Но наполнялся ли голос слезами, или
звучал в нем смех, слова повторялись одни и те же: "Выпей нектар, что
подаст тебе в амфоре брат твой. Сладко ли, горько ли - счастье придет".
- Ты поняла, дочка? - подняв голову, спросила Миррина по-скифски.
Сколько раз за эти дни она кляла себя, что не обучила Одатис, подобно
Арзаку, эллинскому языку. - Поняла?
- Поняла, мата, - донеслось сверху.
Бежавший возле кибитки Лохмат весело взвизгнул.
"Все ли поняла? Выпьет ли залпом горький настой, когда придет время?"
В том, что Арзак добудет настой, Миррина не сомневалась.
- Все поняла, дочка, о чем в песне пелось?
- Молчи, не отвечай, девчонка, и ты замолчи, рабыня! - крикнула
Гунда. - Без конца повторяю, чтобы молчали.
Царская жена сидела в проеме кибитки на стопке овечьих шкур. Ей было
слышно каждое слово.
- Подойди, - приказала она замолчавшей Миррине.
Миррина приблизилась.
- Ты, верно, колдунья, - сказала Гунда. - Твое колдовское пение
утешило девчонку. Все лежала, словно зверек, а тут распрямилась,
всхлипывать перестала. Чем заворожила, колдунья?
Голос у царской жены был высокий и резкий. Слова она выговаривала
отрывисто, вкладывая в каждое злость.
- Я не колдунья, - сказала Миррина.
- Как есть колдунья. Пес и то перестал скулить. Заколдуй и меня,
колдунья, заговори на сердце кручину-тоску.
- Я не колдунья, - повторила Миррина. - Просто девчонка любит песни.
Ты тоже их любишь, иначе зачем тебе понадобилась Одатис. Зачем тебе
несмышленая Одатис, царица?
Ответа Миррина не дождалась, Гунда молчала, смотрела вдаль.
- Отпусти Одатис, царица, - сказала Миррина, - взамен забери меня. Я
знаю много прекрасных песен, и если ты веришь, что души усопших способны
петь, я буду в царстве теней петь для тебя неустанно. Смилуйся, отпусти
Одатис. Она едва начала жить. Отпусти, заклинаю тебя твоими богами -
Папаем, Табити.
- Привет тебе, Гунда! Радуйся, ты идешь за царем! - закричали
примчавшиеся дружинники. Акинаки взлетели вверх. Красные капли крови
брызнули на траву. - Слава супруге царя! Слава Гунде! В жизни и смерти она
рядом с Савлием! - прокричав, что положено, дружина подалась к вороной
четверке, тащившей нарядную повозку, изукрашенную золотыми фигурными
бляшками.
- Нет, - бросила сверху Гунда. - Я пойду за Савлием, девчонка пойдет
за мной. Так я хочу. Другого разговора не будет.
Поймав по лучику солнца, блеснуло десять колец. Пухлые ладони
оторвались от колен и ударили одна о другую.
- Коня для рабыни-гречанки, - приказала супруга царя.
Перед Мирриной тотчас очутилась пегая гривастая невысокая лошадка.
Ездить верхом, в седле из двух кожаных подушек, скрепленных ремнями,
Миррина умела не хуже любой скифской женщины.
- Благодарю, царица, ты добрее, чем кажешься, - сказала Миррина,
взбираясь в седло.
Начерненные брови сдвинулись под золотым венцом.
- Глупая, думаешь, сбитые ноги твои пожалела? - с усмешкой сказала
Гунда. - Как бы не так. Мне никого не жалко. А ты - рабыня, хуже лохматого
пса, что бежит за кибиткой. Прикажу, и ты на четвереньках припустишься, да
еще залаешь при этом.
Миррина прикрыла глаза, чтобы гнев не прорвался наружу. "Молчи, -
приказала она себе. - Вытерпи ради Одатис".
Гунда на гнев рабыни внимания не обратила.
- Я приказала тебе ехать рядом с собой, чтобы слушать сказки, -
сказала она как ни в чем не бывало. - Снизу слова плохо идут. Для того
коня дала, чтобы слышать. Сказывай.
- Что ж, царица, слушай... Я расскажу... Есть много хороших и
поучительных историй. В них действуют эллины, но события происходят на
берегах Понта... Земли тебе хорошо известны, - сбивчиво начала Миррина.
Трудно было прийти в себя после перенесенного оскорбления. Но вскоре голос
окреп и сделался ровным. Зазвучал рассказ о делах стародавних и чудесных.
- Слушай, царица, про царя Атаманта и про все, что случилось. Женой
Атаманта была Нефела - женщина-"облако", и было у царской четы двое детей
- сын по имени Фрикс и маленькая дочь Гелла. Супруги жили счастливо, но
потом Нефела-облако удалилась на небо и Атамант женился второй раз. В жены
он взял женщину злую, злее не было во все Элладе, и мачеха стала
преследовать Фрикса и Геллу. То не велит их кормить, то перед царем
оклевещет. Вскоре и вовсе из дома прогнала. Пришлось бедным сиротам жить
среди пастухов и в игры играть с овцами, да баранами, да собаками, овец
сторожившими.
- Невидаль, - перебила Гунда. - Я тоже среди овец росла.
- Был ли в твоем стаде баран с золотым руном?
- Золотую шкуру видеть не приходилось.
- А Фриксе и Гелле пришлось: все руно, до последней шерстинки, чистым
золотом переливалось. Полюбили сироты златорунного барана, и баран к ним
привязался, всюду за ними ходил. Куда Фрикс с Геллой - туда и он. И вот
однажды, когда никого из пастухов не оказалось рядом, баран вдруг
заговорил. "Фрикс и Гелла, - сказал он человечьим голосом. - По просьбе
Нефелы я спустился с золотых облаков, чтобы спасти вас от злой мачехи.
Злодейка ищет вашей смерти, уже посланы слуги убийцы". - "Что же нам
делать?" - в страхе вскричали дети. "Скорее садитесь ко мне на спину. Ты,
Фрикс, держись за рога, а ты, маленькая Гелла, садись позади брата и
крепко обхвати его за шею". Слышишь, что я говорю. Одатис, доверься во
всем своему брату, он непременно вызволит тебя из беды.
- Какая Одатис? Ты, рабыня, сказывай, да не заговаривайся.
- Прости, царица, спутала имена. Геллой звали маленькую сестренку
Фрикса. И повела эта Гелла себя неправильно. Сначала все шло ладно. Дети
послушались златорунного, сели верхом, и баран помчался по горам и
долинам, пока не достиг синего моря. Но и здесь посланец Нефелы привал не
устроил, с разбега бросился в синие волны и поплыл. Заиграли волны,
запенились. Любо им царских детей качать. Только руки у Геллы вдруг
онемели. "Ах, устала я, братец, держаться". - "Потерпи немного, маленькая
сестренка". - "Нет больше сил". - "Смотри, видна уже Азия. Еще немного, и
мы у цели". - "Прощай, милый брат". Слабые руки разжались, девочка
скрылась в синих волнах. С той поры синее море стали звать Геллеспонтом
[Геллеспонт - древнее название пролива Дарданеллы]. Море Геллы значит это
слово на языке эллинов.
- Девчонка утонула, с мальчонкой что сталось?
- Фрикс спасся, царица. Златорунный вынес его на берег.
- Кончилась, что ли, история?
- Истории не кончаются. Из одной вытекает другая, как из речки ручей.
- Все равно, в дугой раз доскажешь. Вон опять ошалевшие дружинники
несутся пыль поднимать да вопить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40