И когда мужчина ходит с прелестными чахоточными румянами на щеках…
- О Джордж! Вы сегодня ужасно язвительны, - сказала мисс Пербрайт младшая. - Я уверена, что это не краска.
- Нет, правда, я совсем не его опекун, дорогая леди Хаммергеллоу. Конечно, вы очень добры, что принимаете в нем такое участие…
- Вы в самом деле собираетесь импровизировать? - спросила миссис Джехорем в умильном восторге.
- Шш! - произнес младший священник из Айпинг-Хенгера.
Ангел заиграл, глядя в пространство и думая о чудесах Ангельской Страны, но все же незаметно дал вкрасться в создаваемую им фантазию той печали, которая уже овладевала им. Когда он забывал о слушателях, музыка его была странной и неясной, когда же окружающее вдруг проникало в его сознание, музыка становилась причудливой и капризной. Но над Викарием музыка Ангела уже приобрела такую власть, что все тревоги сразу оставили его, как только Ангел взмахнул смычком. Миссис Джехорем сидела и старательно сохраняла сочувственно-восхищенный вид (хотя музыка была временами путаной) и старалась перехватить взгляд Ангела. У него было удивительно подвижное лицо, с самыми тонкими нюансами выражения! А уж в этом миссис Джехорем знала толк! Джордж Хэррингей явно скучал, пока мисс Пербрайт младшая, обожавшая его, не выдвинула свою робкую туфельку как раз настолько, чтобы коснуться ею его мужественного башмака, и тогда он повернулся как раз настолько, чтобы оценить женственную нежность ее кокетливого взгляда, и это его утешило. Весьма немолодая мисс Папавер и миссис Пербрайт просидели неподвижно, как на проповеди, добрых четыре минуты.
Наконец немолодая мисс Папавер сказала шепотом:
- Я всегда с таким наслаждением слушаю скрипку!
И миссис Пербрайт ответила:
- Мы здесь так редко слышим хорошую музыку!
И мисс Папавер сказала:
- Он играет очень приятно.
И миссис Пербрайт:
- У него такое легкое туше!
А мисс Папавер:
- Уилли по-прежнему берет уроки?
И зашептались о самых разных вещах.
Младший священник из Айпинг-Хенгера сидел (он это помнил) на виду у всего общества. Одну ладонь он приставил к уху, а глаза недвижно вперил в пьедестал севрской вазы - гордости дома Хаммергеллоу. Движения его губ служили как бы критическими указаниями для каждого из слушателей, кто был склонен руководствоваться ими. Таков был его великодушный обычай. Он сидел с видом сурового беспристрастия, сквозь которое временами прорывалось явное осуждение или - изредка - осторожное одобрение. Викарий откинулся на спинку кресла и неотрывно глядел Ангелу в лицо, а сам отдался волшебному сну. Леди Хаммергеллоу, подергивая головой и тихо, но непрестанно шелестя шелками, вела наблюдение и силилась понять, какое впечатление производит игра Ангела. Мистер Ратбон-Слейтер важно уставил взгляд в свою шляпу, и вид у него был самый несчастный, а миссис Ратбон-Слейтер старалась запечатлеть в своей памяти фасон рукавов миссис Джехорем. А воздух вокруг был насыщен восхитительной музыкой - для всех, кто имел уши, чтобы слышать.
- Пожалуй, слишком непосредственно? - шепнула леди Хаммергеллоу и толкнула Викария в бок.
Викария точно вдруг изгнали из царства Снов.
- А?! - вскричал Викарий и привскочил.
- Тшш! - зашипел младший священник из Айпинг-Хенгера.
И каждый посмотрел на Хильера, возмущенный его грубой нечувствительностью.
- Как не похоже на Викария! - сказала весьма немолодая мисс Папавер. - Позволить себе такую вещь!
Ангел продолжал играть.
Младший священник из Айпинг-Хенгера начал проделывать месмерические мановения указательным пальцем, и мистер Ратбон-Слейтер под эти мановения как-то странно обмяк. Он повернул шляпу донышком вверх и избрал для созерцания другой предмет. Викарий, забыв недавнее чувство неловкости, снова унесся в царство Снов. Леди Хаммергеллоу продолжала шелестеть все громче и вдобавок еще наловчилась скрипеть креслом. И вот наконец музыка оборвалась. Леди Хаммергеллоу прокричала: «Очаровательно!» - хотя не слышала ни звука, и начала аплодировать. Как по сигналу, зааплодировали и другие - все, кроме мистера Ратбон-Слейтера, который стал вместо того постукивать в поля своей шляпы. Младший священник из Айпинг-Хенгера аплодировал с видом беспристрастного судьи.
- Тогда я сказала (хлоп, хлоп, хлоп), если вы не можете готовить на мой вкус (хлоп, хлоп, хлоп), мне придется дать вам расчет, - рассказывала миссис Пербрайт, хлопая изо всех сил. («Эта музыка для меня, как лучшее угощение!»)
- О, да! Я всегда просто упиваюсь музыкой, - сказала весьма немолодая мисс Папавер. - И что же, она после этого стала готовить вкусней?
- Нисколько, - сказала миссис Пербрайт.
Викарий опять очнулся и обвел глазами зал. Другие тоже видели эти образы, или они открылись только ему одному? Нет, конечно же, они все должны были видеть… но только удивительно владеют собой. Невероятно, чтобы такая музыка не подействовала на них.
- Он чуточку gauche, - наседала леди Хаммергеллоу, требуя от Викария внимания. - Не кланяется, не улыбается. Ему нужно усвоить побольше всяких причуд. Каждый исполнитель, выступающий с успехом, бывает в какой-то мере gauche.
- Вы действительно сами это сочинили? - спросила миссис Джехорем, сверкнув глазами на Ангела. - Сочиняли, пока играли? Но это же чудо! Настоящее чудо!
- Немного дилетантски, - сказал младший священник из Айпинг-Хенгера мистеру Ратбон-Слейтеру. - Большой талант, бесспорно, но, конечно, чувствуется недостаток систематических упражнений. Я заметил кое-какие мелочи… Я не прочь побеседовать с ним.
- Брюки у него, точно две гармони, - сказал Ратбон-Слейтер. - Вот на что ему необходимо указать. Это просто неприлично.
- Вы умеете играть имитации, мистер Ангел? - спросила леди Хаммергеллоу.
- О, пожалуйста, сыграйте имитации! - подхватила миссис Джехорем. - Я обожаю имитации!
- Это была вещь фантастическая, - сказал младший священник из Айпинг-Хенгера Викарию из Снддермортона и, говоря, помогал своими узкими, бесспорно, музыкальными руками, - и, по моему мнению, несколько слишком усложненная. Я где-то слышал ее раньше, не помню, где. Он не лишен дарования, это бесспорно, но местами, я бы сказал, расхлябан. Ощущается недостаток полной четкости. Потребуются целые годы работы и дисциплины.
- Я не любитель этих сложных музыкальных пьес, - говорил Джордж Хэррингей. - Боюсь, у меня простые вкусы. Мне кажется, там не было никакой мелодии. Я ничего так не люблю, как простую музыку. Мелодия, простота - вот в чем, по-моему, нуждается наш век. Мы стали слишком утонченны. Все какое-то сложное, манерное. Простая, домашняя философия, «Отчий дом, очаг родной» - вот что по мне. А вы как считаете?
- О, я считаю… совершенно так же, - сказала мисс Пербрайт младшая.
- А ты, Эми, как обычно, все болтаешь с Джорджем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
- О Джордж! Вы сегодня ужасно язвительны, - сказала мисс Пербрайт младшая. - Я уверена, что это не краска.
- Нет, правда, я совсем не его опекун, дорогая леди Хаммергеллоу. Конечно, вы очень добры, что принимаете в нем такое участие…
- Вы в самом деле собираетесь импровизировать? - спросила миссис Джехорем в умильном восторге.
- Шш! - произнес младший священник из Айпинг-Хенгера.
Ангел заиграл, глядя в пространство и думая о чудесах Ангельской Страны, но все же незаметно дал вкрасться в создаваемую им фантазию той печали, которая уже овладевала им. Когда он забывал о слушателях, музыка его была странной и неясной, когда же окружающее вдруг проникало в его сознание, музыка становилась причудливой и капризной. Но над Викарием музыка Ангела уже приобрела такую власть, что все тревоги сразу оставили его, как только Ангел взмахнул смычком. Миссис Джехорем сидела и старательно сохраняла сочувственно-восхищенный вид (хотя музыка была временами путаной) и старалась перехватить взгляд Ангела. У него было удивительно подвижное лицо, с самыми тонкими нюансами выражения! А уж в этом миссис Джехорем знала толк! Джордж Хэррингей явно скучал, пока мисс Пербрайт младшая, обожавшая его, не выдвинула свою робкую туфельку как раз настолько, чтобы коснуться ею его мужественного башмака, и тогда он повернулся как раз настолько, чтобы оценить женственную нежность ее кокетливого взгляда, и это его утешило. Весьма немолодая мисс Папавер и миссис Пербрайт просидели неподвижно, как на проповеди, добрых четыре минуты.
Наконец немолодая мисс Папавер сказала шепотом:
- Я всегда с таким наслаждением слушаю скрипку!
И миссис Пербрайт ответила:
- Мы здесь так редко слышим хорошую музыку!
И мисс Папавер сказала:
- Он играет очень приятно.
И миссис Пербрайт:
- У него такое легкое туше!
А мисс Папавер:
- Уилли по-прежнему берет уроки?
И зашептались о самых разных вещах.
Младший священник из Айпинг-Хенгера сидел (он это помнил) на виду у всего общества. Одну ладонь он приставил к уху, а глаза недвижно вперил в пьедестал севрской вазы - гордости дома Хаммергеллоу. Движения его губ служили как бы критическими указаниями для каждого из слушателей, кто был склонен руководствоваться ими. Таков был его великодушный обычай. Он сидел с видом сурового беспристрастия, сквозь которое временами прорывалось явное осуждение или - изредка - осторожное одобрение. Викарий откинулся на спинку кресла и неотрывно глядел Ангелу в лицо, а сам отдался волшебному сну. Леди Хаммергеллоу, подергивая головой и тихо, но непрестанно шелестя шелками, вела наблюдение и силилась понять, какое впечатление производит игра Ангела. Мистер Ратбон-Слейтер важно уставил взгляд в свою шляпу, и вид у него был самый несчастный, а миссис Ратбон-Слейтер старалась запечатлеть в своей памяти фасон рукавов миссис Джехорем. А воздух вокруг был насыщен восхитительной музыкой - для всех, кто имел уши, чтобы слышать.
- Пожалуй, слишком непосредственно? - шепнула леди Хаммергеллоу и толкнула Викария в бок.
Викария точно вдруг изгнали из царства Снов.
- А?! - вскричал Викарий и привскочил.
- Тшш! - зашипел младший священник из Айпинг-Хенгера.
И каждый посмотрел на Хильера, возмущенный его грубой нечувствительностью.
- Как не похоже на Викария! - сказала весьма немолодая мисс Папавер. - Позволить себе такую вещь!
Ангел продолжал играть.
Младший священник из Айпинг-Хенгера начал проделывать месмерические мановения указательным пальцем, и мистер Ратбон-Слейтер под эти мановения как-то странно обмяк. Он повернул шляпу донышком вверх и избрал для созерцания другой предмет. Викарий, забыв недавнее чувство неловкости, снова унесся в царство Снов. Леди Хаммергеллоу продолжала шелестеть все громче и вдобавок еще наловчилась скрипеть креслом. И вот наконец музыка оборвалась. Леди Хаммергеллоу прокричала: «Очаровательно!» - хотя не слышала ни звука, и начала аплодировать. Как по сигналу, зааплодировали и другие - все, кроме мистера Ратбон-Слейтера, который стал вместо того постукивать в поля своей шляпы. Младший священник из Айпинг-Хенгера аплодировал с видом беспристрастного судьи.
- Тогда я сказала (хлоп, хлоп, хлоп), если вы не можете готовить на мой вкус (хлоп, хлоп, хлоп), мне придется дать вам расчет, - рассказывала миссис Пербрайт, хлопая изо всех сил. («Эта музыка для меня, как лучшее угощение!»)
- О, да! Я всегда просто упиваюсь музыкой, - сказала весьма немолодая мисс Папавер. - И что же, она после этого стала готовить вкусней?
- Нисколько, - сказала миссис Пербрайт.
Викарий опять очнулся и обвел глазами зал. Другие тоже видели эти образы, или они открылись только ему одному? Нет, конечно же, они все должны были видеть… но только удивительно владеют собой. Невероятно, чтобы такая музыка не подействовала на них.
- Он чуточку gauche, - наседала леди Хаммергеллоу, требуя от Викария внимания. - Не кланяется, не улыбается. Ему нужно усвоить побольше всяких причуд. Каждый исполнитель, выступающий с успехом, бывает в какой-то мере gauche.
- Вы действительно сами это сочинили? - спросила миссис Джехорем, сверкнув глазами на Ангела. - Сочиняли, пока играли? Но это же чудо! Настоящее чудо!
- Немного дилетантски, - сказал младший священник из Айпинг-Хенгера мистеру Ратбон-Слейтеру. - Большой талант, бесспорно, но, конечно, чувствуется недостаток систематических упражнений. Я заметил кое-какие мелочи… Я не прочь побеседовать с ним.
- Брюки у него, точно две гармони, - сказал Ратбон-Слейтер. - Вот на что ему необходимо указать. Это просто неприлично.
- Вы умеете играть имитации, мистер Ангел? - спросила леди Хаммергеллоу.
- О, пожалуйста, сыграйте имитации! - подхватила миссис Джехорем. - Я обожаю имитации!
- Это была вещь фантастическая, - сказал младший священник из Айпинг-Хенгера Викарию из Снддермортона и, говоря, помогал своими узкими, бесспорно, музыкальными руками, - и, по моему мнению, несколько слишком усложненная. Я где-то слышал ее раньше, не помню, где. Он не лишен дарования, это бесспорно, но местами, я бы сказал, расхлябан. Ощущается недостаток полной четкости. Потребуются целые годы работы и дисциплины.
- Я не любитель этих сложных музыкальных пьес, - говорил Джордж Хэррингей. - Боюсь, у меня простые вкусы. Мне кажется, там не было никакой мелодии. Я ничего так не люблю, как простую музыку. Мелодия, простота - вот в чем, по-моему, нуждается наш век. Мы стали слишком утонченны. Все какое-то сложное, манерное. Простая, домашняя философия, «Отчий дом, очаг родной» - вот что по мне. А вы как считаете?
- О, я считаю… совершенно так же, - сказала мисс Пербрайт младшая.
- А ты, Эми, как обычно, все болтаешь с Джорджем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34