Потом я уточнил, что Траверс (чем бы это ни было) находится в пятнадцати километрах от муниципалитета, расположенного под самым колпаком в центре Ундина-Сити.
До шести ноль-ноль я смотрел местные новости – изображение подавалось на внутреннюю поверхность забрала. Между изображением и краем забрала оставалась щель, которой хватало, чтобы следить за обстановкой. В шесть пятнадцать пришла Мария Стахова. Выждав десять минут, я позвонил. Под конец разговора, продолжавшегося минуты три-четыре, я был вынужден включить принудительное охлаждение шлема – от беззастенчивого вранья у меня горели щеки и уши.
Я репортер, говорил я, работаю в журнале «Сектор Фаониссимо», жалко, что вы не слышали, занимаюсь журналистскими расследованиями, знаю о вашей трагедии, есть сведения, что ваш муж невиновен, необходимо поговорить лично, если можно, то сейчас.
– Вы где?
Недалеко от вашего дома, то есть блока, могу подъехать через пять… пятнадцать минут, но – как скажете, подожду, если надо.
– Хорошо, пусть через пятнадцать. Дорогу найдете?
Найду, конечно, то есть постараюсь.
Она обещала впустить.
Я спустился на улицу, обошел вокруг блока, в конце размышляя, куда деть еще четыре минуты. К счастью, отыскивая розовый коридор, я немного заблудился, поэтому позвонил в дверь с номером 5443 с вполне приемлемым опозданием в пять минут.
Не задерживаясь на лице, ее взгляд упал на мой костюм. Я подал визитную карточку и представился.
– Старомодно, но приятно, – сказала она, принимая карточку и не сводя глаз с уникумского дисплея, на котором по-прежнему светилось «Разбудить в 6:25».
– Боялся проехать вашу станцию, – оправдался я и загасил дисплей.
Миловидная женщина невысокого роста. Усталое лицо с умными, серыми глазами. Почему они улыбнулись?
Я начал мысленно вычислять, насколько правдоподобно я оправдался.
– Присядете?
– С удовольствием.
Просторная комната была с избытком заполнена мебелью. Я не сразу сообразил, что половина мебели – из комнаты мужа. Четвертую комнату после его смерти пришлось освободить. Загадка из серии «Чего здесь не хватает?». Если чего-то не хватает, то, возможно, муж жив, он заходил и забрал. Одежда? Да нет, глупо. Больше года прошло.
– Извините за беспорядок. Садитесь сюда. – Она указала на надувной диван, дешевый и, как говорится, функциональный.
Села после меня, на диван с гобеленовыми подушками у противоположной стены. Я вторично извинился за вторжение.
– Вы живете на Фаоне, – сказала Стахова, разглядывая визитную карточку. – Это далеко от нас. Почему вы заинтересовались «Телемаком»? У нас о нем уже забыли.
– Помню, кто-то предложил измерять расстояние между населенными мирами в информационных годах. Имелось в виду время, необходимое, чтобы новость, ставшая сенсацией на одной планете, заинтересовала жителей другой планеты. Или время распространения моды на что-либо. Наверное, между Ундиной и Фаоном приблизительно один информационный год.
– Применительно к «Телемаку», звучит жестоко.
Я согласился. Мы поговорили о детях.
– Оба учатся. Всё, можно сказать, нормально, – говорила она тихим, задумчивым голосом. – Старший готовится поступать в специализированный лицей.
– Какой?
– Биологический.
Она включила экран интеркома.
– Занимаешься?
Глазастый подросток в спешке задвигал игровой нейрошлем за стопку книг.
– Да, мам. А там кто у тебя?
Мол, ты тоже что-то скрываешь.
– Журналист. Он будет писать о папе.
Вот влип. Я о себе-то пишу с ошибками.
– Хорошо, я потом зайду и проверю, – сказал она и виновато посмотрела в мою сторону.
– Да-да, – покивал я, – я скоро ухожу.
– Да я не гоню. Вы где остановились? – И снова оглядев скафандр, сама же ответила: – Нигде, наверное…
– Вот в нем, – похлопал я по скафандру. – Удобная штука.
– Для путешествий. На Ундине ими пользуются те, кому приходится много ездить по планете. С жильем у нас, как вы уже, наверное, поняли, есть определенные трудности.
– Но вряд ли они вызваны недостатком места, – подхватил я. – Почему вы до сих пор ютитесь под куполами?
– Принцип экологической сегрегации. Мы хотим не только защитить себя от чужой природы, но чужую природу – от себя. Поэтому до некоторых пор решили разграничить местную биосферу и занесенную человеком.
Я возразил:
– Купола практически открыты. Я хочу сказать, они не герметичны. Какой тогда в них смысл?
– В них давление выше, чем в открытой атмосфере. После фильтрации и антисептической обработки атмосферный воздух под давлением закачивается под купол. Потом он, конечно, выходит, но насосы работают непрерывно, поэтому неочищенный воздух в город не попадает.
– Однако некоторые жители все же рискуют жить на природе.
– Рискуют? – возмутилась она. – Пожалуй, это Унидина рискует. Человеческого нашествия не пережила ни одна планета.
– Вы сгущаете краски. Фаон, например, чувствует себя прекрасно.
– Потому что он под заморозкой!
Она была довольна своим ответом.
– Да, на нем действительно прохладно… Скажите, с тех пор как закончилось расследование, вас кто-нибудь навещал?
– Конечно. Друзья мужа, коллеги. Сейчас, правда, реже. И мои друзья, разумеется.
– Вы не дадите мне их имена?
– Зачем они вам?
– Хочу расспросить их о вашем муже.
– Я сама могу рассказать вам все, что хотите, – проговорила она с легким негодованием. – Зачем беспокоить людей?
– Никакого беспокойства я им не доставлю. Все же, если вам не трудно…
Смягчившись, Стахова назвала несколько имен. Последней вспомнила Луизу Кастен.
– А незнакомые вам люди заходили? Кто-нибудь интересовался, скажем, вещами вашего мужа?
– Что?! – удивилась она. – То есть как вещами?
– Например, вам могли сказать, что у Тимофея Стахова остались какие-то документы или записи научных исследований, которые предназначались третьему лицу. Вас могли попросить вернуть эти записи. Не было ничего такого?
– Нет, – она помотала головой. – Об этом никто не спрашивал… А, я догадалась! – На ее лице появилась какая-то ненормальная, хитрая улыбка. – Вы об этом заговорили, чтобы меня подготовить. Теперь вы захотите просмотреть его файлы.
Я стал отнекиваться, она не верила.
– Вы солгали! – Ее голос едва не срывался на крик. – Вы подозреваете Тимофея в том, что это он… он…
На ее бледных щеках проступили пятна.
Я срочно перевел стрелки на Кастена.
– Убийцей был Жорж Кастен. Это не вызывает сомнений. Я, честно говоря, был немного шокирован, когда услышал, что вы продолжаете общаться с Луизой Кастен. Вы не чувствуете себя врагами?
Стахова на несколько мгновений впала в ступор. Когда она снова подняла на меня глаза, мне показалось, что в эти мгновения она побывала в иной реальности, глаза приобрели иное выражение – в них возникло отчуждение – отчуждение человека, обладающего истиной, но не способного ее доказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107