Весь театр закупил наш институт и зрители полностью
состояли из студентов и преподавателей. Второй раз шел на "Спартак", но
попал все равно на "Жизель". С Лиепой что-то стряслось, и тему балета
поменяли неожиданно, когда все уже сидели по местам. Я сидел в боковой ложе
во втором ряду, и весь вид мне преграждала голова майора Ходарева, нашего
преподавателя с военной кафедры. Я честно пытался понять балет и приобщиться
таким образом к обществу интеллигенции, ведь после окончания института я
надеялся стать интеллигентным человеком и тренироваться начал заранее.
Ничего у меня с балетом не получалось.
В первом акте все внимание было занято поиском удобного положения
своего тела, в котором можно замереть и попытаться прочувствовать таинство
сценического действа. Мешала голова майора, которой он постоянно вертел.
Удобную позу так и не нашел, и, отчаявшись, пошел в буфет пить коньяк с
товарищами. На второй акт майор не вернулся (наверное, из буфета), и я
пересел на его место в первый ряд. Наконец стало видно все, и ничто,
казалось, не мешало приобщиться к театральному волшебству. Програмки у меня
не было, и я точно не знал, что там на сцене пытаются изобразить. Однако
догадывался, что надо уловить момент прекрасного, но не знал, с чего начать,
и стал просто следить за балеринами, пытаясь прочувствовать изящество форм и
движений. После прочувствования очень хотелось выйти на другую орбиту и
стать более интеллигентным.
Дамы разделились на две небольшие группки и разбежались в разные
стороны. Не понял, зачем.
"Хорошо. Пусть будет так",- подумал я, и приготовился удивиться
чему-нибудь другому.
Потом каждая балерина встала на одну ногу, а другую задрала вверх и в
таком неудобном положении все вместе начали прыгать друг другу навстречу,
смыкая ряды. Я пытался заставить себя проследить изящество и получить от
него удовольствие, но вместо изящества услышал грохот: это барышни-лебеди
долбили деревяшками, вшитыми в тапочки, об пол во время приземления после
прыжка. Поначалу старался этого не замечать, но так и не смог себя
заставить. У меня сложилось представление не об изяществе и легкости, а о
том, что на сцене марширует взвод солдат. Я начал всматриваться в лица
зрителей в надежде там найти подсказку, но лица ничего не выражали или
выражали, но не понятно что. Как ни старался, так и не смог распознать
очарование балетного искусства, и я снова пошел в буфет пить коньяк с такими
же безразличными к искусству товарищами.
Байкальская ночь не похожа на балет, потому что балет - выдумка и к
природе никакого отношения не имеет. Здесь все по-другому - все вокруг не
продукт ума, а первозданный мир, предназначенный для душевной радости. Небо
становится черным не из-за того, что Земля повернулась к Солнцу спиной, а
потому, что тьма снизошла с небес. Байкальская темень настолько
очаровательна и необычна, что ее буквально можно ощупать, как материальный
предмет, бархатистый и нежный. Волшебная ночь. И все люди внутри этой ночи -
сказочные существа. Мы сидели в байкальской ночи, окутанные темнотой, и мы
испытывали странное чувство - байкальский синдром. Сергей сказал, что если
люди подружились на Байкале, то это на всю жизнь. Такое колдовское
восприятие мира - очень правильное и полезное для души занятие. У всех, кого
встретил на Байкале, был именно такой настрой. Правда, у каждого он
проявляется по-разному, но природа явления одна - источник жизни, который
присутствует здесь незримо и который наполняет радостью всех, кто здесь
оказался.
Мы запекали рыбу хитрым способом: коптили ее в медицинском футляре для
стерилизации шприцов. Дно футляра посыпали опилками, а на сетку клали
несколько рыбин. Потом ставили все это хозяйство на огонь. Минут через пять
готова царская пища.
Говорили обо всем и ни о чем, но только хорошее. В эту дивную ночь в
чудесной стране Байкал над миром царили дружба и доброта. Неправильный мир,
где всем заправляли алчность, ложь, насилие и полный букет страстей
человеческих, был далек от нас. Мы были островком счастья, затерянном в
океане жизненных неурядиц. Благословенны те дни!
Я сделал несколько фотографий, и все они ночные. Желтую голую землю,
которая попала в кадр, можно принять за часть пустыни или Луны, а тьму
вокруг нас - за бесконечное космическое пространство. Наверное, мне так
только кажется, но очень хочется так думать. Мы сидим около костра и тянемся
руками к огню. Можно подумать, что совершается тайный магический обряд.
Где-то далеко случился шторм и на берег накатила бесшумная волна. Еле
успел спасти свою палатку от затопления. Там, где заново ее поставил, берег
оказался не очень ровным, и спать пришлось не в горизонтальном положении,
отчего наутро чувствовал себя, как побитый. Но стоило только умыться в
Байкале - усталость как рукой сняло. Я снова преисполнен сил.
В условиях Дальнего Востока ни за что не смог бы за день преодолевать
40-50 км на моей тихоходной шаланде. А здесь удается. Я в прекрасной форме.
Беспокоят только пальцы на руках, которые с каждым днем нарывают все больше
и гной из них выходит уже самостоятельно. Суставы опухли, и сжать руку в
кулак не получается. Лицо обгорело дальше некуда, кожа слазит слоями.
Становлюсь похожим на байкальских аборигенов-лесников. Иркутяне по сравнению
со мной выглядят как туристы-матрасники. Рассчитываю дотянуть до залива
Мухор, там остановиться и подлечиться.
Попрощался со своими новыми друзьями и продолжил путь. Впереди, между
мысом Улан-Нур и мысом Орсо, меня ждет страшный прижим протяженностью
километров 7. Огибаю мыс Улан-Нур. По правому борту открывается
величественный вид на огромные скалы, круто обрывающиеся к морю. Дунул
попутный ветер. Ставлю парус.
Ветер усилился и через полчаса достиг 15 -20 м/с. Суденышко мое утлое и
при хорошем порыве в такую погоду его запросто может перевернуть. Чтобы не
рисковать, убираю парус и иду на веслах.
Подхожу к мысу Орсо. Скальная громадина возвысилась надо мной. Море
разволновалось не на шутку. Некоторые волны обрушивались шипящим гребешком и
заливали лодку. Недавно покинутый уютный берег с очагом, стал казаться
ужасно далеким и даже больше: вообще не существующим.
Я вдруг почувствовал, как дышит Байкал. Дыхание это не поверхностное, а
очень глубинное, и происходит оно где-то далеко внутри моря, в самом его
сердце. Удивительно чувствуешь себя, когда ощущаешь под собой дышащее
существо исполинских размеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79