– Но ведь Паганини был прощен в конце жизни. И тело его было перезахоронено в…
– Он был прощен своими последователями, такими же адептами зла, как и он сам. Но Кэлум из Клачена не может даже надеяться на прощение. Он жил ради музыки. Можно сказать, он жил только своей музыкой! Он пришел в невинную деревню из бесстыдного города, и его музыка имела такую власть над людьми, что они танцевали под нее до тех пор, пока не падали замертво. Говорят, что по крайней мере три женщины затанцевались досмерти. И он питался этим. Его музыка питалась их энергией и позволяла ему жить.
– Ладно, верю, – сардонически усмехнулся Роберт, – говорят, у вас в церкви будет какое-то шоу в связи с Ночью Кэлума?
– Я не допущу богохульства в этом месте! – Священник устремил полный ужаса взгляд на деревянное надгробие. – Я не позволю им подходить так… так близко. Вам тоже лучше не приближаться, если вы хотите принять участие в этих безобразиях.
– С нами только что произошел курьезный случай, и мы ищем место, где бы остановиться на ночь, – сказал Роберт и подумал: «Наверное, нелегко служителю такого маленького и бедного прихода жить в постоянной конфронтации с местным населением».
– Но послушайте, – осмелился спросить он. – Если вы так осуждаете это ежегодное торжество, почему бы вам не изобличить его официально с кафедры?
– Я научился закрывать глаза и затыкать уши на все, что происходит этой ночью. – Голос священника звучал надрывно. – В остальные дни года они приходят в церковь со смирением. Но эта единственная ночь в году, одна-единственная ночь, в честь… – Он осекся, прерывистое дыхание сотрясало его тело. – Нет, слово «честь» неуместно по отношению… – Тут священник простер дрожащую руку в сторону деревянного надгробия, но не коснулся его. – Этот ящик – вместилище зла, которое продолжает жить до сих пор, хотя должно было умереть вместе с телом.
– Вы действительно в это верите?
– И я прошу верить в то, что является правдой. – Служитель церкви, очевидно, пытался справиться с охватившим его волнением. – Так, стало быть, вы музыканты. И вы будете играть для него сегодня ночью?
– Конечно нет. Мы просто задержались, но через час-другой…
– Вы позволили загнать себя в ловушку. Священник пошел обратно, но в дверях обернулся к ним:
– Я буду молиться за вас.
Его тон не внушал оптимизма.
* * *
Они поднялись по склону холма и неохотно вернулись в гостиницу, где пожилая официантка приготовила для них кофе с печеньем. В это время мистер Хэмиш протирал прилавок и прогуливался взад и вперед горделивой походкой, заодно разнашивая свои бальные туфли.
– Не нравится мне это как-то. За что мы должны платить этим странным людям? – С этими словами Роберт осушил свою чашку кофе и снова пошел к телефону.
На этот раз ответ был менее обнадеживающим. В это утро произошло очень много происшествий на дорогах, и ближайшая к Кёркшиэлу мастерская вся погрязла в заботах, так как у них у самих сломался грузовик…
– И еще, – голос в трубке звучал предостерегающе, – один из работников выразил что-то вроде категорического нежелания оказаться сегодня в Кёркшиэле. Завтра – другое дело, но сегодня… В общем, есть какие-то причины, по которым люди не хотят туда ехать.
– Но это же смешно! Погода отличная, проблем нет. Не могли бы вы позвонить еще куда-нибудь?
– Мы сделали все, что смогли. Но это место действительно очень странное. Уверяю вас, к завтрашнему дню мы все организуем как надо.
Когда Роберт вернулся, Фиона и Дейрдре взглянули на него, но ничего не спросили. На их лицах было такое же выражение, как на лице священника.
– Завтра! – в ярости воскликнул Роберт. – Завтра приедут и все починят! По какой-то дурацкой причине – не сегодня!
– Ваша машина заведется утром, – пообещал Хэмиш и принялся наводить блеск на стаканы, стоящие перед ним в ряд. – Вам не надо ничего бояться. Так что, – он дохнул на стакан и протер его, – вам придется провести здесь еще одну ночь. Вы будете выступать на вечеринке. Так должно быть.
– Мне чертовски хочется свалить отсюда. Хоть пешком! Наверное, не так уж далеко…
– А знаешь что, папа, – произнесла Фиона очень тихо, – мне кажется, нас не выпустят.
– Что ты имеешь в виду? Кто нас остановит?
– В любом случае, – сказала Дейрдре, – не можем же мы уйти и оставить инструменты. Даже просто на прогулку…
– Ваша машина заведется утром, – повторил Хэмиш. Делать было нечего. Роберту пришлось смириться с тем, что им предстоит позавтракать и как-то провести оставшийся вечер в этой гостинице. Но что дальше?
Ланч был прекрасным, но каждый кусок вставал у него поперек горла. Фиона и Дейрдре ели молча, однако, судя по виду, с удовольствием. Когда они заканчивали, Дейрдре сказала:
– Не можем же мы только сидеть и злиться. И спать после обеда как-то не хочется.
– Я вообще не сомкну глаз, – печально произнес Роберт.
– Так почему бы нам тогда не принести инструменты и не порепетировать? Когда мы приедем в Гекзам, у нас не будет времени, так почему бы не воспользоваться шансом?
В подобном окружении и настроении Роберт не испытывал ни малейшего желания заниматься любимым делом. Но Дейрдре была права. Игра могла хоть как-то отвлечь их, улучшить настроение.
Они принесли скрипку, арфу и флейту.
Все с той же раздражающе-самодовольной улыбкой на лице Хэмиш Макрей распахнул дверь, ведущую в самый дальний угол гостиницы. Там они увидели комнату, которая казалась намного просторнее, чем все здание, что само по себе весьма озадачивало. Возле одной стены была небольшая сцена, на которой уже стояло три стула.
Дейрдре оказалась права. Через пятнадцать минут они забыли обо всем на свете, полностью погрузившись в детали и тонкости предстоящего концерта в Гекзаме. Правда, за одним исключением. По какому-то негласному соглашению между ними «Вариации на тему Кэлума из Клачена» на этот раз не исполнялись.
Когда они закончили репетицию, Хэмиш уже приготовил кружку пива для Роберта и два стакана апельсинного лимонада для дам, что было весьма кстати после перенесенного стресса.
– Не хотите ли отдохнуть перед предстоящим праздником?
– Вы что, полагаете, что после всего этого сможете заставить нас участвовать в вашем мероприятии?!
– А как иначе вы собираетесь распорядиться оставшимся временем?
– Вы меня не заставите этого делать! Дейрдре наклонилась к его левому уху:
– Роберт, дорогой, сейчас уже слишком поздно. Мы больше никогда сюда не вернемся, но сейчас нам надо как-то разделаться с этим.
Роберт начал готовиться рано вечером. Сначала народу было немного – так, несколько постоянных клиентов, забегающих сюда каждый день после работы на пару глотков пива. Но было странно то, что все они хранили молчание, как будто берегли для чего-то силы, и время от времени поглядывали на дверь просторной комнаты.
1 2 3 4 5 6