Но Сильвестр внизу. Осмелюсь предположить, что он знает.
— Сильвестр здесь?
Старое усталое лицо герцогини засветилось от удовольствия, и, когда через минуту герцог вошел в комнату, она протянула к нему обе руки.
— Скверный мальчишка! — воскликнула она. — Я не видела тебя бог знает сколько времени. Где ты пропадал, негодник?
— В дюжине мест, бабушка, — ответил герцог, целуя ей руку. — Я рад, что вы по мне скучали.
— Почему ты не можешь поехать с нами? — спросила ее светлость.
— Меня не приглашали, и я думаю, неспроста! Граф устраивает особый прием в ресторане или в клубе под чудным названием «Последняя собака». Бог знает, что нас там ждет, хотя у меня есть кое-какие соображения.
— Игра и женщины, — тихо вздохнула герцогиня. — Это никогда тебе не надоест?
— Никогда, — ответил герцог. — Не ждите, что я так быстро состарюсь, бабушка. Хотя этот день, несомненно, придет, как он приходит ко всем.
— Но ты можешь… — начала ее светлость и тут же остановилась. — Если тебя не беспокоит наше благополучие, то меня беспокоит! Кто сопровождает нас сегодня вечером?
— Вашими кавалерами будут два джентльмена, — ответил герцог. — Маркиз де Берси и генерал Сандо. Генерал довольно молод и, я полагаю, очарователен. Клеона получит удовольствие от его общества. — Он говорил твердо, по-прежнему не глядя на нее.
— Надеюсь, мы сделаем тебе честь, — заявила герцогиня. — Все эти усилия, мой дорогой Сильвестр, в твоих интересах. Думаю, мы тебя не опозорим.
И тогда герцог взглянул на Клеону так, словно впервые увидел. Казалось, он разглядывает каждую деталь ее платья. Сшитое из белого газа, оно было усыпано крошечными алмазными цветами и схвачено под грудью голубыми лентами, облегая фигуру. Ленты ниспадали до края подола, из-под которого чуть выглядывали голубые туфли. Волосы Клеоны были уложены в высокую прическу, и, так как у девушки не было драгоценностей, герцогиня одолжила ей два гребня. Каждый был украшен бриллиантовой звездой, которая сверкала и переливалась в ее волосах.
Видя, что взгляд герцога поднялся к этим звездам, Клеона смутилась и быстро сказала:
— Ее светлость одолжила мне эти гребни. Они были частью гарнитура, в который входило ожерелье вашей матери.
Герцог протянул руку, словно хотел их коснуться, но тут же уронил ее.
— Звезды в ваших волосах, — тихо проговорил он. — Я всегда видел звезды в ваших глазах.
Это было сказано настолько тихо, что Клеона даже засомневалась, правильно ли она расслышала. Затем герцог отвернулся и громко сказал:
— Идем, Фредди, мы не должны заставлять графа ждать. Сегодня вечером нас ждет столько красоты и разврата, сколько свет не видывал со времен Нерона.
— Господи! — воскликнул Фредди. — Если это будет такого рода ночка, мне лучше взять назад свое обещание покатать Клеону по набережной Сены завтра утром.
— Да, было бы невероятно, если бы ты его сдержал, — легко согласился герцог.
Дойдя до двери, его светлость поклонился.
— Доброй ночи, леди, — насмешливо произнес он. — Вам, респектабельным, и нам, порочным. Аи revoir et bonne nuit
Слыша, как он смеется, проходя через холл, Клеона на минуту почувствовала, что к ней возвращается прежняя ненависть, а потом вдруг поняла, что не испытывает гнева. Что бы герцог ни сказал, что бы он ни сделал, это больше не могло привести ее в ярость. Зато могло больно задеть…
Они выехали в Мальмезон, весело болтая со своими двумя спутниками. Маркиз, представитель старого режима, казался изнеженным и скучноватым. Генерал был молод, энергичен, полон энтузиазма и не мог не нравиться. Он безмерно восхищался Наполеоном, но не устоял и перед очарованием Жозефины Богарне. Он говорил о том, как она любит Мальмезон, рассказывал, что она сама выбрала для себя этот дом, и, когда Бонапарт уезжал воевать, она оставалась в этом маленьком замке, гуляла в парке, кормила своих необычных животных и ухаживала за цветами.
— В этом одна из причин, мадам, — сказал генерал ее светлости, — почему мадам Бонапарт так хочет встретиться с вами. Она слышала, что ваши сады — одни из лучших в Англии, а цветники в Мальмезоне уже привлекли внимание ботаников всего мира. — Понизив голос, он добавил: — Только что построенная оранжерея стоила девять тысяч восемьсот франков.
— Боже милостивый! — воскликнула герцогиня. — Я действительно слышала о садах Мальмезона. Насколько я помню, только в прошлом году принц Уэльский вернул мадам Бонапарт некоторые растения, захваченные нашими британскими военными кораблями.
— Это верно, — подтвердил генерал. — Щедрый жест его королевского высочества произвел огромное впечатление на всех нас.
Замок оказался меньше, чем ожидала Клеона. Гостиные были обставлены с изысканным вкусом; каждая картина, каждый предмет мебели был еще красивее предыдущего.
Их провели через анфиладу комнат в салон, где спиной к камину стоял первый консул, а рядом с ним — его жена. Первым впечатлением Клеоны было то, что Бонапарт еще меньше ростом, чем она думала. Вторым — что Жозефина, хоть и не красавица, одна из самых очаровательных женщин, которых она видела в своей жизни.
После завершения представления все уселись, кроме Бонапарта, который, продолжая говорить, расхаживал взад и вперед по комнате. Он казался немного беспокойным, и, хотя девушка с трудом верила, что это возможно, у нее возникло чувство, будто он побаивается герцогиню.
Мадам Бонапарт, напротив, разговаривала легко и непринужденно, сопровождая свои слова неописуемо изящными жестами. Даже за трапезой разговор продолжался без тех тягостных пауз, которые довольно часто случаются на званых обедах.
Столовая была маленькая, стол узкий, поэтому было удобно беседовать не только с соседями справа и слева, но и с сидящими напротив. Еда оказалась невероятно вкусной. Клеона прислушивалась главным образом к тому, что говорила мадам Бонапарт, ибо ее речи пленяли всех своим очарованием.
Когда обед закончился и мадам Бонапарт встала, чтобы выйти из столовой, слуга объявил, что майор Дюан хочет поговорить с первым консулом по очень важному делу.
— Дела! Дела! — сердито заметила Жозефина. — Почему от них нигде нет покоя? О, как бы я хотела быть женой обычного человека, жить в деревне и принимать друзей без этого бесконечного вторжения внешнего мира!
— Он меня надолго не задержит, моя дорогая, — сказал Наполеон. — Я присоединюсь к вам через несколько минут.
— Я прослежу, чтобы вы выполнили свое обещание, — ответила Жозефина и повела герцогиню и Клеону к салону.
По французскому обычаю джентльмены последовали за ними. Герцогиня сказала, что хочет увидеть спальню мадам Бонапарт. Генерал и маркиз куда-то исчезли, поэтому Клео-на направилась в салон одна.
Там она постояла, глядя на усыпанные бриллиантами табакерки, выставленные на одном столе, потом вышла через открытое французское окно в сад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Сильвестр здесь?
Старое усталое лицо герцогини засветилось от удовольствия, и, когда через минуту герцог вошел в комнату, она протянула к нему обе руки.
— Скверный мальчишка! — воскликнула она. — Я не видела тебя бог знает сколько времени. Где ты пропадал, негодник?
— В дюжине мест, бабушка, — ответил герцог, целуя ей руку. — Я рад, что вы по мне скучали.
— Почему ты не можешь поехать с нами? — спросила ее светлость.
— Меня не приглашали, и я думаю, неспроста! Граф устраивает особый прием в ресторане или в клубе под чудным названием «Последняя собака». Бог знает, что нас там ждет, хотя у меня есть кое-какие соображения.
— Игра и женщины, — тихо вздохнула герцогиня. — Это никогда тебе не надоест?
— Никогда, — ответил герцог. — Не ждите, что я так быстро состарюсь, бабушка. Хотя этот день, несомненно, придет, как он приходит ко всем.
— Но ты можешь… — начала ее светлость и тут же остановилась. — Если тебя не беспокоит наше благополучие, то меня беспокоит! Кто сопровождает нас сегодня вечером?
— Вашими кавалерами будут два джентльмена, — ответил герцог. — Маркиз де Берси и генерал Сандо. Генерал довольно молод и, я полагаю, очарователен. Клеона получит удовольствие от его общества. — Он говорил твердо, по-прежнему не глядя на нее.
— Надеюсь, мы сделаем тебе честь, — заявила герцогиня. — Все эти усилия, мой дорогой Сильвестр, в твоих интересах. Думаю, мы тебя не опозорим.
И тогда герцог взглянул на Клеону так, словно впервые увидел. Казалось, он разглядывает каждую деталь ее платья. Сшитое из белого газа, оно было усыпано крошечными алмазными цветами и схвачено под грудью голубыми лентами, облегая фигуру. Ленты ниспадали до края подола, из-под которого чуть выглядывали голубые туфли. Волосы Клеоны были уложены в высокую прическу, и, так как у девушки не было драгоценностей, герцогиня одолжила ей два гребня. Каждый был украшен бриллиантовой звездой, которая сверкала и переливалась в ее волосах.
Видя, что взгляд герцога поднялся к этим звездам, Клеона смутилась и быстро сказала:
— Ее светлость одолжила мне эти гребни. Они были частью гарнитура, в который входило ожерелье вашей матери.
Герцог протянул руку, словно хотел их коснуться, но тут же уронил ее.
— Звезды в ваших волосах, — тихо проговорил он. — Я всегда видел звезды в ваших глазах.
Это было сказано настолько тихо, что Клеона даже засомневалась, правильно ли она расслышала. Затем герцог отвернулся и громко сказал:
— Идем, Фредди, мы не должны заставлять графа ждать. Сегодня вечером нас ждет столько красоты и разврата, сколько свет не видывал со времен Нерона.
— Господи! — воскликнул Фредди. — Если это будет такого рода ночка, мне лучше взять назад свое обещание покатать Клеону по набережной Сены завтра утром.
— Да, было бы невероятно, если бы ты его сдержал, — легко согласился герцог.
Дойдя до двери, его светлость поклонился.
— Доброй ночи, леди, — насмешливо произнес он. — Вам, респектабельным, и нам, порочным. Аи revoir et bonne nuit
Слыша, как он смеется, проходя через холл, Клеона на минуту почувствовала, что к ней возвращается прежняя ненависть, а потом вдруг поняла, что не испытывает гнева. Что бы герцог ни сказал, что бы он ни сделал, это больше не могло привести ее в ярость. Зато могло больно задеть…
Они выехали в Мальмезон, весело болтая со своими двумя спутниками. Маркиз, представитель старого режима, казался изнеженным и скучноватым. Генерал был молод, энергичен, полон энтузиазма и не мог не нравиться. Он безмерно восхищался Наполеоном, но не устоял и перед очарованием Жозефины Богарне. Он говорил о том, как она любит Мальмезон, рассказывал, что она сама выбрала для себя этот дом, и, когда Бонапарт уезжал воевать, она оставалась в этом маленьком замке, гуляла в парке, кормила своих необычных животных и ухаживала за цветами.
— В этом одна из причин, мадам, — сказал генерал ее светлости, — почему мадам Бонапарт так хочет встретиться с вами. Она слышала, что ваши сады — одни из лучших в Англии, а цветники в Мальмезоне уже привлекли внимание ботаников всего мира. — Понизив голос, он добавил: — Только что построенная оранжерея стоила девять тысяч восемьсот франков.
— Боже милостивый! — воскликнула герцогиня. — Я действительно слышала о садах Мальмезона. Насколько я помню, только в прошлом году принц Уэльский вернул мадам Бонапарт некоторые растения, захваченные нашими британскими военными кораблями.
— Это верно, — подтвердил генерал. — Щедрый жест его королевского высочества произвел огромное впечатление на всех нас.
Замок оказался меньше, чем ожидала Клеона. Гостиные были обставлены с изысканным вкусом; каждая картина, каждый предмет мебели был еще красивее предыдущего.
Их провели через анфиладу комнат в салон, где спиной к камину стоял первый консул, а рядом с ним — его жена. Первым впечатлением Клеоны было то, что Бонапарт еще меньше ростом, чем она думала. Вторым — что Жозефина, хоть и не красавица, одна из самых очаровательных женщин, которых она видела в своей жизни.
После завершения представления все уселись, кроме Бонапарта, который, продолжая говорить, расхаживал взад и вперед по комнате. Он казался немного беспокойным, и, хотя девушка с трудом верила, что это возможно, у нее возникло чувство, будто он побаивается герцогиню.
Мадам Бонапарт, напротив, разговаривала легко и непринужденно, сопровождая свои слова неописуемо изящными жестами. Даже за трапезой разговор продолжался без тех тягостных пауз, которые довольно часто случаются на званых обедах.
Столовая была маленькая, стол узкий, поэтому было удобно беседовать не только с соседями справа и слева, но и с сидящими напротив. Еда оказалась невероятно вкусной. Клеона прислушивалась главным образом к тому, что говорила мадам Бонапарт, ибо ее речи пленяли всех своим очарованием.
Когда обед закончился и мадам Бонапарт встала, чтобы выйти из столовой, слуга объявил, что майор Дюан хочет поговорить с первым консулом по очень важному делу.
— Дела! Дела! — сердито заметила Жозефина. — Почему от них нигде нет покоя? О, как бы я хотела быть женой обычного человека, жить в деревне и принимать друзей без этого бесконечного вторжения внешнего мира!
— Он меня надолго не задержит, моя дорогая, — сказал Наполеон. — Я присоединюсь к вам через несколько минут.
— Я прослежу, чтобы вы выполнили свое обещание, — ответила Жозефина и повела герцогиню и Клеону к салону.
По французскому обычаю джентльмены последовали за ними. Герцогиня сказала, что хочет увидеть спальню мадам Бонапарт. Генерал и маркиз куда-то исчезли, поэтому Клео-на направилась в салон одна.
Там она постояла, глядя на усыпанные бриллиантами табакерки, выставленные на одном столе, потом вышла через открытое французское окно в сад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44