Эта мысль заставила меня выглянуть на улицу – дежурное сканирование. Окно Метека по-прежнему открыто, и занавеска мечется в нем парусом. Сквозь решетчатые ставни светятся несколько окон на третьем этаже. На четвертом, прямо напротив моих, два окна открыты, но света в них нет.
Куда делся Метек? Вернулся до меня и давно спит в своем номере? Загрузился куда-нибудь в «Фоли-Бержер» и появится только на рассвете? В любом случае, вернуться в отель он может только на такси, я его услышу.
Еще одна мысль пришла мне на ум – ночь, как известно, усиливает пограничные состояния. Я весь вечер проторчал у открытого окна, пусть в глубине комнаты и не зажигая света. А если и за мной кто-то следит? Вон хоть из этих открытых окон напротив?
Я встал и прошел в ванную. Уходя, я тоже расставил ловушки, чтобы знать, рылся ли кто-нибудь в моих вещах. Поскольку я здесь расположился ненадолго и разложил по ящикам лишь пару рубашек и трусов, без которых любой постоялец выглядит странно, ловушек было ровно три.
Моя кожаная туалетная сумочка лежала уголком к стене, вроде бы так, как я ее и оставил. Я недозакрыл ее молнию ровно на три зубчика слева и, соответственно, четыре справа. Подняв сумочку, я замер – молния была закрыта до упора. Горничная могла бы сместить ее, как угодно, протирая кафель, в который была врезана раковина, но залезать внутрь она не имела права.
Я подошел к шкафу и засунул туда голову, чтобы посмотреть на воротничок рубашки, висящей на вешалке. Я оставил его загнутым с одной стороны – так вот теперь воротничок был расправлен. Я вытащил рубашку и с величайшей предосторожностью залез двумя пальцами в нагрудный карман. Туда я положил засохший лист бука – я постоянно и именно с этой целью использую как закладки в книги, которые читаю, листья растущих под боком деревьев. Как бы аккуратно человек ни прощупывал карман с высохшим листком, тот обязательно раскрошится, а люди моей и смежных профессий вряд ли постоянно носят с собой гербарий с листьями основных пород деревьев, произрастающих на земном шаре.
Странное дело – листок был совершенно нетронутым, каждый зубчик был на месте. Но в туалетную сумочку и в шкаф точно лазили – и не случайные люди. Что это значит? Рубашку осмотрел человек, которого готовили так же хорошо, как и меня? Почему же тогда он прокололся с сумочкой? Или их было двое, и совершенно случайно опытному досталась сама комната, а в ванную пошел новичок? Как бы то ни было, мысль о том, что и меня, возможно, кто-то пасет, уже не казалась мне параноидальной. Хотя, разумеется, это мог быть дежурный негласный осмотр номера силами местной полиции, и ребятам не пришло в голову прощупать нагрудный карман летней рубашки.
Или мои вещи всё же просмотрела горничная – у меня не один раз в номерах пропадали деньги, даже в дорогих отелях. Лет пять назад здесь же, в Париже, в гостинице по ту сторону Елисейских Полей, как её?… Не помню, по имени какого-то короля, но не важно! Короче, только что прилетев из Нью-Йорка и взяв в банкомате немного денег на текущие расходы, я пошел завтракать без пиджака. Вернувшись в свой номер, я обнаружил, что вместо шести пятисотфранковых банкнот в бумажнике лежало пять. И как ни убеждал меня директор, что я, наверное, перепутал или за что-то уже платил (но тогда где сдача?), я точно знал, что кто-то из персонала засек, что я пошел пить кофе в одной рубашке и тут же залез ко мне в номер. Скорее всего, именно это и случилось здесь, в «Фениксе».
Успокоив себя этими соображениями, я вернулся к окну. Паранойя всё же делала свое дело – я опустил тюлевую занавеску. Потом присел поближе к раме окна, раскрытой внутрь, приложил к стеклу подушку и припер ее головой. Постель это не заменяло, но закрыть глаза уже хотелось – день был длинный. «Черт! – вспомнил я. – Я так и не позвонил Жаку Куртену». Но сейчас было уже поздно. И со Штайнером у меня наверняка была передышка до утра. Из проблем в активном состоянии оставался только Метек, но будет лучше, если я встречу его не такой убитый, как сейчас.
Иногда достаточно точечного, буквально минутного отключения, чтобы снова почувствовать себя в фокусе. Я же знал, что у меня будет время от одной проезжающей машины до следующей. Ночью, на пустынной односторонней улице генерала Ланрезака это давало мне люфт минут в пять-десять. Я посмотрел на часы – было половина первого – и закрыл глаза, предвкушая эти пять минут, за которыми последуют еще пять, и еще, и еще.
Но я был слишком большим оптимистом.

Часть вторая
Суббота
1
Я очень люблю Моцарта, так что, похоже, мелодию на мобильном мне придется сменить – он приносил мне одни неприятные известия. Я закрыл глаза в половине первого и только-только поплыл, как раздалась увертюра к «Фигаро». Мой ночной сон длился минуты три.
– Анри? – Уже по голосу Николая я понял, что он улыбается. Не из злорадства – ему и самому доставалось, а потому что в экстремальных ситуациях лучше смеяться, чем плакать. – Как договорились, через три часа.
Я ответил ему, как и полагается, по-английски, но от души:
– Пошел к черту!
Николай расхохотался и повесил трубку.
Ночью условленным местом встречи было бистро напротив Восточного вокзала. В это время людей там немного, и проверяться не сложнее, чем на пустынной улице днем. Я понимал, что, в отличие от меня, приезжего американца или испанца, Николая как сотрудника российского посольства, принадлежность которого к Конторе наверняка уже давно была установлена, могли пасти круглосуточно. Так что он скорее всего уже вовсю колесил по Парижу, и его подстраховывала, как минимум, пара сотрудников. История с моими вещами в номере мне не нравилась, и я тоже решил провериться по всем правилам.
Вы уже запомнили, что «через три часа» означало «через час»? Сполоснув лицо холодной водой, я убрал обе бутылки вина – и замерзшую, и теплую – в холодильник, взял свою сумку и спустился вниз. В маленьком холле был полумрак, за стойкой – никого. Я подошел вплотную и стукнул по закрепленному на ней звонку.
Приоткрытая дверь соседней комнатки тут же растворилась, и появился высокий худой араб в светлой рубашке с закатанными рукавами. Я как-то видел его мельком – наверняка какой-нибудь двоюродный брат дневного, приветливого администратора. Он был еще смурной со сна, но сомнений по поводу того, что я хочу, у него не было. Он тут же направился к входной двери, доставая из кармана брюк связку ключей.
– Вы скоро рассчитываете вернуться? – спросил он, распахивая дверь передо мной.
– Не знаю, как получится.
Это прозвучало сухо – парень, наверное, просто хотел понимать, стоит ли ему снова укладываться спать. Но почему я должен перед ним отчитываться?
– Всего хорошего!
Слово «месье» он не говорил принципиально.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71