ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Ее ход мыслей... Это беспроигрышный ход! Ходить по-своему с твоим характером небезопасно, -- убеждала я сына.
Эти мольбы, обращенные к нему, часто выражал и мой взгляд: "Впитывай, впитывай..." Вероятно, он не очень умело, так сказать, по складам читал то, что было написано на моем лице. За Лидусиной же предприимчивостью следовал по инерции и любви, но не в мыслях. Я чувствовала, что он возлагает надежды исключительно на свой голос и Лидусино музыкальное руководство. А остальному ее руководству подчиняется без вдохновения.
Лидуся тоже прежде всего уповала на свой музыкальный дар и на трудолюбие, которое было бы непостижимым даже для некрасивой женщины, а для красивой было, на мой взгляд, попросту уникальным. К тому же она умудрялась ни на мгновение не забывать о том, что и с внешней красотой нельзя обращаться небрежно. "Быть в форме!" Этот завет Марии Теодоровны был для нее не призывом, не лозунгом, а тоже программой действий.
-- Даже выдающемуся таланту никогда еще не удавалось обойтись лишь собственными силами, -- убеждала Лидуся. -- Каждый человек, я уверена, прибегал к помощи дипломатии... Принимал поддержку тех, кто в масштабах вечности и ногтя его не стоил!
Нередко она повторяла:
-- Говорят, что самая короткая дорога -- это дорога знакомая и прямая. Так на улице... Но не так в жизни: она заставляет искать обходные пути.
-- Но не всегда же, -- усомнился как-то Валерий.
-- Почти всегда.
Лидуся произносила это в моем присутствии, зная, что обретет союзницу. Я часто и не вникала в суть ее слов, а поддерживала их с ходу, потому что верила: они пригодятся, помогут моему сыну. А только это и имело значение для меня.
Не без помощи дипломатии и поддержки тех, кому Модест Николаевич настраивал рояли, Валерию и Лидусе предложили гастроли по крупнейшим городам... Концертные залы, в которых им предстояло выступать, были для начала не самыми прославленными. Но Лидусю это устраивало: она восприняла первую гастроль как репетицию гастролей последующих.
Лидуся все со всеми согласовала... Не забыла и назвать гостиницы, где бы ей хотелось остановиться.
-- Престиж гастролера начинается с гостиниц, в которых его поселяют, --объяснила она мне и Валерию.
"Впитывай, впитывай..." -- умоляло мое лицо.
Она выбрала администратора по прозвищу "Что? Где? Когда?" Шутили, что если бы для концертной программы понадобилось временно перенести на сцену один из городских памятников, он бы лишь поинтересовался, когда его надо установить и где, в каком месте сцены.
Словом, каждая деталь была учтена и проверена. Деталям Лидуся придавала особое значение...
-- Поломка даже мельчайшей из них способна вывести из строя гигантскую машину или целый человеческий организм.
Но неожиданно одна деталь отказала. Лидуся бы без промедления заменила ее другой, если бы этой деталью не был Валерий.
Количество сахара у меня в крови как раз в те дни резко повысилось. Вероятно, от очередных потрясений... Меня потрясали любые значительные события в жизни сына -- не только плохие, но и хорошие: а что, если наступит расплата (известно, что за все надо платить!) и радостные события сбалансируются печальными?
-- Вам нужен покой, -- с иронией безнадежности советовали врачи: они знали, что прописывают лекарство, которое невозможно достать.
"Высшее музыкальное" мой сын, как и Лидуся, окончил с отличием... Но ведь отличили его в результате экзаменов. Валерий ждал их с благодушной уверенностью, а у меня "повышался сахар". Дуэту сулили распахнуть двери филармонии, но, пока их распахивали, сахар продолжал "повышаться". Обещали и гастроли по таким городам, где своих звезд предостаточно... Но пока размышляли, не затмят ли местные звезды свет звезд приезжих, количество сахара достигло такого уровня, что Валерий сказал:
-- Я не поеду.
И тогда, чтобы он отказался, -- нет, конечно, не от поездки, а от этого заявления! -- я решила залечь в больницу. Там уж мне не забудут вовремя делать уколы!
Я залегла, а дуэт отправился на гастроли.
-- Ни о чем не беспокойся, мамочка! -- на прощание обратился Валерий с просьбой столь же невыполнимой, как и предписания докторов. Почувствовав это, сын добавил: -
-- После каждого концерта мы будем посылать телеграмму.
Мне давно уже предлагали "госпитализироваться". А как же Валерий? Как же Лидуся?... И вдруг оказалось, что им будет удобнее, легче, если я госпитализируюсь.
-- Полежишь, почитаешь... -- сказал Валерий. "Попишу!..." -- мысленно добавила я. И захватила с собой толстую тетрадь в целлофановом переплете, которая тайно и без надобности пролежала у меня под подушкой в родильном доме. В ней, именно в ней, обещала я мужу описывать день за днем все, что будет случаться с нашим сыном. За двадцать два года с ним случалось многое... Но я так и не выполнила обещания, данного мужу: времени недоставало. А он напомнить уже не мог.
"Наверное, и к лучшему, что не писала по горячим следам, а лишь сейчас раскрою тетрадь! -- размышляла я. -- Не по горячим следам... Ведь и хирургические операции в "горячем", или, как еще говорят, в "остром" состоянии опасаются делать. Хорошо, что не торопилась: "большое видится на расстоянье" не только в истории государства, но и в истории жизни одного человека, одной семьи..."
Попав в терапевтическое отделение, я вспомнила, как совсем молодой лежала в отделении с более пугающим названием -- в онкологическом. Меня туда направили, как выяснилось, по ошибке, без должного основания, а некоторых, увы, с основанием. Вспомнила Иришку и Маришку, которые так ждали звонков, изготовившись на краю своих неприглядных больничных коек мчаться навстречу тому, что казалось им зовом любви. Но зов постепенно увядал как бы в тон увяданию их здоровья. Я прожила уже почти в три раза больше...
Почему и в тетради я начала свои записи с тех далеких времен? Не знаю. Ведь это было еще до рождения сына. Некоторые люди старшего поколения делят жизнь на "до войны" и "после войны". А я делила на "до рождения сына" и "после его рождения".
Да, начала я издалека. И дошла до поры сегодняшней. Много исписала страниц... Ведь пролежала я столько, сколько продолжались гастроли: полтора месяца.
Инсулин, уколы... Без этого я не могла. Остальное лечение неизлечимой болезни мне казалось напрасным. Кроме телеграмм, о которых и сестры мне сообщали так, будто обнаруживали средство исцеления:
-- Беспалова, вам опять!...
Валерий еще в детском саду направо и налево все раздавал. Он сберег этот размах, который Лидуся называла купеческим. Учитывать стоимость каждого телеграфного слова он не желал. Телеграммы были похожи на письма --кратчайшие слова, именуемые "союзами", он сохранял: зачем уничтожать или разрывать союзы? Без их помощи в жизни в телеграммах иногда не поймешь, что к чему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14