Защищать ворота — для них вопрос чести.
— Ваше лордство, — Ордин изо всех сил старался проявить терпение, — вы должны понять, что в разгаре этого сражения вес наши люди будут бороться прежде всего за свою жизнь. Мои воины сражаются за свои дома и свою страну так же, как и ваши. И я привел сюда своих лучших солдат, многие из которых обладают десятью или даже двадцатью дарами. Они будут драться лучше, чем простые воины, впервые в жизни взявшие в руки оружие.
— Нет, ваши люди, может быть, лучше владеют мечом и секирой, — запротестовал Дрейс, — зато мои вложат в дело всю душу и всю волю!
— Ваше лордство…
Дрейс поднял руку, прерывая Ордина.
— Не забывайтесь, Ордин, — сердито продолжал Дрейс. — Здесь вам Гередон, не Мистаррия. До тех пор, пока не объявится тот, кто имеет на это больше прав, в этом замке командую я.
— Несомненно, — сказал Ордин, слегка поклонившись, хотя никогда еще ему не требовалось такого усилия, чтобы склонить голову. — Я не хотел показаться самонадеянным. Просто надеялся, что некоторые из моих лучших гвардейцев будут сражаться рядом с вашими. Это показало бы Радж Ахтену нашу… сплоченность.
— Ах, сплоченность! — Дрейс тут же проглотил приманку. — Прекрасная идея. Светлая мысль. Да, да, я немедленно отдам приказ.
— Благодарю, ваше лордство.
Поклонившись еще раз, король Ордин повернулся, собираясь уйти. Теперь он понимал, каково приходится советникам Дрейса.
— Нет, не уходите! — остановил его Дрейс. — Могу и я задать вам вопрос? Насколько мне стало известно, вы подыскиваете людей для «змеиного кольца»?
— Да, ваше лордство, — ответил Ордин, заранее испугавшись того, что сейчас услышит.
— Я, конечно, присоединюсь к вам. Должен же кто-то стать «головой»?
— Вы хотите подвергнуть себя такому риску? — воскликнул Ордин. — Это, конечно, очень смело и благородно с вашей стороны, но кто же будет руководить сражением?
Для убедительности Ордин придал голосу по возможности жалобное звучание — так, наверное, поступали и советники Дрейса в подобных случаях.
— Ну, я убежден — если солдаты хорошо обучены и обладают должными принципами, они и сами управятся, — возразил Дрейс. — Мне нет никакой необходимости руководить сражением.
— Тогда, милорд, подумайте, пожалуйста, хотя бы о безопасности своей страны после битвы. Гередон и так понес немало потерь. Устоит ли он, если еще и вы погибнете? Займите достойное место где-нибудь неподалеку от «головы»…
— О нет, я настаиваю…
— Вам хоть раз в жизни приходилось убивать человека, милорд? — спросил Ордин.
— Почему нет? Конечно, да. Да. Три года назад я повесил разбойника.
Ордин понимал, что эрл, разумеется, никого не вешал своими руками, а приказал совершить этот подвиг капитану гвардейцев.
— Тогда вы знаете, как трудно, — сказал Ордин, — потом по ночам. Знаете, каково глядеть в глаза человеку, собираясь лишить его жизни. Знаете, что такое чувство вины. Да, чувство вины — вот плата, которую нам приходится платить за власть.
— Впервые я убил человека, когда мне было двенадцать, — продолжал Ордин. — Какой-то свихнувшийся фермер попытался избить меня палкой. С тех пор в сражениях от моей руки погибли около двадцати человек.
— Моей жене… все это не нравилось, и чем дальше, тем больше. Некоторые думают, будто женщины за это любят сильнее, но женщины знают, что любая пролитая кровь остается на руках, человек от этого делается лишь черствее и жестче. Кровь иссушает душу, так говорят женщины. Конечно, я не Радж Ахтен… Кто знает, сколько людей убил он? Две тысячи, десять?
— Да, чувство вины… — пробормотал эрл. — Грязное занятие, ничего не скажешь.
Ордин почувствовал, что мысль медленно, но овладела эрлом, пробудив страх. Самого Ордина не волновало никакое чувство вины. Он лишь хотел напомнить этому идиоту, сколько крови на руках Радж Ахтена.
— Занятие, которое опустошает душу, — добавил он, тем самым открывая эрлу путь к отступлению.
Теперь тот мог с гордо поднятой головой покинуть поле боя — не потому, что испугался, а желая сохранить свою праведность.
— Ну, форсибли-то ваши, — сказал эрл. — Вам и быть «головой».
— Спасибо, милорд. Постараюсь с честью выполнить свой долг.
— Но я займу место сразу за вами.
— По правде говоря, — возразил Ордин, — я надеялся оставить это место для другого — для капитана моих гвардейцев. Замечательный воин.
— А, ну-ну… — чем дольше продолжался разговор, тем меньше оставалось у Дрейса желания совать свою голову в это дело. — Может быть, так будет и лучше.
— Но сразу за ним можете встать вы, милорд, — сказал Ордин.
У него, конечно, и в мыслях не было отводить столь важное место такому простофиле. Но как только Дрейс передаст свой дар капитану, Ордин получит возможность отправить его на любой участок «змеи». Лучше всего, ближе к середине.
— Договорились, — сказал Дрейс тоном, который давал понять, что разговор окончен.
После чего эрл приказал слугам не беспокоить его до рассвета, чтобы выспаться перед боем.
А король Ордин вернулся на зубчатую стену, откуда, снедаемый тревогой, следил, не появится ли еще кто-нибудь и не приближается ли враг. Самых своих дальнозорких воинов, обладавших многими дарами зрения, он разместил на башне грааков — самой высокой башне замка — и разослал следопытов по всем окрестным холмам и. дорогам, чтобы не пропустить приближения Радж Ахтена.
Однако до сих пор никто не заметил никаких признаков приближения Лорда Волка.
На протяжение всей ночи отовсюду в замок шли и ехали люди. Более трехсот фермеров из окрестностей замка Дрейса — все с большими луками; не имея доспехов, они оделись в грубые шерстяные жилеты, которые, конечно, были слабой защитой от стрел и копий. Уже перед самым рассветом прискакал полк Боринсона, вернее, то, что от него осталось — восемьдесят воинов, среди которых после вчерашней битвы было много раненых.
Они рассказали, что засада у Кабаньего брода своей цели не достигла; армия Радж Ахтена там так и не объявилась. И еще сказали, что никто ничего не знает о судьбе Габорна.
С запада, из замка Джонник, прибыли двести конных копьеносцев. Поначалу они направлялись было к Сильварреста, но, услышав о падении замка и о том, что предстоит сражение в Лонгмоте, поскакали туда.
С востока постепенно собирались Рыцари Справедливости — дюжина оттуда, пятьдесят отсюда. В основном, это были либо старики, которым нечего терять, либо совсем молодые люди, достаточно наивные, чтобы верить в то, что война — славное дело.
Были полторы тысячи рыцарей, которых привел с собой эрл Дрейс, и две тысячи, присланные Гроверманом. Шли также сыновья фермеров и купцов из селений, расположенных по краю леса. Парни с угрюмыми физиономиями, вооруженные лишь топорами или косами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173
— Ваше лордство, — Ордин изо всех сил старался проявить терпение, — вы должны понять, что в разгаре этого сражения вес наши люди будут бороться прежде всего за свою жизнь. Мои воины сражаются за свои дома и свою страну так же, как и ваши. И я привел сюда своих лучших солдат, многие из которых обладают десятью или даже двадцатью дарами. Они будут драться лучше, чем простые воины, впервые в жизни взявшие в руки оружие.
— Нет, ваши люди, может быть, лучше владеют мечом и секирой, — запротестовал Дрейс, — зато мои вложат в дело всю душу и всю волю!
— Ваше лордство…
Дрейс поднял руку, прерывая Ордина.
— Не забывайтесь, Ордин, — сердито продолжал Дрейс. — Здесь вам Гередон, не Мистаррия. До тех пор, пока не объявится тот, кто имеет на это больше прав, в этом замке командую я.
— Несомненно, — сказал Ордин, слегка поклонившись, хотя никогда еще ему не требовалось такого усилия, чтобы склонить голову. — Я не хотел показаться самонадеянным. Просто надеялся, что некоторые из моих лучших гвардейцев будут сражаться рядом с вашими. Это показало бы Радж Ахтену нашу… сплоченность.
— Ах, сплоченность! — Дрейс тут же проглотил приманку. — Прекрасная идея. Светлая мысль. Да, да, я немедленно отдам приказ.
— Благодарю, ваше лордство.
Поклонившись еще раз, король Ордин повернулся, собираясь уйти. Теперь он понимал, каково приходится советникам Дрейса.
— Нет, не уходите! — остановил его Дрейс. — Могу и я задать вам вопрос? Насколько мне стало известно, вы подыскиваете людей для «змеиного кольца»?
— Да, ваше лордство, — ответил Ордин, заранее испугавшись того, что сейчас услышит.
— Я, конечно, присоединюсь к вам. Должен же кто-то стать «головой»?
— Вы хотите подвергнуть себя такому риску? — воскликнул Ордин. — Это, конечно, очень смело и благородно с вашей стороны, но кто же будет руководить сражением?
Для убедительности Ордин придал голосу по возможности жалобное звучание — так, наверное, поступали и советники Дрейса в подобных случаях.
— Ну, я убежден — если солдаты хорошо обучены и обладают должными принципами, они и сами управятся, — возразил Дрейс. — Мне нет никакой необходимости руководить сражением.
— Тогда, милорд, подумайте, пожалуйста, хотя бы о безопасности своей страны после битвы. Гередон и так понес немало потерь. Устоит ли он, если еще и вы погибнете? Займите достойное место где-нибудь неподалеку от «головы»…
— О нет, я настаиваю…
— Вам хоть раз в жизни приходилось убивать человека, милорд? — спросил Ордин.
— Почему нет? Конечно, да. Да. Три года назад я повесил разбойника.
Ордин понимал, что эрл, разумеется, никого не вешал своими руками, а приказал совершить этот подвиг капитану гвардейцев.
— Тогда вы знаете, как трудно, — сказал Ордин, — потом по ночам. Знаете, каково глядеть в глаза человеку, собираясь лишить его жизни. Знаете, что такое чувство вины. Да, чувство вины — вот плата, которую нам приходится платить за власть.
— Впервые я убил человека, когда мне было двенадцать, — продолжал Ордин. — Какой-то свихнувшийся фермер попытался избить меня палкой. С тех пор в сражениях от моей руки погибли около двадцати человек.
— Моей жене… все это не нравилось, и чем дальше, тем больше. Некоторые думают, будто женщины за это любят сильнее, но женщины знают, что любая пролитая кровь остается на руках, человек от этого делается лишь черствее и жестче. Кровь иссушает душу, так говорят женщины. Конечно, я не Радж Ахтен… Кто знает, сколько людей убил он? Две тысячи, десять?
— Да, чувство вины… — пробормотал эрл. — Грязное занятие, ничего не скажешь.
Ордин почувствовал, что мысль медленно, но овладела эрлом, пробудив страх. Самого Ордина не волновало никакое чувство вины. Он лишь хотел напомнить этому идиоту, сколько крови на руках Радж Ахтена.
— Занятие, которое опустошает душу, — добавил он, тем самым открывая эрлу путь к отступлению.
Теперь тот мог с гордо поднятой головой покинуть поле боя — не потому, что испугался, а желая сохранить свою праведность.
— Ну, форсибли-то ваши, — сказал эрл. — Вам и быть «головой».
— Спасибо, милорд. Постараюсь с честью выполнить свой долг.
— Но я займу место сразу за вами.
— По правде говоря, — возразил Ордин, — я надеялся оставить это место для другого — для капитана моих гвардейцев. Замечательный воин.
— А, ну-ну… — чем дольше продолжался разговор, тем меньше оставалось у Дрейса желания совать свою голову в это дело. — Может быть, так будет и лучше.
— Но сразу за ним можете встать вы, милорд, — сказал Ордин.
У него, конечно, и в мыслях не было отводить столь важное место такому простофиле. Но как только Дрейс передаст свой дар капитану, Ордин получит возможность отправить его на любой участок «змеи». Лучше всего, ближе к середине.
— Договорились, — сказал Дрейс тоном, который давал понять, что разговор окончен.
После чего эрл приказал слугам не беспокоить его до рассвета, чтобы выспаться перед боем.
А король Ордин вернулся на зубчатую стену, откуда, снедаемый тревогой, следил, не появится ли еще кто-нибудь и не приближается ли враг. Самых своих дальнозорких воинов, обладавших многими дарами зрения, он разместил на башне грааков — самой высокой башне замка — и разослал следопытов по всем окрестным холмам и. дорогам, чтобы не пропустить приближения Радж Ахтена.
Однако до сих пор никто не заметил никаких признаков приближения Лорда Волка.
На протяжение всей ночи отовсюду в замок шли и ехали люди. Более трехсот фермеров из окрестностей замка Дрейса — все с большими луками; не имея доспехов, они оделись в грубые шерстяные жилеты, которые, конечно, были слабой защитой от стрел и копий. Уже перед самым рассветом прискакал полк Боринсона, вернее, то, что от него осталось — восемьдесят воинов, среди которых после вчерашней битвы было много раненых.
Они рассказали, что засада у Кабаньего брода своей цели не достигла; армия Радж Ахтена там так и не объявилась. И еще сказали, что никто ничего не знает о судьбе Габорна.
С запада, из замка Джонник, прибыли двести конных копьеносцев. Поначалу они направлялись было к Сильварреста, но, услышав о падении замка и о том, что предстоит сражение в Лонгмоте, поскакали туда.
С востока постепенно собирались Рыцари Справедливости — дюжина оттуда, пятьдесят отсюда. В основном, это были либо старики, которым нечего терять, либо совсем молодые люди, достаточно наивные, чтобы верить в то, что война — славное дело.
Были полторы тысячи рыцарей, которых привел с собой эрл Дрейс, и две тысячи, присланные Гроверманом. Шли также сыновья фермеров и купцов из селений, расположенных по краю леса. Парни с угрюмыми физиономиями, вооруженные лишь топорами или косами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173