– Мама, но ты ведь мечтала, чтобы я был таким? – выложил я свой последний козырь.
– Я хотела, чтобы ты стал настоящим мужчиной, – мама побила и эту мою карту. – Скажи, ты делаешь это мне назло?
Я покачал головой. Зачем мне делать маме назло? Просто когда-то я мечтал стать настоящим мужчиной, но у меня все никак не получалось. А стоило папе уйти из дому, как я буквально в считанные дни превратился в настоящего пацана. Да, все началось после того, как папа совершил первый мужской поступок.
– Все, – решительно заключила мама. – Я беру отпуск и вплотную занимаюсь твоим воспитанием – до конца учебного года осталось всего ничего.
Я задумался. Что же это получается? Наташина мама взяла отпуск, чтобы переделать дочку. Моя мама собирается заняться моим воспитанием и для этого берет отпуск. Как ни крути, а мужчины добились своего – женщины вернулись к домашнему очагу.
Между прочим, какой там очаг, у нас электроплита, огня не видно и не слышно. Но всякий раз, когда папа, обвязав живот маминым передником, священнодействовал у плиты, мне казалось, что я вижу, как пылает огонь в печи, и слышу, как трещат поленья. Кстати, почему я называю передник маминым, если я никогда его не видел на маме?
А когда папа хлопнул дверью, очаг погас и тепло ушло из дома. Мама зябла, куталась в клетчатый плед и жаловалась, что в этом году очень рано перестали топить.
Итак, сейчас мама с утра до вечера будет заниматься моим воспитанием. Правильно, чем маме еще заниматься, как не растить единственного ребенка?
Теперь мама задает мне все свои тысячу и один вопрос, а я должен буду на них ответить. У мамы железный характер – поблажки от нее не жди. Вон как она упорно сидит над своей диссертацией. Да, а как же диссертация? Если мама берется за меня, значит, откладывается диссертация. И наоборот. Мама берется за диссертацию и откладывает меня.
– Мама, а как диссертация? – спросил я вслух.
– Ты важнее любой диссертации, – улыбнулась мама.
Польщенный, что я стою больше диссертации, я не отстал от мамы, пока кое-что не узнал. Мама познакомила с результатами своей работы ученый совет, то есть совет, состоящий из ученых мужей. Мнения ученых мужей разделились. Одни похвалили, но сдержанно, а другие, самые разговорчивые, объявили мамину диссертацию неперспективной, то есть такой, над которой нет смысла работать. Вот почему мама без особого огорчения берет отпуск, чтобы поработать надо мной.
И тут я вспомнил, как однажды мое яркое выступление в мамину защиту спасло ее диссертацию. Тогда мне стукнуло полгода, и мы с мамой были неразлучны. Не могли расстаться не то что на день, а даже на несколько часов.
Мама как раз закончила кандидатскую диссертацию и такую сложную, что никто в нашем городе не мог ее понять, и потому маме пришлось ехать на защиту в столицу. Мама взяла с собой меня. Говорят, что я в то время был млекопитающимся, то есть питался материнским молоком, и потому, мол, не мог обойтись без мамы. Мне кажется, все было наоборот. Без моей помощи маме было бы трудно защититься. Могла ли противостоять ученому совету, состоящему сплошь из жещин, слабая, беззащитная женщина с ребенком на руках?
Как сейчас помню, сражалась мама отважно, отбивая все наскоки. И уже ученые мужи должны были склонить голову перед мамой и признать свое поражение, когда один самый въедливый задал маме каверзный вопрос. Мама на минутку задумалась. И тогда вместо мамы ответил я. По свидетельству современников, я вопил благим матом. Совет ученых мужей был сломлен, смят, повержен, разбит наголову. Ни у кого больше не возникало никаких вопросов. И все наперебой поздравляли маму с успешной защитой.
Правда, злые языки утверждают, будто орал я не потому, что защищал маму и ее диссертацию, а потому, что наступило время кормления и по зову инстинкта я требовал пищи. Ну что можно ответить на эти обвинения? Есть люди, которые во всем видят только плохое.
Как бы там ни было, но четырнадцать лет назад я помог маме защитить диссертацию. А сейчас, когда маме трудно, мы с папой бросили ее на произвол судьбы. Папа пустился в бега, и я пустился во все тяжкие. Да, мужчины – опора женщины… Надо что-то предпринять.
Я не успел ничего придумать, как к нам в дверь позвонили. Я открыл – на пороге стоял сияющий Наташин отец.
– Добрый вечер, – вежливо поздоровался он и позвал меня и маму. – Пойдемте ко мне, у меня для вас сюрприз.
Я догадывался, какой сюрприз меня ждет. Я увижу Наташу.
Мы поднялись наверх. Из распахнутой двери доносилась музыка.
В хорошо мне знакомой комнате танцевала Наташа в длинном платье. Я глядел на девочку и не мог проронить ни слова. Ее мама сказала правду – Наташа изменилась. Она стала еще прекраснее.
На Наташу с любовью и с удивлением пялили со стены глаза мотоциклисты, боксеры, хоккеисты. Они узнавали и не узнавали девочку.
– Она вернулась! Сама вернулась! – отец ликовал, как маленький.
– Добрый вечер, – поздоровалась Наташа, продолжая танцевать.
– Привет, – наконец, открыл рот и я.
– Магнитофон – подарок Наташе по случаю возвращения, – объяснил моей маме Наташин отец и задергался в такт музыке. – Танцуйте, что вы стоите?
Мама сбросила плед на тахту и пустилась в пляс. Я тоже задрыгал ногами рядом с Наташей. Хорошие сейчас танцы – каждый выпендривается как хочет.
И только сейчас я заметил в комнате постороннее лицо. Если говорить откровенно, это лицо мне было очень даже хорошо знакомо, потому что это был Саня. Но прежде Саня, как говорили в старину, не был вхож в дом. А сейчас он почетный гость, имеет заслуги перед Наташиным отцом – привез блудную дочь.
Саня танцевал своеобразно. То ли делал зарядку, наклоны влево и вправо, приседания, то ли плясал.
Я погрозил ему кулаком, мол, ответишь за то, что увез Наташу. Саня жестами показал, мол, попробуй сам свяжи Наташу; интересно, что у тебя получится.
Я знал – ничего не получится. Никто не заставит Наташу поступить против ее воли. Она сама вернулась к отцу и оставила мать точно так же, как пять дней назад бросила отца и уехала с матерью.
С хитрющим видом Саня поманил меня в коридор и, ни слова ни говоря, влепил пять щелбанов. Я потер лоб и подумал, а не много ли мне влетело сегодня за то, что я нашел Наташу. Ладно, ради Наташи все можно стерпеть.
За столом переговоров
Следующий день было воскресение, и я с утра обложился учебниками – наверстывал упущенное, догонял ушедших вперед одноклассников.
Мама узнала у Калерии Васильевны, что мы проходили в эти дни, и я погрузился в океан знаний.
А мама стояла на страже. Она поднимала телефонную трубку и отвечала, что Кирилл не может подойти, потому как делает уроки.
С телефоном в тот день творилось что-то неладное, он трезвонил с самого утра. Спрашивали то Марину, то Галину, то аптеку, то милицию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49