Они с Девон пришли к мнению, что после того, как он отточит свое искусство, он сможет попробовать написать роман или пьесу. Работа в журнале была восхитительной практикой, но все же это была не карьера.
Однажды, после того как ему стукнуло тридцать, ему в первый раз предложили место старшего редактора. Девон убеждала его согласиться. Это ведь повышение в должности, и зарплата больше, и, что очень важно, это означало перемену. Писать для журнала было уже не так захватывающе интересно; он мог бы написать весь свой раздел за пару часов.
Он с ней не согласился. Стань он редактором, все увеличение в зарплате будет съедено потерей “левого” заработка. У старших редакторов нет времени заниматься свободной деятельностью. Это означало бы крушение всех надежд насчет романа или пьесы. Лучше остаться тем, что он есть, честно получая зарплату за двухдневную (фактически) рабочую неделю, углубляя свой опыт и контакты путем свободного творчества, поглощая идеи, которыми потом можно будет воспользоваться.
Девон была разочарована, но продолжала поддерживать и воодушевлять его, одобряя его “свободные” статьи (потому что этой работой он гордился больше всего), чтобы помочь ему развить сюжет для романа. Она часто обвиняла его в том, что он идет по проторенной колее комфортного выживания. Не раз она говорила ему, что его роман явится воплощением его мечты о свободе и самовыражении, которых он никогда не достигнет.
Их брак начал разваливаться четыре года назад, хотя ни один из них об этом не догадывался. Юстин, их сын, поступил во второй класс школы Аллен-Стивенсон, и впервые в жизни он отсутствовал дома с восьми до четырех. Девон устроилась на работу в рекламном агентстве и, к своему удивлению, оказалась хорошим – а со временем и более того – блестящим – копирайтером. Когда ее начальник и двое коллег бросили это агентство, чтобы организовать новое, они взяли ее с собой. За год она стала главным копирайтером и партнером фирмы. Ее годовая зарплата составила 50000 долларов, не считая премии в половину этой суммы.
Ей нравилось все в ее работе – долгие часы присутствия, спешка с отчетами, путешествия, она любила развлекать клиентов, ей нравилось также и возбуждение от необходимости убеждать публику тратить деньги именно на ее продукцию, а не на продукцию конкурента.
Она построила себе мир, в котором была счастлива, в то время как Мейнард плавал в мире, созданном кем-то другим, и достаточно преуспевал в нем, практически ничего не делая и даже не зная в точности, чего он хочет. У него не было особого стремления к славе, а к знаменитостям он относился с неодобрением: он верил в предсказание Энди Уорола о том, что к 2000-му году каждый в Америке сможет стать знаменитостью за 20 минут. Единственной настоящей его страстью была история. Вероятно, это происходило из-за того, – пришел он к выводу, – что он подсознательно не был удовлетворен настоящим. В своих снах наяву он жил в эпоху открытий (скажем, в конце пятнадцатого – начале шестнадцатого столетия), когда люди делали то, что они делали, только ради того, чтобы делать, путешествовали просто потому, что никто до них в этих местах раньше не бывал, и жили (он вспомнил цитату из книги об Испанском Мейне) “как во сне – свободные от каких бы то ни было обязательств, они мчались по жизни, предаваясь смертельным забавам...”
Его мечта была кошмаром для Девон. Наконец они сошлись на том, что у них разное будущее. Она не стала требовать с него алименты и согласилась на символическую сумму в 500 долларов в месяц на содержание ребенка.
– Прекрасно, Нэнси, – сказал Мейнард. – Просто прекрасно. Девон мне звонила?
– Да, сэр. Она ушла на ленч. Она с ума сойдет, когда узнает, что вы звонили в ее отсутствие.
– Само собой. Чего она хотела? – Он знал, что Девон рассказала Нэнси, в чем дело; без причины она никогда не тревожила, а для Нэнси вряд ли могло найтись что-нибудь такое, чего она не смогла бы качественно передать. Мейнард думал, что на самом деле Девон никуда не уходила и была на своем месте, но она просто не хотела разводить с ним праздные и пустые разговоры. Он понимал, она считала его частью прошлого, и если он еще и не совсем забыт, то все же засунут подальше, в дальний угол кладовки; и его доставали – вместе с детскими рисунками и дневниками времен учебы в колледже – только тогда, когда подкрадывалась ностальгия.
– Она подумала, не смогли бы вы взять Юстина на несколько дней. Ей нужно ехать в Даллас, и...
– Конечно. Прекрасно, – перебил Мейнард. – Начиная с какого числа?
– С завтрашнего дня. На неделю.
– Хорошо. Скажите ему, чтобы автобусом доехал досюда, и... – Он остановился. – Нет, забудьте это. Раздел “Тенденции” на этой неделе закрыт. Я заберу его после школы.
Мейнард повесил трубку и открыл папки, которые принес из библиотеки. Большинство вырезок были статьями из раздела “Тенденции”, начиная с середины 50-х годов, о различных стадиях развития лодочного спорта в США. Там были рассказы о выставках катеров и яхт, о новых открытиях в области ферро-керамических корпусов, о плавучей инфляции, как о средстве борьбы с энергетическим кризисом. Были и короткие заметки об исчезновении или о катастрофе в случае отдельных судов. Но ничего такого, что перекликалось бы со статистикой “Уолл-Стрит Джорнэл”.
Затем он нашел одно упоминание в пакете данных Береговой Охраны. Он мог бы его и пропустить, если бы заметка не упала на пол. Это был бюллетень Береговой Охраны, призывающий яхтсменов соблюдать особые предосторожности, когда они находятся в районе Мексиканского залива, близ Багамских островов и в Карибском море. И, что еще более заинтересовало его, там была ксерокопия служебной телеграммы на 4000 слов, озаглавленной “Смерть в верхних широтах – заря новой, опасной для человека эры”.
Один раз он прочитал ее быстро, второй раз – внимательно, подчеркивая строчки при чтении, а затем пошел через холл в кабинет Хиллера. Дверь была закрыта.
– Он редактирует, – сказала секретарша Хиллера.
Мейнард кивнул ей и открыл дверь.
Хиллер, сгорбившись за столом, вписывал изменения на полях и между строками статьи. Он поднял глаза, возмущенный тем, что его прервали, но, увидев Мейнарда, улыбнулся и сказал:
– Маргарет Трюдо.
– Что?
– Для обложки. Она динамитна! Хорошо свинчена и хорошо сложена. Она естественна.
– Ну что ж...
– Подумай об этом. Я от тебя больше ничего не прошу.
– Слушай, я кое-что раскопал по этому делу с кораблями. В вырезках. Исчезновений было действительно шестьсот десять – а к настоящему времени даже больше, эта статья годичной давности. Никто не знает почему. Береговая Охрана считает, что пятьдесят из них могли пойти ко дну – знаешь, сломались и утонули.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Однажды, после того как ему стукнуло тридцать, ему в первый раз предложили место старшего редактора. Девон убеждала его согласиться. Это ведь повышение в должности, и зарплата больше, и, что очень важно, это означало перемену. Писать для журнала было уже не так захватывающе интересно; он мог бы написать весь свой раздел за пару часов.
Он с ней не согласился. Стань он редактором, все увеличение в зарплате будет съедено потерей “левого” заработка. У старших редакторов нет времени заниматься свободной деятельностью. Это означало бы крушение всех надежд насчет романа или пьесы. Лучше остаться тем, что он есть, честно получая зарплату за двухдневную (фактически) рабочую неделю, углубляя свой опыт и контакты путем свободного творчества, поглощая идеи, которыми потом можно будет воспользоваться.
Девон была разочарована, но продолжала поддерживать и воодушевлять его, одобряя его “свободные” статьи (потому что этой работой он гордился больше всего), чтобы помочь ему развить сюжет для романа. Она часто обвиняла его в том, что он идет по проторенной колее комфортного выживания. Не раз она говорила ему, что его роман явится воплощением его мечты о свободе и самовыражении, которых он никогда не достигнет.
Их брак начал разваливаться четыре года назад, хотя ни один из них об этом не догадывался. Юстин, их сын, поступил во второй класс школы Аллен-Стивенсон, и впервые в жизни он отсутствовал дома с восьми до четырех. Девон устроилась на работу в рекламном агентстве и, к своему удивлению, оказалась хорошим – а со временем и более того – блестящим – копирайтером. Когда ее начальник и двое коллег бросили это агентство, чтобы организовать новое, они взяли ее с собой. За год она стала главным копирайтером и партнером фирмы. Ее годовая зарплата составила 50000 долларов, не считая премии в половину этой суммы.
Ей нравилось все в ее работе – долгие часы присутствия, спешка с отчетами, путешествия, она любила развлекать клиентов, ей нравилось также и возбуждение от необходимости убеждать публику тратить деньги именно на ее продукцию, а не на продукцию конкурента.
Она построила себе мир, в котором была счастлива, в то время как Мейнард плавал в мире, созданном кем-то другим, и достаточно преуспевал в нем, практически ничего не делая и даже не зная в точности, чего он хочет. У него не было особого стремления к славе, а к знаменитостям он относился с неодобрением: он верил в предсказание Энди Уорола о том, что к 2000-му году каждый в Америке сможет стать знаменитостью за 20 минут. Единственной настоящей его страстью была история. Вероятно, это происходило из-за того, – пришел он к выводу, – что он подсознательно не был удовлетворен настоящим. В своих снах наяву он жил в эпоху открытий (скажем, в конце пятнадцатого – начале шестнадцатого столетия), когда люди делали то, что они делали, только ради того, чтобы делать, путешествовали просто потому, что никто до них в этих местах раньше не бывал, и жили (он вспомнил цитату из книги об Испанском Мейне) “как во сне – свободные от каких бы то ни было обязательств, они мчались по жизни, предаваясь смертельным забавам...”
Его мечта была кошмаром для Девон. Наконец они сошлись на том, что у них разное будущее. Она не стала требовать с него алименты и согласилась на символическую сумму в 500 долларов в месяц на содержание ребенка.
– Прекрасно, Нэнси, – сказал Мейнард. – Просто прекрасно. Девон мне звонила?
– Да, сэр. Она ушла на ленч. Она с ума сойдет, когда узнает, что вы звонили в ее отсутствие.
– Само собой. Чего она хотела? – Он знал, что Девон рассказала Нэнси, в чем дело; без причины она никогда не тревожила, а для Нэнси вряд ли могло найтись что-нибудь такое, чего она не смогла бы качественно передать. Мейнард думал, что на самом деле Девон никуда не уходила и была на своем месте, но она просто не хотела разводить с ним праздные и пустые разговоры. Он понимал, она считала его частью прошлого, и если он еще и не совсем забыт, то все же засунут подальше, в дальний угол кладовки; и его доставали – вместе с детскими рисунками и дневниками времен учебы в колледже – только тогда, когда подкрадывалась ностальгия.
– Она подумала, не смогли бы вы взять Юстина на несколько дней. Ей нужно ехать в Даллас, и...
– Конечно. Прекрасно, – перебил Мейнард. – Начиная с какого числа?
– С завтрашнего дня. На неделю.
– Хорошо. Скажите ему, чтобы автобусом доехал досюда, и... – Он остановился. – Нет, забудьте это. Раздел “Тенденции” на этой неделе закрыт. Я заберу его после школы.
Мейнард повесил трубку и открыл папки, которые принес из библиотеки. Большинство вырезок были статьями из раздела “Тенденции”, начиная с середины 50-х годов, о различных стадиях развития лодочного спорта в США. Там были рассказы о выставках катеров и яхт, о новых открытиях в области ферро-керамических корпусов, о плавучей инфляции, как о средстве борьбы с энергетическим кризисом. Были и короткие заметки об исчезновении или о катастрофе в случае отдельных судов. Но ничего такого, что перекликалось бы со статистикой “Уолл-Стрит Джорнэл”.
Затем он нашел одно упоминание в пакете данных Береговой Охраны. Он мог бы его и пропустить, если бы заметка не упала на пол. Это был бюллетень Береговой Охраны, призывающий яхтсменов соблюдать особые предосторожности, когда они находятся в районе Мексиканского залива, близ Багамских островов и в Карибском море. И, что еще более заинтересовало его, там была ксерокопия служебной телеграммы на 4000 слов, озаглавленной “Смерть в верхних широтах – заря новой, опасной для человека эры”.
Один раз он прочитал ее быстро, второй раз – внимательно, подчеркивая строчки при чтении, а затем пошел через холл в кабинет Хиллера. Дверь была закрыта.
– Он редактирует, – сказала секретарша Хиллера.
Мейнард кивнул ей и открыл дверь.
Хиллер, сгорбившись за столом, вписывал изменения на полях и между строками статьи. Он поднял глаза, возмущенный тем, что его прервали, но, увидев Мейнарда, улыбнулся и сказал:
– Маргарет Трюдо.
– Что?
– Для обложки. Она динамитна! Хорошо свинчена и хорошо сложена. Она естественна.
– Ну что ж...
– Подумай об этом. Я от тебя больше ничего не прошу.
– Слушай, я кое-что раскопал по этому делу с кораблями. В вырезках. Исчезновений было действительно шестьсот десять – а к настоящему времени даже больше, эта статья годичной давности. Никто не знает почему. Береговая Охрана считает, что пятьдесят из них могли пойти ко дну – знаешь, сломались и утонули.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63