– Что, неужели ты больше не собираешься никого убивать? – продолжал издеваться бывший лейтенант-детектив.
Большой Подбородок выронил револьвер и зарыдал.
– Эй, ты! – пролаял Диспейн. – Засунь пушку туда, откуда ее взял. Я не хочу, чтобы она испачкалась. Я всегда держу оружие в чистоте.
Мосс Лоренц нащупал револьвер и медленно затолкал его в кожаную кобуру. Эта работа отняла у него последние силы, и он рухнул лицом на землю.
Ал Диспейн перекатил его на спину и вытащил из-под него кобуру. Он вытер ручку полицейского револьвера, повесил кобуру на место и надел пиджак.
– А сейчас мы дадим ему возможность выговориться, – заявил он. – Я не верю ребятам, которые говорят по принуждению. Есть сигарета?
Я вытащил левой рукой пачку, вытряхнул сигарету, вставил в его протянутые толстые пальцы и щелкнул зажигалкой.
– Не надо, – брюнет достал спички, закурил и глубоко затянулся. Он смотрел на раскинувшееся вдали море. – Здорово здесь.
– Прохладно, – возразил я, – даже летом. Я бы не отказался выпить.
– Я тоже, – согласился Ал Диспейн.
8
Встреча с доктором Остриэном
Ал Диспейн остановился перед городской поликлиникой и посмотрел на освещенное окно на шестом этаже.
– Слава богу! Мы застали его, – удовлетворенно произнес Ал. – Этот парень, похоже, никогда не спит. Посмотри на ту колымагу.
Перед темной аптекой, находящейся рядом со входом в поликлинику, на парковочной стоянке стоял длинный черный автомобиль. Его поставили аккуратно, строго на отведенное ему место, словно сейчас был час пик, а не три часа утра. Рядом с номером виднелась докторская эмблема – чаша Гиппократа с обвившейся вокруг змеей. Я посветил вовнутрь фонариком и вернулся к Диспейну.
– Откуда ты узнал, что это его окно? И что он делает в поликлинике в такое время?
– Заряжает шприцы, – ответил полицейский. – После смерти его жены я немного пас доктора. Поэтому и знаю.
– Следил? Зачем?
Он молча посмотрел на меня, затем оглянулся на заднее сиденье.
– Как дела, дружище?
Из-под коврика на полу донесся низкий звук, очень отдаленно напоминающий человеческий голос.
– Ему нравится кататься, – насмешливо заметил Ал Диспейн. – Все эти крутые ребята обожают разъезжать в машинах. О'кей. Я оставлю телегу в аллее, и мы заскочим к доктору.
Не включая фары, он завернул за угол. На другой стороне улицы, за рядом огромных эвкалиптов находились теннисные корты. От океана пахло водорослями.
Диспейн вышел из-за угла. Мы подошли к тяжелой стеклянной двери и постучали. Где-то в глубине холла, за большим бронзовым почтовым ящиком светился открытый лифт. Оттуда вышел старик. Он подошел к двери, держа в руках связку ключей. Ал показал полицейский значок. Старик открыл дверь, запер ее вслед за нами, не проронив ни слова. Он поправил лежанку из мягких стульев, погремел вставной челюстью и спросил:
– Что вам нужно?
Наверное, с его длинной, серой физиономии никогда не сходило выражение недовольства. На старике были брюки с потрепанными отворотами. Из одного из черных, сильно изношенных туфель торчал скрюченный подагрой палец. Голубая форма шла ему так же, как стойло лошади.
– Доктор Остриэн у себя? – поинтересовался Ал Диспейн.
– Я бы не удивился.
– Я и не пытаюсь тебя удивить, – произнес черноволосый фараон. – Я уже износил свои клоунские розовые штаны.
– Да, он наверху, – кисло подтвердил старик.
– Когда ты в последний раз видел Греба, того с четвертого этажа?
– Сегодня я его не видел.
– Во сколько заступил на вахту, отец?
– В семь.
– Ладно. Подними нас на шестой этаж.
Двери с шипением закрылись, и старик поднял нас наверх. Старик вновь открыл двери и замер, как похожая на человека коряга. Диспейн снял отмычку, висящую под потолком.
– Эй, ее нельзя трогать! – заволновался лифтер.
– Кто сказал, что нельзя?
Старик сердито покачал головой, но промолчал.
– Сколько тебе лет, отец? – неожиданно спросил Ал.
– Шестьдесят.
– Черта с два! Тебе за семьдесят. Интересно, как тебе удалось раздобыть лицензию лифтера?
От злости дед в ответ только щелкнул фальшивыми зубами.
– Так-то лучше, – объявил полицейский. – Держи поддувало закрытым, и все будет тик-так. Спускайся, отец.
Мы вышли из лифта, который плавно спустился вниз.
– Слушай, – начал Ал, играя с отмычкой. – Его контора находится в конце коридора и состоит из четырех комнат. Самую большую разделили перегородкой и сделали две приемных для разных врачей. Кроме приемной у него еще пара маленьких комнатушек и кабинет. Усек?
– Угу. Ты что, собираешься вломиться к нему?
– После смерти жены я некоторое время пас этого эскулапа.
– Жаль, что ты не следил за рыжей медсестрой, той самой, которую грохнули сегодня ночью.
На физиономии фараона не дрогнул ни один мускул. На меня пристально смотрели невозмутимые черные глаза.
– Может, и следил, насколько позволяли обстоятельства.
– Да, конечно. Ты даже не знал, как ее зовут. Пришлось тебя просветить.
– Видеть ее в белом халате в приемной – одно, а голой – на кровати – совсем другое, – после некоторой паузы объяснил он.
– Логично, – согласился я, не сводя глаз с Ала Диспейна.
– О'кей, ты постучишься в кабинет доктора Остриэна. Это третья дверь от конца. Когда он откроет, я прошмыгну в соседнюю дверь, в приемную, и оттуда услышу все, о чем вы будете говорить.
– Звучит, как наполеоновский план, – признался я. – Но что-то мне не по себе.
Мы прошли по коридору почти в самый конец. Я приложил ухо к двери, на которую показал Диспейн, и услышал внутри слабое движение. Крепкая деревянная дверь так плотно прилегала к косяку, что из-под нее совсем не пробивался свет. Я кивнул полицейскому, который аккуратно вставил в замок отмычку, и громко постучал. Дверь внезапно распахнулась. Уголком глаза я заметил, как Ал бесшумно скользнул вовнутрь.
В двери стоял высокий мужчина с волосами песочного цвета, в рубашке с короткими рукавами и плоским кожаным футляром в руках. Доктор Остриэн оказался худым, как щепка, человеком, со светлыми бровями и печальными глазами. У него были прекрасные длинные и изящные руки с отлично отполированными, но короткими ногтями.
– Доктор Остриэн?
Доктор кивнул, и на тонком горле слегка шевельнулся кадык.
– Странное время для визита, не так ли? Но вас так трудно поймать! Я частный детектив из Лос-Анджелеса, – представился я. – У меня есть клиент по имени Гарри Мэтсон.
Или доктору Остриэну было нечего бояться, или он научился скрывать свои чувства. Опять задвигался кадык, рука сжала футляр. Он взглянул вниз и произнес:
– Сейчас я не могу разговаривать с вами. Приходите утром.
– То же самое мне посоветовал Греб.
Упоминание имени Греба подействовало. Остриэн не вскрикнул, не грохнулся в обморок, но было ясно, что имя лаборанта для него не пустой звук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17