В лаборатории было тихо, только дамы что-то бормотали про похороны. К вечеру Надежда решилась. Дождавшись, когда все ушли, она постучала в дверь кабинета.
— Можно войти?
Он поднял голову, и она впервые заметила, что он очень плохо выглядит. Болезненно худой, глаза запали, эта желтизна.
Определенно, у него печень нездорова.
А может, освещение тут неудачное?
— Слушаю вас, Надежда Николаевна, хотя рабочий день уже кончился, — сухо сказал он.
— Вот именно, рабочий день уже кончился, и мы можем поговорить по-человечески.
— Ну и что же вы мне хотите сказать по-человечески? — без тени улыбки спросил он.
Надежда мгновенно разозлилась.
— Вы мне несимпатичны. Я не испытываю к вам жалости и не лезу с сочувствием.
Это чтобы все было ясно. Но я должна вам сказать, что не верю в то, что это вы довели Марину до самоубийства. Не потому, что вы такой хороший, а потому, что я не верю, чтобы здоровая красивая молодая девушка в наше время вдруг покончила жизнь самоубийством из-за конфликта с начальником.
Тем более, Марина. У меня создалось впечатление, что все, связанное с работой, ей было безразлично.
— Позвольте спросить, на чем основана ваша уверенность?
— Пожалуйста.
Она рассказала ему, что видела Маринку. перед уходом с работы и куда, по ее мнению, та направлялась. Он вертел в руках какую-то бумажку. Так и есть: повестка. Лебедев А. А., явиться 15 ноября к 10.00 в комнату такую-то и т.д. Послезавтра, значит, после похорон. Быстро же поляковская информация сработала. А может, просто так вызывают, для отчетности.
— Они там, в милиции, знают, что шестого у вас скандал был, — осторожно сказала Надежда.
Он помолчал.
— Я, наверное, не должен был себе позволять. Но я застал ее, когда она рылась у меня в столе. А я с детства, знаете ли, этого не терплю.
— А что же ей там было нужно? — с изумлением спросила Надежда.
— Конечно, ничего личного я там не держу. Но вот в папке были протоколы, приказы о повышении для всего отделения, я не успел отдать в дирекцию и убрал в стол.
Зачем ей это? Так рисковать!
— Но ведь она, по-моему, не очень расстроилась.
— Совсем не расстроилась. Отвечала мне очень зло, обозвала даже.
— А чем все кончилось?
— А ничем. Она вдруг руками так рот закрыла, как будто ее тошнит, и убежала.
— Тошнит? — переспросила Надежда. — Тошнит… Курить бросила, нервозность эта ее жуткая… Не было ли у нее неприятностей по этой части?
Он взглянул с недоумением.
— По какой части?
— Господи, да по женской же. И как это наши тетки не догадались!
Она подбежала к Марининому столу и открыла нижний ящик.
— Что вы ищете?
— Вот, старые увольнительные.
Марина не была аккуратной, но за увольнительными следила. Сотрудники пробивали время на увольнительных в проходной, когда надо было уйти пораньше, потом эти бумажки оставались в отделе режима, а потом надо было их забирать и подклеивать в специальную книжку. И если какая-то увольнительная терялась, всех ожидали большие неприятности от режимников: и начальника лаборатории, и лаборантку, и того бедолагу, чья увольнительная.
— Зачем все это? — спросил начальник.
— Ну, Сан Саныч, вы хоть и мужчина, но были женаты и дети у вас есть, так что должны понять. Вот почувствовала девушка, что у нее что-то не то, вернее, чего-то нет. Прошло время, и подозрения ее усилились. И что она будет делать?
— Пойдет к врачу.
— Правильно, в женскую консультацию. Это если ей срочно нужно удостовериться, беременна она или нет, чтобы срок не пропустить. А если она замуж собирается и ребенка родить хочет, то она нарочно в консультацию попозже пойдет, потому что, во-первых, с замужними там совсем другой разговор, а во-вторых, чем позже пойдешь, тем больше декрет дадут, такая уж у нас система. Так вот, мы сейчас и посмотрим: вот Маринины увольнительные за последний месяц. Вот сначала вечером она ушла в 16.00, а потом два раза утром позже пришла.
— Так она, может, проспала?
— Нет, вот видите, она заранее, с вечера их пробила.
— И что это значит?
— А это значит, что направили ее на сдачу анализов, а они, как известно, с утра. Моча, кровь из пальца, из вены на сахар, на RW. У вас брали когда-нибудь кровь на RW?
— Нет, вроде бы.
— А у беременных женщин три раза берут. Это реакция Вассермана, на сифилис.
— Ну и ну!
— Так вот, смотрим, пятого числа последняя увольнительная. Вы ее пятого с утра никуда не посылали?
— Да я вообще ее никуда не посылал!
— Значит, по личному делу она ходила.
Теперь смотрите: анализы действительны десять дней. Если за это время к врачу не пойдешь и направление не получишь, сдавай все по новой. Пять плюс десять получается пятнадцатое число, а сегодня у нас тринадцатое, шестого она к врачу не могла пойти, анализ еще не готов, потом праздники. Дайте-ка мне справочник телефонный, у вас есть.
Он протянул ей справочник.
— Так, Марина жила на Охте, вот районная консультация, улица Стахановцев, дом 27.
Надежда схватила телефонную трубку.
— Ах нет, отсюда нельзя звонить. Вы вообще-то домой собираетесь?
— Да вот, сидел тут, думал, идти ли завтра на похороны и что в милиции говорить.
— На похороны обязательно идти, а в милиции ничего не говорить, лишнего то есть.., ох, простите, что я с вами в таком тоне, — спохватилась Надежда.
— Что вы, спасибо, что со мной поговорили, а то я уже сам начал думать, что это я ее довел.
— Если бы вы подольше в нашем гадюшнике поварились, вы бы уверились, что сами ее с седьмого этажа столкнули… О Господи! Человек ведь умер, а мы так о ней…
В регистратуре женской консультации раздался телефонный звонок.
— Скажите, пожалуйста, Заневский, 22, какой врач принимает?
Регистраторша Зоя Семеновна посмотрела в расписание.
— Доктор Васильева, сегодня она была в утро, а завтра в вечер, с двух до восьми.
— Ой, не вешайте трубку, я вас очень попрошу, я сдавала анализы пятого, а после праздников заходила, они куда-то делись у вас, мне за направлением. Вы не посмотрите, нашлись ли они? Моя фамилия Киселева.
Зоя Семеновна нашла нужную папку.
— Киселева М. Е.?
— Да, Марина Евгеньевна.
— Тут ваши анализы и никуда они не терялись. Если хотите к врачу, то на завтра записи уже нет, запишу только на пятнадцатое в одиннадцать.
— Спасибо большое, я приду.
Надежда повесила трубку.
— Вот видите, Сан Саныч, все правильно, была она там.
— Думаете, она из-за этого с крыши бросилась?
— Не знаю, не знаю… Не она первая, бывает всякое. Даже если и бросил ее парень, ну обругают, конечно, в консультации, а все равно направление на аборт обязаны дать, а в больнице страшно, противно, но все-таки не смертельно. А то, что она вовремя в консультацию пошла, говорит о том, что головы она не потеряла. Знаете что, Сан Саныч, поручите-ка мне Марину замещать.
Я стол ее разберу, и вообще…
— Хорошо, хотя использовать вас на такой работе нерационально.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
— Можно войти?
Он поднял голову, и она впервые заметила, что он очень плохо выглядит. Болезненно худой, глаза запали, эта желтизна.
Определенно, у него печень нездорова.
А может, освещение тут неудачное?
— Слушаю вас, Надежда Николаевна, хотя рабочий день уже кончился, — сухо сказал он.
— Вот именно, рабочий день уже кончился, и мы можем поговорить по-человечески.
— Ну и что же вы мне хотите сказать по-человечески? — без тени улыбки спросил он.
Надежда мгновенно разозлилась.
— Вы мне несимпатичны. Я не испытываю к вам жалости и не лезу с сочувствием.
Это чтобы все было ясно. Но я должна вам сказать, что не верю в то, что это вы довели Марину до самоубийства. Не потому, что вы такой хороший, а потому, что я не верю, чтобы здоровая красивая молодая девушка в наше время вдруг покончила жизнь самоубийством из-за конфликта с начальником.
Тем более, Марина. У меня создалось впечатление, что все, связанное с работой, ей было безразлично.
— Позвольте спросить, на чем основана ваша уверенность?
— Пожалуйста.
Она рассказала ему, что видела Маринку. перед уходом с работы и куда, по ее мнению, та направлялась. Он вертел в руках какую-то бумажку. Так и есть: повестка. Лебедев А. А., явиться 15 ноября к 10.00 в комнату такую-то и т.д. Послезавтра, значит, после похорон. Быстро же поляковская информация сработала. А может, просто так вызывают, для отчетности.
— Они там, в милиции, знают, что шестого у вас скандал был, — осторожно сказала Надежда.
Он помолчал.
— Я, наверное, не должен был себе позволять. Но я застал ее, когда она рылась у меня в столе. А я с детства, знаете ли, этого не терплю.
— А что же ей там было нужно? — с изумлением спросила Надежда.
— Конечно, ничего личного я там не держу. Но вот в папке были протоколы, приказы о повышении для всего отделения, я не успел отдать в дирекцию и убрал в стол.
Зачем ей это? Так рисковать!
— Но ведь она, по-моему, не очень расстроилась.
— Совсем не расстроилась. Отвечала мне очень зло, обозвала даже.
— А чем все кончилось?
— А ничем. Она вдруг руками так рот закрыла, как будто ее тошнит, и убежала.
— Тошнит? — переспросила Надежда. — Тошнит… Курить бросила, нервозность эта ее жуткая… Не было ли у нее неприятностей по этой части?
Он взглянул с недоумением.
— По какой части?
— Господи, да по женской же. И как это наши тетки не догадались!
Она подбежала к Марининому столу и открыла нижний ящик.
— Что вы ищете?
— Вот, старые увольнительные.
Марина не была аккуратной, но за увольнительными следила. Сотрудники пробивали время на увольнительных в проходной, когда надо было уйти пораньше, потом эти бумажки оставались в отделе режима, а потом надо было их забирать и подклеивать в специальную книжку. И если какая-то увольнительная терялась, всех ожидали большие неприятности от режимников: и начальника лаборатории, и лаборантку, и того бедолагу, чья увольнительная.
— Зачем все это? — спросил начальник.
— Ну, Сан Саныч, вы хоть и мужчина, но были женаты и дети у вас есть, так что должны понять. Вот почувствовала девушка, что у нее что-то не то, вернее, чего-то нет. Прошло время, и подозрения ее усилились. И что она будет делать?
— Пойдет к врачу.
— Правильно, в женскую консультацию. Это если ей срочно нужно удостовериться, беременна она или нет, чтобы срок не пропустить. А если она замуж собирается и ребенка родить хочет, то она нарочно в консультацию попозже пойдет, потому что, во-первых, с замужними там совсем другой разговор, а во-вторых, чем позже пойдешь, тем больше декрет дадут, такая уж у нас система. Так вот, мы сейчас и посмотрим: вот Маринины увольнительные за последний месяц. Вот сначала вечером она ушла в 16.00, а потом два раза утром позже пришла.
— Так она, может, проспала?
— Нет, вот видите, она заранее, с вечера их пробила.
— И что это значит?
— А это значит, что направили ее на сдачу анализов, а они, как известно, с утра. Моча, кровь из пальца, из вены на сахар, на RW. У вас брали когда-нибудь кровь на RW?
— Нет, вроде бы.
— А у беременных женщин три раза берут. Это реакция Вассермана, на сифилис.
— Ну и ну!
— Так вот, смотрим, пятого числа последняя увольнительная. Вы ее пятого с утра никуда не посылали?
— Да я вообще ее никуда не посылал!
— Значит, по личному делу она ходила.
Теперь смотрите: анализы действительны десять дней. Если за это время к врачу не пойдешь и направление не получишь, сдавай все по новой. Пять плюс десять получается пятнадцатое число, а сегодня у нас тринадцатое, шестого она к врачу не могла пойти, анализ еще не готов, потом праздники. Дайте-ка мне справочник телефонный, у вас есть.
Он протянул ей справочник.
— Так, Марина жила на Охте, вот районная консультация, улица Стахановцев, дом 27.
Надежда схватила телефонную трубку.
— Ах нет, отсюда нельзя звонить. Вы вообще-то домой собираетесь?
— Да вот, сидел тут, думал, идти ли завтра на похороны и что в милиции говорить.
— На похороны обязательно идти, а в милиции ничего не говорить, лишнего то есть.., ох, простите, что я с вами в таком тоне, — спохватилась Надежда.
— Что вы, спасибо, что со мной поговорили, а то я уже сам начал думать, что это я ее довел.
— Если бы вы подольше в нашем гадюшнике поварились, вы бы уверились, что сами ее с седьмого этажа столкнули… О Господи! Человек ведь умер, а мы так о ней…
В регистратуре женской консультации раздался телефонный звонок.
— Скажите, пожалуйста, Заневский, 22, какой врач принимает?
Регистраторша Зоя Семеновна посмотрела в расписание.
— Доктор Васильева, сегодня она была в утро, а завтра в вечер, с двух до восьми.
— Ой, не вешайте трубку, я вас очень попрошу, я сдавала анализы пятого, а после праздников заходила, они куда-то делись у вас, мне за направлением. Вы не посмотрите, нашлись ли они? Моя фамилия Киселева.
Зоя Семеновна нашла нужную папку.
— Киселева М. Е.?
— Да, Марина Евгеньевна.
— Тут ваши анализы и никуда они не терялись. Если хотите к врачу, то на завтра записи уже нет, запишу только на пятнадцатое в одиннадцать.
— Спасибо большое, я приду.
Надежда повесила трубку.
— Вот видите, Сан Саныч, все правильно, была она там.
— Думаете, она из-за этого с крыши бросилась?
— Не знаю, не знаю… Не она первая, бывает всякое. Даже если и бросил ее парень, ну обругают, конечно, в консультации, а все равно направление на аборт обязаны дать, а в больнице страшно, противно, но все-таки не смертельно. А то, что она вовремя в консультацию пошла, говорит о том, что головы она не потеряла. Знаете что, Сан Саныч, поручите-ка мне Марину замещать.
Я стол ее разберу, и вообще…
— Хорошо, хотя использовать вас на такой работе нерационально.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58