– Если смогу…
– Постараюсь не спрашивать в лоб. Скажем, так… не был ли твои наставник в столярном ремесле тем единственным мастером, которого почитал сам покойный Дорман?
Чего-то в этом роде следовало ожидать. Краснодеревщик Дестрин неважный, но чутье на людей у него имелось.
– Ну… можно сказать – «да».
– Все верно, – промолвил со вздохом Дестрин. – Стало быть, ты просишь руки Дейрдре для Бострика?
Девушка охнула и прикрыла рот рукой. Ее испуг и растерянность пронзили мне сердце.
– Ничего лучшего мне не приходит в голову. Я могу добавить кое-что к ее приданому и к тому сундуку из красного дуба, который для нее сделал, но… Боюсь, скоро мне придется уехать, иначе вам всем не поздоровится. Я хотел бы надеяться, что в будущем… что это обеспечит…
По правде сказать, мне буквально приходилось выталкивать из себя слова, а глаза затянула какая-то пелена. Собственными руками отдавая Бострику девушку, которая мне нравилась самому, никакой радости я не испытывал.
Девушка всхлипнула.
Дестрин выругался, покачал головой, а потом спросил:
– Она ведь тебе нравится, верно?
– Верно. От этого еще тяжелее.
– Ты бы пережил ее?
– Да, – ответил я, понимая, что он имеет в виду. – Надолго, но лишь в том случае, если уцелею в ближайшие годы.
– Почему ты просишь за Бострика? – спросил Бреттель.
– Потому что она мне небезразлична, а я не вижу другого способа защитить ее и дать ей возможность прожить жизнь в благополучии и спокойствии.
Мастера переглянулись.
– Леррис, Дейрдре… – теперь голос Дестрина звучал спокойно. – Нам с мастером Бреттелем надо поговорить с глазу на глаз.
Мы с Дейрдре встали.
– Папа, дядюшка Бреттель… – Голос девушки тоже окреп. – С вашего позволения мы вас покинем. Нам с Леррисом тоже нужно потолковать наедине.
Она протянула мне руку и улыбнулась.
Дестрин воззрился на нас обоих с недоумением, но Бреттель коснулся его плеча и кивнул.
Я перевел взгляд на девушку. Держалась она довольно спокойно, но под этим спокойствием угадывалась напряженность. Рука об руку мы направились в дальний конец гостиной. Там я остановился, но Дейрдре потянула меня дальше, в свою крохотную комнатенку и лишь там отпустила мою руку.
И закрыла за собой дверь.
Я открыл было рот, но Дейрдре приложила палец к моим губам. Я почувствовал, что она дрожит.
– Я понимаю, что ты вроде как чародей… но… – она набрала воздуху. – Ты мог бы сделать мне больно?
– Конечно, нет! – отозвался я, не понимая, что означает этот вопрос и почему она закрыла дверь. А едва уловимый запах роз и женского тела напоминал мне о давней ночи, которую лучше бы поскорее забыть.
– Никогда?
– Никогда. А что?
В ответ Дейрдре наградила меня пощечиной, от которой у меня зазвенело в ушах и затуманились глаза. Я заморгал, а проморгавшись, увидел, что она плачет.
Мне оставалось лишь покачать головой.
– Неужели ты ничего не понял? – проговорила она сквозь рыдания.
Понимал я, по правде сказать, немного и не нашел ничего лучше, как снова взять ее за руки. Некоторое время мы стояли молча, а потом она, все еще всхлипывая, заговорила:
– Я… я ведь не какая-то клуша… все понимаю… и на все готова ради папы… и ради тебя… но ты… ты мог бы спросить… Хотя бы спросить!
Мне стало трудно дышать. Добрый глупый старина Леррис из кожи вон лез, чтобы устроить будущее девушки, не удосужившись даже поинтересоваться ее мнением на сей счет. Но как раз в этот момент я почувствовал, что внутреннее напряжение Дейрдре спало.
– Прости меня. Я просто хотел сделать так, чтобы…
Вместо ответа она обвила меня руками, прижалась ко мне всем телом и припала к моим губам. Мы упали на ее узкую кровать и целовались там довольно долго, пока я, спохватившись и испугавшись, что сейчас потеряю голову, бережно высвободился и отстранился.
Она присела на краешке койки и печально улыбнулась.
– Вот чего будет недоставать тебе. И мне.
Я стоял дубина дубиной.
– Спасибо тебе за папу… за заботу… за то, что ты есть…
К тому времени я ничего не мог видеть из-за слез, да и она тоже. Мы опять обнялись и долго рыдали навзрыд.
Теперь было сказано все. Мы утерли слезы, и Дейрдре открыла дверь.
»…Просто замечательно…»
Дейрдре, хотя ей было совсем невесело, улыбнулась.
Мне предстоял еще и разговор с Бостриком. Правда, это у меня тревоги не вызывало. Едва ли стоило опасаться, что он закатит мне оплеуху или полезет целоваться. Поэтому я оставил девушку со старшими и спустился в мастерскую.
Бострик работал над лавкой для таверны.
– Есть разговор, – заявил я, выдвинув два табурета и поставив их у верстака.
Бострик умел сообразить, когда шуточки уместны, а когда нет, и отложил рубанок.
– Садись, – я указал на пустой табурет.
– Что-то серьезное? – вид у него, пожалуй впервые, был откровенно озабоченный.
– Да. Но касается скорее тебя, чем меня. Бреттель говорит, что твоя семья не договаривалась насчет будущих союзов – ни брачных, ни каких других. Это верно?
– Насчет меня – да, верно, – осторожно ответил он. – Я четвертый сын, братья мои здоровы, а земли у нас мало, так что никакого наследства мне ждать не приходится.
– А как тебе столярное дело?
– Я уже говорил. Мне никогда не достигнуть твоего уровня.
– Но сама работа тебе нравится?
Рыжий кивнул:
– Работа с деревом мне по душе. Да и жить в Фенарде лучше, чем на ферме.
– А что скажешь насчет Дейрдре?
У Бострика отвисла челюсть.
– Так она, это… с тебя глаз не сводит.
– Тебе, как понимаю, она нравится, – сухо промолвил я.
Он только ухмыльнулся.
– В скором времени мне придется уехать. Ты ведь знаешь, я не здешний. Мы с Бреттелем не хотели обещать тебе что-нибудь раньше времени…..
– Я что, смогу стать мастером?
Я кивнул:
– Дейрдре, пожалуй, способна сама себя прокормить, но собственность в Фенарде ей без мужа не удержать. Дестрин долго не протянет, а я не могу жениться на ней… по некоторым соображениям.
Расставание с Дейрдре далось тяжелее, чем мне казалось.
– Но ведь она тебе нравится. Очень.
– Да, – признался я. – Но это не имеет значения.
Последняя фраза не вызвала у меня внутреннего протеста. И стало ясно, что это правда.
Бострик покачал головой:
– Я тебя не понимаю. Ты, лучший краснодеревщик со времен Дормана, бросаешь столь успешное дело и красавицу, которая в тебя влюблена и нравится тебе самому!
– У меня нет выхода, Бострик. Больше об этом не спрашивай, – я прокашлялся и моргнул – глаза опять затуманились. – Так твоя семья, как мне думается, возражать не будет? У нее и приданое есть, правда, небольшое.
– Какое там – возражать! Родные будут просто счастливы. Это ж надо, чтобы их неуклюжий Бострик заполучил красавицу, а в придачу к ней дом и мастерскую!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127