь я боюсь, что ее похитил один из ее клиентов. Понимаете, они ведь всегда обвиняют нас в своих собственных ошибках, неудачах, даже преступлениях. Да что я вам объясняю! Точно так же они обвиняют и полицейских.
— А как насчет ее личной жизни?
— Мне об этом почти ничего не известно. Мередит не словоохотлива. Я знаю, что до недавнего времени она с кем-то встречалась, но потом это кончилось. Она одиночка, в том-то все и дело. Те, кто не имеет личной жизни, редко доживают у нас до пенсионного возраста.
Ева прекрасно знала, что даром теряет время, но все-таки проверила дела, которые вела Ньюман, поскольку этого требовала процедура. Она переписала имена и адреса, а затем вместе с Пибоди отправилась на квартиру к Ньюман.
Комната с кухней была просторнее, чем у Минни Кейбл, но ей не хватало яркости и живого беспорядка. Стерильно чистое помещение казалось нежилым: голые белые стены, опущенные жалюзи, прямоугольный диван, единственное кресло. На рабочем столе в спальне стоял компьютер и две коробки с аккуратно надписанными дисками. Кровать была застелена с армейской тщательностью.
— Грустно тут, правда? — спросила Пибоди. — В скольких разных местах мы сегодня побывали! Взять, к примеру, пещеру с сокровищами чокнутой миссис Гренц и эту чудную, нарядную квартирку внизу, в которой живет Хильди. Даже жалкие комнатки Минни Кейбл. Там хоть чувствуется, что люди живут. Там что-то происходит, есть своя история. А тут — словно декорация для киносъемки. Одинокая работающая женщина без личной жизни.
— Почему они не взяли ее здесь, Пибоди? Зачем рисковать уличным похищением, когда они могут без шума и пыли проникнуть в охраняемый семейный особняк и убить пять человек за пять минут?
— Ну… Наверное, они спешили. Хотели взять ее как можно скорее. Узнать, что ей известно.
— Это только часть ответа. Да, это сыграло свою роль. Может, это место и кажется мертвым, но ей хватило ума снять квартиру в хорошо охраняемом здании. И тем не менее для наших парней это не проблема. Но они не стали ждать ее возвращения домой, не стали брать ее здесь. Им все-таки требуется некоторое время, чтобы убедиться, что они все из нее выкачали. Требуется уединенное место. И есть еще кое-что.
Ева сделала круг по комнате, обдумывая свою мысль.
— Они это сделали, потому что они могут! Они умеют действовать стремительно, все делать быстро, не боятся возможных свидетелей: все равно те ничего не увидят, кроме размытого движения. Двое парней в большом черном фургоне. Пиф-паф. К тому же они решили, что в таком районе никто не почешется из-за подобного происшествия. Никто не стукнет в полицию, пройдет немало времени, прежде чем ее хватятся. И уж тем более никто не свяжет ее исчезновение с убийством Свишеров.
Ева оглядела голые стены, одинокую, аккуратно застеленную кровать.
Они ее спрятали где-то в надежном месте. И голову даю на отсечение: когда они с ней покончат, она будет мертвее этой комнаты. — Ева вытащила рацию. Когда ответил Бакстер, она рявкнула: — Секретное сообщение! Переходи в бронированное помещение или включи телетекст!
— Здесь только я и Трухарт, Даллас. Малышка внизу. Она у нас на мониторе.
— Социального работника, занимавшегося ее делом, похитили. Судя по косвенным — наши подозреваемые. Не выпускайте девочку из виду!
— Да мы с нее глаз не спускаем. Думаешь, они придут за ней?
— Если узнают, где она, думаю, попытаются. Пусть не выходит из дома ни при каких обстоятельствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106