Впрочем, ДБЛФ были для человека не настолько чужими, как некоторые из
тех существ, которые когда-то являлись "двойниками" Конвея. Хотя внешне
они походили на гигантских серебристых гусениц, у них было много общего с
землянами. Например, эмоциональное восприятие музыки, природы или сородича
противоположного пола было у обоих видов почти тождественным. А нынешняя
пациентка Конвея к тому же любила мясо, так что насчет салатной диеты
можно было не волноваться. И какая разница, подумалось Конвею, если его
пугает передвижение только на двух ногах, если он начала ритмично выгибать
спину при ходьбе? Когда он добрался до опустевшего отделения ДБЛФ и вошел
в операционную, куда перенесли пациента, одна половина его мозга отнеслась
к Мэрчисон как к Мэрчисон, а вторая - как к очередной хилой самке ДБДГ.
Все было готово к операции, но Конвей не спешил приступать. Благодаря
поселившейся в его сознании личности великого келгианского медика он
сейчас искренне сопереживал больной, серьезность состояния которой не
подлежала сомнению, и сознавал, что ему предстоят часы тяжелой и тонкой
работы. В то же время он знал, что устал, что глаза его так и норовят
закрыться, что ему требуется огромное усилие даже для того, чтобы
пошевелить пальцем. Нет, ему надо отступиться, иначе он просто-напросто
прирежет пациентку...
- Мне нужен стимулятор, - проговорил он, подавляя зевок.
На мгновение ему показалось, будто Мэрчисон хочет возразить. На
применение стимуляторов в госпитале смотрели косо. Использовать их
разрешалось лишь в случае крайней необходимости. Однако затем она набрала
шприц и сделала ему инъекцию - тупой иглой, да надавила так, словно
стремилась проткнуть его насквозь. Конвею хватило и половины сознания,
чтобы понять, что сестра не одобряет его поступка.
Инъекция подействовала почти незамедлительно. Конвей ощущал слабое
покалывание в ногах, но зрение его вновь обострилось, и он почувствовал
себя таким бодрым, как будто вышел из-под душа после десятичасового сна.
- А как другой? - справился он, разумея того ДБЛФ, которого оставил
на попечение Мэрчисон в шлюзе отделения АУГЛ.
- Дыхание восстановилось, - ответила она, - но шок еще сказывается. Я
велела перенести его в отделение тралтанов, там есть старшие врачи...
- Хорошо, - похвалил Конвей. Ему хотелось, чтобы она уловила, как он
ей признателен, но расточать комплименты было некогда. - Пожалуй, начнем.
За исключением узкого тонкостенного черепа в теле ДБЛФ костей не
было. Толстый слой подкожных мышц служил им средством передвижения и
предохранял внутренние органы. С точки зрения существа, наделенного
скелетом, подобная защита была далеко не достаточной. Другим уязвимым
местом ДБЛФ являлась сердечно-сосудистая система: кровеносные сосуды
располагались у самой кожи. Разумеется, густой мех подшерстка не мог
уберечь их от разрыва, когда в тело келгианина вонзилась металлическая
пластина с зазубренными краями.
Рана, которую многие инопланетяне сочли бы неопасной, для ДБЛФ могла
оказаться смертельной.
Конвей оперировал медленно и осторожно: удалил наложенный Мэрчисон
коагулянт, зашил крупные сосуды, а мелкие, любое прикосновение к которым
могло окончательно их разрушить, изолировал. Он переживал за пациентку,
ибо знал, что ее чудесный серебристый мех уже не будет таким, как прежде,
- он пожелтеет и станет вызывать у самца-келгианина неодолимое отвращение.
Раненая медсестра была весьма привлекательной особой, и для нее подобный
исход обернется сущей трагедией. Конвей надеялся, что она не настолько
горда, чтобы не прибегнуть к процедуре наращивания искусственного меха,
который, конечно же, не обладал роскошным отливом настоящего, но все же
смотрел лучше, чем гнусные желтые пятна...
Какой-то час назад самка ДБЛФ была бы для него всего лишь "еще одной
гусеницей", о которой его обязывала заботиться только профессия. Зато
теперь он докатился до того, что волнуется за ее брачные перспективы. Да,
с мнемограммой не соскучишься.
Наконец операция завершилась. Конвей связался с Приемным покоем,
описал состояние пациентки, и принялся настаивать на срочной эвакуации.
Маннон сообщил ему, что в данный момент происходит загрузка пяти или шести
кораблей, причем почти все они имеют палаты для кислорододышащих, и назвал
номера двух ближайших шлюзов. Он сказал также, что за исключением
нескольких тяжелобольных все пациенты классов с А до Г улетели или вот-вот
улетят вместе с медицинским персоналом той же классификации, который
вынужден был подчиниться приказу О'Мары, хотя зачастую - с явной неохотой.
Например, пожилого тралтанина-диагноста, который, бедняга, владел
собственной космической яхтой - в обычных условиях это, разумеется,
несчастьем не было, - пришлось обвинить в попытке предательства, нарушения
устава и подстрекательстве к бунту, поскольку он не соглашался покинуть
госпиталь иначе, как под арестом.
Конвею подумалось, что с ним самим хлопот было бы куда меньше. Ему
стало стыдно за такие мысли, он сердито помотал головой и взялся
наставлять Мэрчисон относительно перевозки ДБЛФ на корабль. Путь к шлюзу
пролегал через отделение АУГЛ, поэтому на каталку следовало установить
специальную палатку, - ведь в том отделении имелся теперь прямой выход в
космос. В огромном бассейне не осталось ни АУГЛ, ни воды - последнее из-за
того, что ремонтировать секцию, для которой в будущем вряд ли найдется
применение, было некогда. Пустая котловина бассейна, стенки которой
высушены были космическим вакуумом, а водоросли, напоминавшие пациентам о
доме, поникли и скукожились, произвела на Конвея угнетающее впечатление.
Оно не рассеялось и тогда, когда скромная процессия, миновав три уровня
хлородышащих, достигла очередной воздушной секции. Тут дорогу им пересекла
компания ТЛТУ. Конвей обрадовался неожиданной передышке: сам он находился
под действием стимулятора, но Мэрчисон от изнеможения едва не падала с
ног. Ладно, решил он про себя, как только погрузим ДБЛФ, отправлю ее
спать.
Семеро ТЛТУ передвигались на каталках, на ручки которых налегали
санитары с потными, багровыми от напряжения, лицами. Каждый ТЛТУ помещался
внутри защитной оболочки, температура в которой доходила до пятисот
градусов и поддерживалась генератором, испускавшим пронзительный,
бередящий душу вой. Исходивший от оболочек жар чувствовался даже на
расстоянии в шесть ярдов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48