Я не так, чтобы очень брезглив, но не
любитель острых ощущений. На половине пути я решил присесть,
как будто завязать шнурки: отстав от группы, я надеялся
избавится от тошнотворной вони. Не помогло. Жизнь не мила,
когда все вокруг пахнет дерьмом: и трава, и небо, и листочки, и
дождик, все воняет дерьмом. Электричка опоздала на час, и все
это время я приглядывался к друзьям, пытаясь выяснить, от кого
исходит вонизм. (Мою племянницу учила бабушка, что говорить:
Здесь воняет! - нехорошо, надо говорить: Здесь плохо пахнет! В
ответ девочка упрямо повторяла: "Здесь плохо воняет!").
Уже дома я понял, что ввиду врожденной невнимательности
поставил рюкзак на чью-то кучу, но ощущение безысходности
запомнилось, и фраза "жизнь-дерьмо" для меня не пустой звук.
Сейчас же она приобрела новые краски. Я вляпался глубоко и по
уши, обратной тропы не видно, и не видно даже намека на
обратную тропу.
Анна, или черт ее знает, как зовут, зашевелилась,
потянулась, открыла глаза, посмотрела на меня и пролепетала:
- Мы с тобой, как Бонни и Клайд!
Да, мое будущее перестало быть светлым, а приобрело
буро-коричневые тона, как на ранних картинах Ван Гога...

12. Донна Роза
Испания. Все называют меня Дон Хуан. Я иду по площади в
направлении к церкви. Там меня ждет незнакомая девушка, от нее
- перегар на гектар. На вскидку, вчера дамочка "Мадеру" с
пивом мешала в пропорции один к трем. Девчушка облачена в
длинное с блестявыми украшениями платье с грандиозным вырезом.
На голове красуется бескозырка, причем надписи на ленточке не
разобрать. Она говорит мне, что некая Донна Роза вызвала ее на
дуэль из-за меня.
Я спрашиваю:
- А неужели бывают дуэли между женщинами?
- Глупенький, мне же надо отстоять твою честь, - говорит
мне девушка.
- Ну раз честь, тогда иди, - сразу соглашаюсь я, - семь
футов под килем и удачи в бою.
Моя суженая закусывает ленточки от бескозырки и
целеустремленно выдвигается в церковь. Слышны женские крики,
итальянская речь, причем преобладают лишенные смысла фразы из
серии: "лашантами кантана", "кам виз ми то Пасадинас", "байло
байла" и "хафанана", куранты на церквухе играют "Загорелся
кошкин дом", вдруг все разом стихает, всплывает фраза:
"советико облико морале", за ней дикий крик, несколько монахинь
выносят окровавленную девушку, которую я благословил на
поединок. Я пытаюсь плакать. Вообще я ее не знал толком, но
жалко, красивая девушка, такая нелепая смерть. Одна из манахинь
подходит ко мне и сует записку. Записка написана на английском,
понять, что в ней написано, я не могу, попросить перевести
некого. Вдруг слышится голос, как за кадром в советских
фильмах:
- Мой Дон Кихот, он же Дон Хуан, он же Дон Педро, он же
Дон Гвидон. Сегодня вечером, в девять пятнадцать утра, на
могиле твоей безвременно ушедшей жены, и чтобы без опозданий,
ты понял? Я ждать не буду, так и знай!
Посмотрел на подпись: Донна Роза.
- Анна? - переспрашиваю я.
Голос за текстом подтверждает: "Она, она, кому же еще".
Захожу в церковь, пытаюсь вспомнить, а где же могилка-то?
Всплыла фраза: "И никто не узнает, где могилка моя". Вдруг вижу
монумент, под ним знакомое лицо, похожа на ту женщину, с
которой меня свел случай.
Голос за кадром: "Какой такой случай?"
Отвечаю: "Застебал как Цеденбал!"
Голос бодро: "Так бы и сказал!"
Подхожу к даме, она меня обнимает, страстно целует,
чуствую, что при поцелуе прокусывает мне нижнюю губу.
- Потише, девонька, - лепечу я бабским тоненьким
голоском.
- Я ща тебе потише сделаю, ты у меня ща потише
допросишься, - говорит она, при этом улыбается и щупает меня
повсеместно. Я по глупому жеманюсь, смеюсь, как от щекотки,
вдруг статуя над нами начинает орать: "Скажи, кто в опера
стрелял?" И надвигается на меня с Анной.
Статуя - огромная каменная баба с квадратными кулаками -
идет на нас в боксерской стойке, я легко ухожу от ее ударов, а
вот Анне достается, она пропускает хук левой и уходит в
полнейший нокаут, кровь, слюни, зубы летят в сторону изо рта,
как при замедленной промотке. Статуя горделиво шипит: "Оба-еба!
Это тебе не в тапочки срать! Не нарзаном подмываться! Нудистка
гребаная!"
Я понимаю, что пришел мой черед, но не могу и двинуться,
статуя валит меня и начинает добросовестно душить, я бью руками
по земле, как по татами, мол все, схватку проиграл. Но каменная
глыба продолжает меня лишать жизни насильственным образом, при
этом неестественно громко орет. А что орет, я уже не могу
разобрать, сплошной гул.

13. Тринадцатая глава
Проснувшись, я обнаружил у себя на груди колено, на шее
пальцы, а перед глазами - мясистое лицо здоровенной старухи.
Старуха кропотливо меня душила, периодически отвлекаясь для
того, чтобы стукнуть костистым кулаком размером с кокос по чему
придется. Я ее сделал в три секунды, отрубил по полной
программе, и потирая намятые шейные мускулы, огляделся. Туша
плечистой старухи была внушительна даже для меня - видно,
широко разрекламированная супруга профессора нагрянула с
недружественным визитом. Вот дура, со страху на меня
набросилась, что ли?! Судя по тому, что я был гол как сокол, а
рядом лежала не менее голая Анна, я заснул в пылу занятия
любимым делом. Ой как хорошо сказал, надо запомнить.
- На зарядку становись! - запел я, на сердце было легко
и весело, будто все загадки предыдущего дня обрели достоверные
отгадки.
Ни Анна, ни профессор, ни его жена на призыв не
откликнулись. Я хотел пощупать пульс доктора, но вспомнил, что
я его под утро ухайдокал, поэтому прощупал артерию его жены -
никакого биения. Я тронул ее пинком - она не шелохнулась...
Видимо, прием на удушение я провел слишком азартно -
старушенция была мертва. Я отдернул ногу: наблюдать мертвые
семейные пары мне до этого доводилось, но своими руками убивать
- нет. На секунду стало страшно, я слишком отчетливо понял,
что я и есть тот самый хладнокровный киллер-маньяк из
американских триллеров, который как на раз поссать мочит
добродетельных наивняков. Но были ли они добродетельными? Да и
наивными, вроде, не были... Значит, туда им и дорога!
Только я приступил к утренней гимнастике - бабка вдруг
открыла глаза и без предупреждения попыталсь ударить меня
пудовым кулаком. Я нехотя, не прерывая приседаний, увернулся и
вырубил ее еще раз хлестким ударом в морщинистый лоб. Потом
закончил комплекс упражнений и связал назойливую старуху
гардиной, запаковав ее как в смирительную рубашку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21