Так что, возникают вполне обоснованные сомнения в том, что вы, неопытный новичок, не обладающий запасом образов, способны на нечто большее, чем всего лишь разочаровать нас своей духовной нищетой.
Тем не менее мозг Даксата боролся с замешательством, и он не испытывал особой обиды в ответ на явное презрение здоровяка. Он сказал:
— Ну и что из всего этого следует? Я вполне осознаю свое положение.
Человек в черном плаще насмешливо посмотрел на него.
— Итак, теперь вы начинаете испытывать беспокойство? Вполне резонно, должен вас заверить. — Он со вздохом взмахнул руками. — Что ж, молодежь всегда отличалась порывистостью, и вы, возможно, подготовили образы, которые сочли не слишком позорными. Как бы там ни было, публика не заметит вас на фоне знаменитых геометрических фигур Клауктабы и звездных взрывов Гизеля Ганга. Я вам вполне серьезно советую оставить ваши образы небольшими, неяркими и ограниченными: таким образом вы сумеете избежать напыщенности и диссонанса… А теперь вам пора идти к вашему Имаджикону. Вон туда. Не забудьте: серые, коричневые, лавандовые, возможно, немного охры и коричневого — тогда зрители поймут, что вы участвуете лишь ради обучения, а не бросаете вызов мастерам. В эту сторону…
Открыв дверь, он провел Добнора Даксата вверх по лестнице и на ночной воздух.
Они стояли на огромном стадионе, перед шестью огромными экранами в сорок футов высотой. А дальше в темноте ряд за рядом сидели тысячи и тысячи зрителей, и издаваемые ими звуки доносились приглушенным гулом. Даксат повернулся, чтобы их разглядеть, но их лица, их индивидуальные черты слились в нечто единое.
— Сюда, — сказал здоровяк, — вот ваша установка. Садитесь, а я подгоню церетемпы.
Даксат позволил усадить себя в массивное кресло, мягкое и глубокое настолько, что ему показалось, будто он плывет. К голове, шее и переносице что-то приладили. Он ощутил резкий укол, давление, пульсацию, а потом — умиротворяющее тепло. Откуда-то послышался голос, перекрывающий шум толпы:
— Две минуты до серого тумана! Две минуты до серого тумана! Имаджисты, внимание, до серого тумана две минуты!
Над ним завис здоровяк.
— Хорошо видите?
Даксат немного приподнялся.
— Да.., все видно.
— Отлично. При “сером тумане” загорится эта маленькая лампочка. Когда погаснет, значит, экран ваш, и тогда вы должны имаджинировать на полную катушку.
Дальний голос произнес:
— Минута до серого тумана! Порядок следующий: Пулакт Хавьорска, Тол Морабейт, Гизель Ганг, Добнор Даксат, Клауктаба и Бел-Уашаб. Никаких ограничений: разрешены любые цвета и формы. Тогда расслабьтесь, напрягите свои способности, а теперь — серый туман!
На пульте перед креслом Даксата вспыхнула лампочка, и он увидел, как пять из шести экранов освещаются приятным жемчужно-серым светом, который слегка колыхался, словно его помешивали. Лишь экран, что был перед ним, оставался темным. Здоровяк, стоявший сзади, дотянулся до него и толкнул:
— Серый туман, Даксат. Вы что, оглохли или ослепли? Даксат подумал про серый туман, и экран тут же ожил, показав облако серебристо-серого цвета, чистого и прозрачного.
Здоровяк хмыкнул.
— Несколько мрачновато и лишено интереса.., но, пожалуй, достаточно неплохо… Посмотрите, как Клауктаба уже поигрывает намеками на страсть, трепещет эмоциями.
И Даксат, взглянув на экран справа, убедился, что это правда. Серый цвет, не обладавший определенным оттенком, тек и расплывался, словно заливал широкий поток света.
А теперь, на дальнем экране слева — экране Пулакта Хавьорски — распустились цвета. Это был пробный образ, скромный и ограниченный — зеленый самоцвет рассыпается дождем синих и серебристых капель, падающих на черную землю и разлетающихся крошечными оранжевыми взрывами.
Потом осветился экран Тола Морабейта: черно-белая шахматная доска, отдельные квадраты которой вдруг полыхнули зеленым, красным, синим и желтым — теплыми, проникновенными цветами, чистыми, словно полоски радуги. Образ исчез во вспышке розового и голубого.
Гизель Ганг сотворил круг затрепетавшего желтого цвета, изобразил зеленое гало, которое, в свою очередь, вздулось, уступив место ослепительно черно-белой широкой полосе, в центре которой появился сложный калейдоскопический узор. Узор внезапно исчез в ослепительной вспышке света. Ропот зрителей приветствовал этот tour de force.
Огонек на пульте Даксата потух. Он ощутил толчок сзади.
— Пора.
Даксат пристально вглядывался в экран, ощущая полное отсутствие мысли. Он скрипнул зубами. Что-нибудь. Хоть что-нибудь. Картина.., он представил вид лугов у реки Мелрами.
— Гм, — произнес здоровяк за спиной. — Приятно. Приятная фантазия и довольно оригинальная.
Озадаченный Даксат рассмотрел картину на экране. Насколько он видел, это было вялым воспроизведением пейзажа, который он хорошо знал. Фантазия? Этого от него ожидали? Отлично, сделаем фантазию. Он представил луга сияющими, расплавленными, добела раскаленными. Растительность, древние каменные холмики растворились в вязкую, бурлящую массу. Поверхность разгладилась, превратившись в зеркало, отражавшее Медные скалы.
Сзади досадливо крякнул здоровяк.
— Последний вид несколько тяжеловат, и этим вы нарушили очарование тех неземных цветов и форм…
Даксат откинулся в кресле, нахмурился, готовый вступить, когда снова подойдет его черед.
Тем временем Клауктаба создал нежный белый цветок с пурпурными тычинками на зеленом стебле. Лепестки увяли, а тычинки рассыпались облаком взвихренной желтой пыльцы.
Затем Бел-Уашаб, находившийся в конце ряда, окрасил экран светящейся зеленью подводного мира. Она покрылась рябью, вздулась, и на фоне ее появилась черная неровная клякса, из центра которой текла струйка расплавленного золота, сначала сеткой, потом — мраморными разводами покрывшая черное пятно.
Таким был первый пассаж.
Пауза продолжалась несколько секунд.
— Вот теперь, — выдохнул голос за спиной Даксата, — теперь начинается состязание.
На экране Пулакта Хавьорски появилось бурное море цвета: волны красного, зеленого, синего — уродливая пестрота. В нижнем правом углу показался эффектный желтый силуэт, заливавший хаос. Он растекся по экрану, и середина его окрасилась в лимонный цвет. Черный силуэт раздвоился, мягко и легко разойдясь по обе стороны. Затем оба силуэта развернулись и удалились на задний план, перекручиваясь, изгибаясь легко и грациозно. В далекой перспективе они слились и устремились вперед, подобно копью, растеклись множеством дротиков, образовав косой узор из узких черных полосок.
— Превосходно! — прошипел здоровяк. — Какое чувство времени, ритма, какая точность!
Тол Морабейт ответил темно-коричневым полем, испещренным малиновыми линиями и пятнами.
1 2 3 4 5 6 7 8
Тем не менее мозг Даксата боролся с замешательством, и он не испытывал особой обиды в ответ на явное презрение здоровяка. Он сказал:
— Ну и что из всего этого следует? Я вполне осознаю свое положение.
Человек в черном плаще насмешливо посмотрел на него.
— Итак, теперь вы начинаете испытывать беспокойство? Вполне резонно, должен вас заверить. — Он со вздохом взмахнул руками. — Что ж, молодежь всегда отличалась порывистостью, и вы, возможно, подготовили образы, которые сочли не слишком позорными. Как бы там ни было, публика не заметит вас на фоне знаменитых геометрических фигур Клауктабы и звездных взрывов Гизеля Ганга. Я вам вполне серьезно советую оставить ваши образы небольшими, неяркими и ограниченными: таким образом вы сумеете избежать напыщенности и диссонанса… А теперь вам пора идти к вашему Имаджикону. Вон туда. Не забудьте: серые, коричневые, лавандовые, возможно, немного охры и коричневого — тогда зрители поймут, что вы участвуете лишь ради обучения, а не бросаете вызов мастерам. В эту сторону…
Открыв дверь, он провел Добнора Даксата вверх по лестнице и на ночной воздух.
Они стояли на огромном стадионе, перед шестью огромными экранами в сорок футов высотой. А дальше в темноте ряд за рядом сидели тысячи и тысячи зрителей, и издаваемые ими звуки доносились приглушенным гулом. Даксат повернулся, чтобы их разглядеть, но их лица, их индивидуальные черты слились в нечто единое.
— Сюда, — сказал здоровяк, — вот ваша установка. Садитесь, а я подгоню церетемпы.
Даксат позволил усадить себя в массивное кресло, мягкое и глубокое настолько, что ему показалось, будто он плывет. К голове, шее и переносице что-то приладили. Он ощутил резкий укол, давление, пульсацию, а потом — умиротворяющее тепло. Откуда-то послышался голос, перекрывающий шум толпы:
— Две минуты до серого тумана! Две минуты до серого тумана! Имаджисты, внимание, до серого тумана две минуты!
Над ним завис здоровяк.
— Хорошо видите?
Даксат немного приподнялся.
— Да.., все видно.
— Отлично. При “сером тумане” загорится эта маленькая лампочка. Когда погаснет, значит, экран ваш, и тогда вы должны имаджинировать на полную катушку.
Дальний голос произнес:
— Минута до серого тумана! Порядок следующий: Пулакт Хавьорска, Тол Морабейт, Гизель Ганг, Добнор Даксат, Клауктаба и Бел-Уашаб. Никаких ограничений: разрешены любые цвета и формы. Тогда расслабьтесь, напрягите свои способности, а теперь — серый туман!
На пульте перед креслом Даксата вспыхнула лампочка, и он увидел, как пять из шести экранов освещаются приятным жемчужно-серым светом, который слегка колыхался, словно его помешивали. Лишь экран, что был перед ним, оставался темным. Здоровяк, стоявший сзади, дотянулся до него и толкнул:
— Серый туман, Даксат. Вы что, оглохли или ослепли? Даксат подумал про серый туман, и экран тут же ожил, показав облако серебристо-серого цвета, чистого и прозрачного.
Здоровяк хмыкнул.
— Несколько мрачновато и лишено интереса.., но, пожалуй, достаточно неплохо… Посмотрите, как Клауктаба уже поигрывает намеками на страсть, трепещет эмоциями.
И Даксат, взглянув на экран справа, убедился, что это правда. Серый цвет, не обладавший определенным оттенком, тек и расплывался, словно заливал широкий поток света.
А теперь, на дальнем экране слева — экране Пулакта Хавьорски — распустились цвета. Это был пробный образ, скромный и ограниченный — зеленый самоцвет рассыпается дождем синих и серебристых капель, падающих на черную землю и разлетающихся крошечными оранжевыми взрывами.
Потом осветился экран Тола Морабейта: черно-белая шахматная доска, отдельные квадраты которой вдруг полыхнули зеленым, красным, синим и желтым — теплыми, проникновенными цветами, чистыми, словно полоски радуги. Образ исчез во вспышке розового и голубого.
Гизель Ганг сотворил круг затрепетавшего желтого цвета, изобразил зеленое гало, которое, в свою очередь, вздулось, уступив место ослепительно черно-белой широкой полосе, в центре которой появился сложный калейдоскопический узор. Узор внезапно исчез в ослепительной вспышке света. Ропот зрителей приветствовал этот tour de force.
Огонек на пульте Даксата потух. Он ощутил толчок сзади.
— Пора.
Даксат пристально вглядывался в экран, ощущая полное отсутствие мысли. Он скрипнул зубами. Что-нибудь. Хоть что-нибудь. Картина.., он представил вид лугов у реки Мелрами.
— Гм, — произнес здоровяк за спиной. — Приятно. Приятная фантазия и довольно оригинальная.
Озадаченный Даксат рассмотрел картину на экране. Насколько он видел, это было вялым воспроизведением пейзажа, который он хорошо знал. Фантазия? Этого от него ожидали? Отлично, сделаем фантазию. Он представил луга сияющими, расплавленными, добела раскаленными. Растительность, древние каменные холмики растворились в вязкую, бурлящую массу. Поверхность разгладилась, превратившись в зеркало, отражавшее Медные скалы.
Сзади досадливо крякнул здоровяк.
— Последний вид несколько тяжеловат, и этим вы нарушили очарование тех неземных цветов и форм…
Даксат откинулся в кресле, нахмурился, готовый вступить, когда снова подойдет его черед.
Тем временем Клауктаба создал нежный белый цветок с пурпурными тычинками на зеленом стебле. Лепестки увяли, а тычинки рассыпались облаком взвихренной желтой пыльцы.
Затем Бел-Уашаб, находившийся в конце ряда, окрасил экран светящейся зеленью подводного мира. Она покрылась рябью, вздулась, и на фоне ее появилась черная неровная клякса, из центра которой текла струйка расплавленного золота, сначала сеткой, потом — мраморными разводами покрывшая черное пятно.
Таким был первый пассаж.
Пауза продолжалась несколько секунд.
— Вот теперь, — выдохнул голос за спиной Даксата, — теперь начинается состязание.
На экране Пулакта Хавьорски появилось бурное море цвета: волны красного, зеленого, синего — уродливая пестрота. В нижнем правом углу показался эффектный желтый силуэт, заливавший хаос. Он растекся по экрану, и середина его окрасилась в лимонный цвет. Черный силуэт раздвоился, мягко и легко разойдясь по обе стороны. Затем оба силуэта развернулись и удалились на задний план, перекручиваясь, изгибаясь легко и грациозно. В далекой перспективе они слились и устремились вперед, подобно копью, растеклись множеством дротиков, образовав косой узор из узких черных полосок.
— Превосходно! — прошипел здоровяк. — Какое чувство времени, ритма, какая точность!
Тол Морабейт ответил темно-коричневым полем, испещренным малиновыми линиями и пятнами.
1 2 3 4 5 6 7 8