Посреди равнины несколько бурных горных ручьев соединялись в широкую спокойную реку, текущую на запад, к океану. Там, где река становилась судоходной, возникло поселение; за одно или два поколения его хозяева, внуки плотовщиков и лодочников, стали состоятельными людьми — благодаря налогам за проезд и торговле сушеной морской рыбой, овощами и солониной. Часть прибыли они отдавали на строительство удобной речной гавани с деревянными причалами, впоследствии замененными каменными. Нанимали они и отряды воинов, чтобы защищать свои склады от нападения разбойников.
Тем временем на юге начали расцветать города, и немногочисленные группы бродячих торговцев и паломников, следовавшие с юга на север к святым местам (которые тогда почитались благодаря своему оракулу), постепенно превращались в караваны из сотен людей и вьючных животных, сопровождаемые вооруженной стражей — против разбойников. В Карриге они делали остановку. Чтобы направлять караваны прямо в город, хозяева Каррига построили мост, и путешественники перестали пользоваться бродом, расположенным восточнее. С течением времени Карриг из промежуточной станции превратился в цель. Нынче из четырех караванов на север проходил лишь один, да и то исключительно с религиозными целями, оставляя в Карриге торговцев, рабочих и прочий люд. Но святыни севера уже потеряли свою притягательность, а старую веру сильно потеснили другие культы.
Над Карригом возвышался отрог каменной гряды, по складкам которой река, пенясь, обрушивалась в верхнее русло. На этой скале, подобно туче над городскими крышами, возвышалась крепость и храм. Крепость была сложена из базальта, храм — из бурого туфа, перевезенного на барках вверх по реке, но большая часть города, причудливо простиравшаяся от подножия скалы к реке, была деревянной.
Из дерева был сложен и мост, перед которым караваны должны были останавливаться для таможенного осмотра. Таможенники следили, чтобы погонщики не заводили на настил более двух граатов одновременно.
Герон, ехавший во главе каравана, придержал свою животину перед сходнями моста, и граат терпеливо опустил большую голову, принюхиваясь и пофыркивая. Из здания таможни вышли чиновники, знакомые Герону.
Торговец ожидал их с нетерпением. До захода солнца все навьюченные животные вряд ли переправятся через мост, а у Герона не было никакого желания следить за этим утомительным процессом, да к тому же у него были веские основания не делать этого. Вот уже двенадцать лет он проделывал этот путь два-три раза в год, таможенники вполне могли обойтись без него при переговорах с его надзирателями.
Наклонившись вперед, он обратился к старшине:
— Если мы до захода солнца не получим аудиенцию у всемилостивейшего Бависа Кноля, нам придется провести неделю Королевской Охоты без разрешений, в ожидании. Вы ведь понимаете это. Так нельзя ли мне и находящимся под моим покровительством людям сейчас же проехать в город?
— Конечно, — ответил таможенник. — Оставьте только людей, чтобы после осмотра провели животных через мост, а затем они могут отправляться по своим делам.
— Сердечно благодарю вас, — сказал Герон и поклонился. Кивком головы он дал знать одному из своих надзирателей, чтобы предупредительному чиновнику сделали подарок, а потом повернулся к Белфеору и Паргетти. Большинство людей уже проталкивались к мосту, озабоченно посматривая на заходящее солнце.
— По религиозным причинам все официальные инстанции отдыхают неделю, начиная с дня весеннего новолуния, — провозгласил Герон. — Если мы не успеем вступить в город и получить гражданские права, то нам не позволят торговать и покупать в общественных местах, заключать сделки или искать работу. Не будет у нас и защиты со стороны полиции. Надо поспешить в крепость и испросить аудиенции у регента Бависа Кноля. — Он замолчал, вглядываясь в непроницаемые лица южан. — Что ж, — продолжал он, — можете мне поверить: жить в Карриге без гражданских прав — пренеприятная штука… Например, если у вас украдут кошелек, а полиция откажется помочь вам в его возвращении.
Белфеор, приземистый, с мохнатыми бровями, обменявшись взглядом со своим светловолосым спутником, спросил:
— Можно нам поехать с вами и получить эту аудиенцию?
Герон кивнул:
— Это я как раз и хотел предложить. Встретимся на другой стороне моста. Пройти по нему могут за один раз только два навьюченных граата.
Когда они миновали инспекцию — преследуемые ругательствами других путников, которые не могли понять, отчего это двум южанам выпала особая привилегия, — Белфеор снова заговорил.
— Вы тут упомянули религию, — сказал он. Герон отметил, что Паргетти предостерегающе взглянул на своего путника, но не смог понять почему. — Я не столь уж хорошо знаком со здешними обычаями, но не является ли Королевская Охота скорее делом политическим, поскольку решает, кто должен править городом?
— Здесь, в Карриге, одно тесно связано с другим, — ответил Герон. — У местных странные обычаи.
Белфеор пожал плечами:
— Я лично придерживаюсь мнения, что ничто человеческое не может быть странным.
Герон бросил на него быстрый взгляд. Даже для южанина это утверждение было довольно странным! В Карриге же оно было просто немыслимо. Несомненно, с Белфеором и его спутником стоило поддерживать знакомство. Он дипломатично сказал:
— Что ж, я много странствую и обязан ориентироваться на обычаи той страны, где нахожусь. Но мне кажется, что ваша позиция — правильная.
Они вошли в город. Он не был окружен стеной, так как в те дни, когда разбойники еще осмеливались нападать на город, население находило убежище в крепости, — а теперь, когда на всех не хватило бы и пяти крепостей, разбойники были отброшены от границ на день пути. На улицах царило оживление — горожане готовились к предстоящим празднествам; над дверями домов и лавок прикреплялись родовые гербы, на главных улицах, на большой рыночной площади вблизи гавани букмекеры сооружали навесы — здесь делались ставки. На досках мелом записывались имена соискателей, плюс — курс пари на данный момент. В этом году в начале каждого списка стояло имя — Саикмар, сын Корри, из рода Твивит.
— Они держат пари на успех соискателей? — удивленно спросил Белфеор. — Вот это действительно странно.
— Многие считают это проявлением непочтительности, — ввернул Герон. — Но, видите ли, восемнадцать лет назад было междуцарствие, и в это время городом правил род Паррадайл, который из-за тотемного родства с королем не мог участвовать в Охоте. Некоторые утверждают, что состязания потребовались, чтобы понизить статус конкурирующих родов в глазах простого народа.
— Я бы не поставил деньги на исход этого соревнования, — Белфеор хохотнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35