Мне хотелось, чтобы Ллита и Джо читали прозу,
но в основном я заставал их за чтением сказок: Киплинг, "Страна Оз",
"Алиса", "Сад стихов", "Маленькие дикари" и прочее. Ограниченный выбор:
книги моего детства, за три столетия до Диаспоры. С другой стороны, все
человеческие культуры в Галактике происходят от этой.
Но я попытался убедиться в том, что они понимают разницу между
выдумкой и историей. Сложная вещь - я сом не уверен, что подобная разница
существует. Потом пришлось объяснять, что сказка - то, что еще больше, чем
выдумка, отличается от правды.
Минерва, объяснить подобное неопытному уму очень сложно. Что такое
волшебство? Ты волшебница почище сказочных, но своим существованием ты
обязана науке, а не магии. А ребята не имели представления о том, что
представляет из себя наука. Я не уверен, что они улавливали различие, даже
когда я объяснял. В моих скитаниях мне не раз приходилось сталкиваться с
чудесами, я видывал такое, чему нет объяснения.
Пришлось наконец попросту объявить ex catedra ["с кафедры" (лат.);
авторитетно], что некоторые истории писаны для забавы и правдой быть не
могут: "Путешествие Гулливера" - не то что "Приключения Марко Поло", а
"Робинзон Крузо" находится прямо посередке между ними - и что в случае
сомнений нужно обращаться ко мне.
И они иногда спрашивали и не спорили со мной. Но я чувствовал, что
они не во всем верят мне. Это радовало: значит, ребята начинают мыслить
самостоятельно - хоть и не всегда правильно.
Мои рассуждения о Стране Оз Ллита выслушивала лишь из вежливости. Она
верила в Изумрудный город всем сердцем и, будь на то ее воля, лучше
отправилась бы туда, чем на Валгаллу. Если честно - и я тоже.
Главное - им понравилось учиться.
В деле обучения я не колеблясь прибегал к литературе. С ее помощью
быстрее начинаешь сочувствовать чуждым для тебя сторонам человеческого
поведения. Она только на шаг отстает от истинно пережитого - а у меня было
лишь несколько месяцев на то, чтобы сделать людей из этих забитых и
невежественных зверьков. Я предлагал им психологию, социологию,
сравнительную антропологию - таких книг у меня хватало. Но Джо и Ллита не
могли представить прочитанное в образах - я вспомнил, что был такой
учитель, который объяснял идеи с помощью притчей.
Они тратили на чтение каждый час, который я отводил для этого, как
щенята жались возле экрана читальной машины и ворчали друг на друга,
требуя поскорее листать страницы. Обычно Ллита подгоняла Джо, она читала
быстрее. Впрочем, они оба на глазах превращались из неграмотных в умелых
читателей. Я не давал им кинофильмов, потому что хотел, чтобы они
научились читать.
Но тратить все время на чтение было нельзя. Приходилось учиться и
другим вещам. Не ремеслам, а, что более важно, той агрессивной уверенности
в себе, без которой свободным человеком не станешь, а ее-то у них и не
оказалось, когда я ненароком взвалил на плечи эту обузу. Что там, я даже
не представлял, способны ли они стать такими: эта способность могла
затеряться в поколениях рабов. Но если искра в них была, ее следовало
отыскать и раздуть - или я так и не смог бы отпустить их на свободу.
Итак, я поощрял их самостоятельность - насколько возможно, прибегая к
осторожной грубости - и приветствовал любое проявление возмущения, правда,
безмолвно, про себя - как триумфальное свидетельство прогресса.
Я начал обучать Джо драться - просто кулаками, почему что не хотел,
чтобы мы поубивали друг друга. Одно из помещений на корабле я
переоборудовал под гимнастический зал, оборудование можно было
использовать и в гравитационных условиях, и в свободном падении; там мы
занимались час в день, когда температура воздуха была пониже. Я гонял Джо
до изнеможения. Ллита могла приходить, чтобы просто поразмяться. Втайне я
надеялся, что, если сестра увидит, как я выжимаю из Джо соки, это может
подхлестнуть его.
Джо нуждался в стимуле: ему с трудом вползало в голову, что меня
можно пнуть или ударить и что я не рассержусь, если он преуспеет, но
определенно буду не в духе, если он не постарается как следует.
Поначалу он не смел нападать на меня, как бы ни открывался. Я стал
обзывать и дразнить его, однако он все еще медлил, и я успевал
приблизиться первым и вздуть его.
Но однажды его прорвало, и он треснул меня так, что я едва успел
отскочить. И после ужина он получил награду: я разрешил ему почитать книгу
- настоящую, в переплете, со страницами. Я велел ему надеть хирургические
перчатки и предупредил, что отлуплю, если он порвет или запачкает хоть
одну страницу. Ллите я не позволил к ней прикоснуться - это был его приз.
Она приуныла и не желала садиться за читальную машину - пока он не
попросил разрешения почитать ей вслух.
Тогда я объявил, что она тоже может читать вместе с ним, но только
чтобы не прикасалась к страницам. Она устроилась рядом с ним, голова к
голове, и, счастливая, начала читать, время от времени ворча на брата за
то, что он медленно перелистывал страницы.
На следующий день она спросила, нельзя ли и ей научиться драться?
Конечно, ей надоело выделывать свои упражнения в одиночку. Мне тоже
скучно тренироваться одному, но я заставлял себя: кто знает, какими
опасностями чревата следующая посадка. Минерва, я никогда не считал, что
женщин следует учить драться: защищать детей и жену - дело мужское. И
все-таки женщина должна уметь драться - это может пригодиться.
Итак, я согласился, однако пришлось изменить правила. Мы с Джо
придерживались уличных правил - то есть обходились вовсе без правил, за
исключением того, что я не наносил ему тяжелых повреждений и ему позволял
ограничиваться синяками. Но я никогда не говорил об этом - он мог считать,
что вправе выцарапать мой глаз и съесть его. А уж как не позволить ему это
сделать, было моей проблемой.
Но женщины устроены иначе. И я не мог позволить Ллите приступить к
делу вместе с нами, пока не соорудил ей на сиськи специальный нагрудник:
этого добра у нее было многовато, и можно было нечаянно причинить ей боль.
Потом я намекнул Джо с глазу на глаз, что синяки - дело простительное, но
если он сломает ей кость - я сломаю ему, чтобы попрактиковаться.
Но сестру я ограничивать не стал - и напрасно: она оказалась раза в
два агрессивней его. Неумелая, но быстрая и дело знала.
На второй день мы приступили к занятиям - она в нагруднике, а мы в
защитных плавках. И уже вечером того же дня Ллита читала настоящую книгу.
А у Джо проявился талант кулинара, и я поощрял его старания,
насколько позволяли корабельные припасы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205
но в основном я заставал их за чтением сказок: Киплинг, "Страна Оз",
"Алиса", "Сад стихов", "Маленькие дикари" и прочее. Ограниченный выбор:
книги моего детства, за три столетия до Диаспоры. С другой стороны, все
человеческие культуры в Галактике происходят от этой.
Но я попытался убедиться в том, что они понимают разницу между
выдумкой и историей. Сложная вещь - я сом не уверен, что подобная разница
существует. Потом пришлось объяснять, что сказка - то, что еще больше, чем
выдумка, отличается от правды.
Минерва, объяснить подобное неопытному уму очень сложно. Что такое
волшебство? Ты волшебница почище сказочных, но своим существованием ты
обязана науке, а не магии. А ребята не имели представления о том, что
представляет из себя наука. Я не уверен, что они улавливали различие, даже
когда я объяснял. В моих скитаниях мне не раз приходилось сталкиваться с
чудесами, я видывал такое, чему нет объяснения.
Пришлось наконец попросту объявить ex catedra ["с кафедры" (лат.);
авторитетно], что некоторые истории писаны для забавы и правдой быть не
могут: "Путешествие Гулливера" - не то что "Приключения Марко Поло", а
"Робинзон Крузо" находится прямо посередке между ними - и что в случае
сомнений нужно обращаться ко мне.
И они иногда спрашивали и не спорили со мной. Но я чувствовал, что
они не во всем верят мне. Это радовало: значит, ребята начинают мыслить
самостоятельно - хоть и не всегда правильно.
Мои рассуждения о Стране Оз Ллита выслушивала лишь из вежливости. Она
верила в Изумрудный город всем сердцем и, будь на то ее воля, лучше
отправилась бы туда, чем на Валгаллу. Если честно - и я тоже.
Главное - им понравилось учиться.
В деле обучения я не колеблясь прибегал к литературе. С ее помощью
быстрее начинаешь сочувствовать чуждым для тебя сторонам человеческого
поведения. Она только на шаг отстает от истинно пережитого - а у меня было
лишь несколько месяцев на то, чтобы сделать людей из этих забитых и
невежественных зверьков. Я предлагал им психологию, социологию,
сравнительную антропологию - таких книг у меня хватало. Но Джо и Ллита не
могли представить прочитанное в образах - я вспомнил, что был такой
учитель, который объяснял идеи с помощью притчей.
Они тратили на чтение каждый час, который я отводил для этого, как
щенята жались возле экрана читальной машины и ворчали друг на друга,
требуя поскорее листать страницы. Обычно Ллита подгоняла Джо, она читала
быстрее. Впрочем, они оба на глазах превращались из неграмотных в умелых
читателей. Я не давал им кинофильмов, потому что хотел, чтобы они
научились читать.
Но тратить все время на чтение было нельзя. Приходилось учиться и
другим вещам. Не ремеслам, а, что более важно, той агрессивной уверенности
в себе, без которой свободным человеком не станешь, а ее-то у них и не
оказалось, когда я ненароком взвалил на плечи эту обузу. Что там, я даже
не представлял, способны ли они стать такими: эта способность могла
затеряться в поколениях рабов. Но если искра в них была, ее следовало
отыскать и раздуть - или я так и не смог бы отпустить их на свободу.
Итак, я поощрял их самостоятельность - насколько возможно, прибегая к
осторожной грубости - и приветствовал любое проявление возмущения, правда,
безмолвно, про себя - как триумфальное свидетельство прогресса.
Я начал обучать Джо драться - просто кулаками, почему что не хотел,
чтобы мы поубивали друг друга. Одно из помещений на корабле я
переоборудовал под гимнастический зал, оборудование можно было
использовать и в гравитационных условиях, и в свободном падении; там мы
занимались час в день, когда температура воздуха была пониже. Я гонял Джо
до изнеможения. Ллита могла приходить, чтобы просто поразмяться. Втайне я
надеялся, что, если сестра увидит, как я выжимаю из Джо соки, это может
подхлестнуть его.
Джо нуждался в стимуле: ему с трудом вползало в голову, что меня
можно пнуть или ударить и что я не рассержусь, если он преуспеет, но
определенно буду не в духе, если он не постарается как следует.
Поначалу он не смел нападать на меня, как бы ни открывался. Я стал
обзывать и дразнить его, однако он все еще медлил, и я успевал
приблизиться первым и вздуть его.
Но однажды его прорвало, и он треснул меня так, что я едва успел
отскочить. И после ужина он получил награду: я разрешил ему почитать книгу
- настоящую, в переплете, со страницами. Я велел ему надеть хирургические
перчатки и предупредил, что отлуплю, если он порвет или запачкает хоть
одну страницу. Ллите я не позволил к ней прикоснуться - это был его приз.
Она приуныла и не желала садиться за читальную машину - пока он не
попросил разрешения почитать ей вслух.
Тогда я объявил, что она тоже может читать вместе с ним, но только
чтобы не прикасалась к страницам. Она устроилась рядом с ним, голова к
голове, и, счастливая, начала читать, время от времени ворча на брата за
то, что он медленно перелистывал страницы.
На следующий день она спросила, нельзя ли и ей научиться драться?
Конечно, ей надоело выделывать свои упражнения в одиночку. Мне тоже
скучно тренироваться одному, но я заставлял себя: кто знает, какими
опасностями чревата следующая посадка. Минерва, я никогда не считал, что
женщин следует учить драться: защищать детей и жену - дело мужское. И
все-таки женщина должна уметь драться - это может пригодиться.
Итак, я согласился, однако пришлось изменить правила. Мы с Джо
придерживались уличных правил - то есть обходились вовсе без правил, за
исключением того, что я не наносил ему тяжелых повреждений и ему позволял
ограничиваться синяками. Но я никогда не говорил об этом - он мог считать,
что вправе выцарапать мой глаз и съесть его. А уж как не позволить ему это
сделать, было моей проблемой.
Но женщины устроены иначе. И я не мог позволить Ллите приступить к
делу вместе с нами, пока не соорудил ей на сиськи специальный нагрудник:
этого добра у нее было многовато, и можно было нечаянно причинить ей боль.
Потом я намекнул Джо с глазу на глаз, что синяки - дело простительное, но
если он сломает ей кость - я сломаю ему, чтобы попрактиковаться.
Но сестру я ограничивать не стал - и напрасно: она оказалась раза в
два агрессивней его. Неумелая, но быстрая и дело знала.
На второй день мы приступили к занятиям - она в нагруднике, а мы в
защитных плавках. И уже вечером того же дня Ллита читала настоящую книгу.
А у Джо проявился талант кулинара, и я поощрял его старания,
насколько позволяли корабельные припасы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205