Красные лица многих служили признаком того, что их обладатели не привыкли к выпивке.
Воцарилось мертвое молчание. Хотя собравшиеся не могли не слышать шагов на лестнице, они делали вид, что не замечают ничего, кроме друг друга.
Напряженное дыхание выдавало их гнев. Большей частью они были честными людьми, искренне верившими в принципы милорда Шафтсбери и страшившимися папизма.
Лестница с перилами, как и внизу, шла параллельно дальней узкой стене. Около нее стоял длинный стол, походивший на стол совета, за которым сидели только двое лицом к лестнице.
«Я узнал тебя, — подумал Фентон, — по многочисленным портретам. Посмотрим, так ли ты смертельно жалишь, как про тебя говорят!»
Слева за длинным столом восседал милорд Шафтсбери. Его массивный светлый парик был опущен, прикрывая лицо, устремленное на маленький бокал белого вина. Несколько голов, торчащих на шестах над Темпл-Баром, были повернуты в сторону Флит-Стрит, и одна из них заглядывала в окно за левым плечом милорда.
Справа от него сидел высокий, крепкий и румяный Джордж Вилльерс, второй герцог Бакингем, приближавшийся к полувековому юбилею и уже не уделявший столько времени, сколько уделял ранее, фехтованию и скандальным похождениям. Теперь он играл в политику, как играл прежде в другие игры. Бакингем был одет в костюм из бордового шелка, каштановый парик состоял из множества мелких локонов. На столе перед ним стоял кубок с вином.
Отойдя немного от лестницы, Фентон беспечно оперся спиной о перила, прижимая к груди лиру. Джордж и мистер Рив встали справа от него.
Никто по-прежнему не шевелился и не смотрел на них.
Пальцы Фентона скользнули по струнам. Он громко и отчетливо заиграл мелодию, не заботясь о фальшивых нотах.
За здоровье короля!
Тря-ля-ля, mpa-ля-ля!
И позор его врагам!
Трам-пам-пам, трам-пам-пам!..
Фентон играл настолько скверно, не практиковавшись в этом занятии многие десятилетия, что присутствующие не сразу разобрали мелодию. Первым, кто ее узнал, был сам милорд Шафтсбери, который поставил поднятую рюмку и отодвинул ее от себя.
После этого песню, казалось, узнали все. Его светлость Бакс стукнул кружкой по стертой от времени поверхности стола, отпихнув ее подальше. Так же поступил со своим зеленым бокалом и милорд маркиз Уинчестер, сидевший рядом с большим столом, хотя и не за ним, и еще двое присутствующих. Один величавый джентльмен с зеленой лентой хотел погромче стукнуть кружкой, но так как был изрядно пьян, то угодил ею в край стола, расплескав кларет и уронив кружку на пол.
Его светлость Бакс заговорил первым.
— Сэр Николас, — начал он мелодичным и весьма любезным тоном, — если вы пришли присоединиться к компании добрых патриотов, милости просим! Но…
Парики энергично закивали. Бакингем докончил более сурово.
— Милорд Шафтсбери желает знать, зачем вы здесь.
Фентон откликнулся громовым голосом, которым сэр Ник произносил речь в Раскрашенном зале.
— Тогда пускай милорд сам об этом спросит.
Шафтсбери поднял голову. С первого взгляда его лицо могло показаться веселым, несмотря на резкие черты: длинный нос, острый подбородок и большие голодные глаза. Хотя в то время он мог считаться стариком, ему было всего пятьдесят четыре года. Его шарм и красноречие помогли ему завоевать трех жен, не ради любви, а ради политической карьеры. Лицо его всегда оставалось спокойным, скрывая роящиеся в голове мысли.
В данный момент он два-три раза подбросил и поймал кружевной носовой платок, как бы вспоминая ускользнувшее из памяти имя.
— Э-э… сэр Николас Фентон?
— Милорд… э-э… Шафтсбери?
В комнате послышался скрип отодвинутых на дюйм стульев и скамеек. Милорд первый нанес удар и получил его назад прямо в лицо.
Но он, казалось, ничего не заметил, продолжая теребить носовой платок.
— Сэр Николас, — продолжал он, снисходительно глядя на собеседника, — вы, как будто, подающий надежды молодой джентльмен и к тому же, насколько я могу судить, весьма изобретательный. Чем я могу вам служить?
— Во-первых, милорд, я бы хотел доложить вам о вашем втором уроке.
— Не понимаю.
— Bo-время вашего первого урока, когда вы натравили на меня в поле трех головорезов, я боюсь, что двое из них погибли, хотя третьему удалось спастись. А теперь…
Фентон передал лиру Джорджу, который, в свою очередь, вручил ее мистеру Риву. Из левого кармана Фентон извлек смятую шляпу с зеленой лентой и тщательно разгладил сломанные поля.
— Это, — заговорил он снова, бросая шляпу над другими шляпами и париками на стол перед лордом Шафтсбери, — принадлежало первому эльзасскому Забияке, которого вы напустили на меня сегодня утром. Теперь он лежит среди пожарных ведер, проколотый шпагой от горла до мозга.
Милорд всего лишь снова подбросил и поймал платок.
Фентон вытащил из кармана фальшивые зубы и попытался бросить их на большой стол вслед за шляпой, но они упали на стол перед лордом Уортоном и разбились вдребезги, заставив милорда вскочить с места.
— Эти фальшивые зубы, — продолжал Фентон, — носил другой Забияка, которому пришлось иметь дело с моим другом — присутствующим здесь лордом Джорджем Харуэллом. Я только довершил его работу ударом, который, надеюсь, окажется смертельным. — Его тон изменился: — Милорд, ваше внимание начинает мне надоедать.
Шафтсбери поднял брови.
— Мое внимание? — переспросил он. — Боюсь, вы льстите самому себе. А если даже вы правы, неужели вы, жалкий баронет, намерены мне мстить?
— Нет, милорд. Я здесь только для того, чтобы сообщить вам кое-что о вашем будущем.
Вдоль столов пробежал смешок, который, однако, тут же замер.
— А не могли бы вы предсказать мое будущее? — осведомился его светлость Бакс, с интересом склонившись вперед. Хотя Бакингем, как позднее писал мистер Драйден, мог одновременно быть «алхимиком, государственным деятелем, скрипачом и шутом», Фентон был не в состоянии с неприязнью относиться к человеку его ума и талантов.
Но Шафтсбери, в свою очередь заинтересованный, знаком заставил герцога умолкнуть.
— Значит, вы предсказатель? — усмехнулся он. — Тогда говорите!
— Его величество, милорд, отец своего народа. Или, по крайней мере, как говорит его светлость, — Фентон кивнул в сторону Бакингема, — значительной его части. У него множество незаконных детей и ни одного законного, так как королева Екатерина не может их иметь. Ничто не заставит его развестись с королевой или изгнать ее. Таким образом, наследником должен быть его брат, герцог Йоркский, который, как говорят, стал католиком. Прежде всего вы захотите лишить герцога права наследования с помощью парламентского билля. Затем вы попытаетесь устранить самого короля Карла, главным образом, с помощью вашего лозунга…
— Нет папизму!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Воцарилось мертвое молчание. Хотя собравшиеся не могли не слышать шагов на лестнице, они делали вид, что не замечают ничего, кроме друг друга.
Напряженное дыхание выдавало их гнев. Большей частью они были честными людьми, искренне верившими в принципы милорда Шафтсбери и страшившимися папизма.
Лестница с перилами, как и внизу, шла параллельно дальней узкой стене. Около нее стоял длинный стол, походивший на стол совета, за которым сидели только двое лицом к лестнице.
«Я узнал тебя, — подумал Фентон, — по многочисленным портретам. Посмотрим, так ли ты смертельно жалишь, как про тебя говорят!»
Слева за длинным столом восседал милорд Шафтсбери. Его массивный светлый парик был опущен, прикрывая лицо, устремленное на маленький бокал белого вина. Несколько голов, торчащих на шестах над Темпл-Баром, были повернуты в сторону Флит-Стрит, и одна из них заглядывала в окно за левым плечом милорда.
Справа от него сидел высокий, крепкий и румяный Джордж Вилльерс, второй герцог Бакингем, приближавшийся к полувековому юбилею и уже не уделявший столько времени, сколько уделял ранее, фехтованию и скандальным похождениям. Теперь он играл в политику, как играл прежде в другие игры. Бакингем был одет в костюм из бордового шелка, каштановый парик состоял из множества мелких локонов. На столе перед ним стоял кубок с вином.
Отойдя немного от лестницы, Фентон беспечно оперся спиной о перила, прижимая к груди лиру. Джордж и мистер Рив встали справа от него.
Никто по-прежнему не шевелился и не смотрел на них.
Пальцы Фентона скользнули по струнам. Он громко и отчетливо заиграл мелодию, не заботясь о фальшивых нотах.
За здоровье короля!
Тря-ля-ля, mpa-ля-ля!
И позор его врагам!
Трам-пам-пам, трам-пам-пам!..
Фентон играл настолько скверно, не практиковавшись в этом занятии многие десятилетия, что присутствующие не сразу разобрали мелодию. Первым, кто ее узнал, был сам милорд Шафтсбери, который поставил поднятую рюмку и отодвинул ее от себя.
После этого песню, казалось, узнали все. Его светлость Бакс стукнул кружкой по стертой от времени поверхности стола, отпихнув ее подальше. Так же поступил со своим зеленым бокалом и милорд маркиз Уинчестер, сидевший рядом с большим столом, хотя и не за ним, и еще двое присутствующих. Один величавый джентльмен с зеленой лентой хотел погромче стукнуть кружкой, но так как был изрядно пьян, то угодил ею в край стола, расплескав кларет и уронив кружку на пол.
Его светлость Бакс заговорил первым.
— Сэр Николас, — начал он мелодичным и весьма любезным тоном, — если вы пришли присоединиться к компании добрых патриотов, милости просим! Но…
Парики энергично закивали. Бакингем докончил более сурово.
— Милорд Шафтсбери желает знать, зачем вы здесь.
Фентон откликнулся громовым голосом, которым сэр Ник произносил речь в Раскрашенном зале.
— Тогда пускай милорд сам об этом спросит.
Шафтсбери поднял голову. С первого взгляда его лицо могло показаться веселым, несмотря на резкие черты: длинный нос, острый подбородок и большие голодные глаза. Хотя в то время он мог считаться стариком, ему было всего пятьдесят четыре года. Его шарм и красноречие помогли ему завоевать трех жен, не ради любви, а ради политической карьеры. Лицо его всегда оставалось спокойным, скрывая роящиеся в голове мысли.
В данный момент он два-три раза подбросил и поймал кружевной носовой платок, как бы вспоминая ускользнувшее из памяти имя.
— Э-э… сэр Николас Фентон?
— Милорд… э-э… Шафтсбери?
В комнате послышался скрип отодвинутых на дюйм стульев и скамеек. Милорд первый нанес удар и получил его назад прямо в лицо.
Но он, казалось, ничего не заметил, продолжая теребить носовой платок.
— Сэр Николас, — продолжал он, снисходительно глядя на собеседника, — вы, как будто, подающий надежды молодой джентльмен и к тому же, насколько я могу судить, весьма изобретательный. Чем я могу вам служить?
— Во-первых, милорд, я бы хотел доложить вам о вашем втором уроке.
— Не понимаю.
— Bo-время вашего первого урока, когда вы натравили на меня в поле трех головорезов, я боюсь, что двое из них погибли, хотя третьему удалось спастись. А теперь…
Фентон передал лиру Джорджу, который, в свою очередь, вручил ее мистеру Риву. Из левого кармана Фентон извлек смятую шляпу с зеленой лентой и тщательно разгладил сломанные поля.
— Это, — заговорил он снова, бросая шляпу над другими шляпами и париками на стол перед лордом Шафтсбери, — принадлежало первому эльзасскому Забияке, которого вы напустили на меня сегодня утром. Теперь он лежит среди пожарных ведер, проколотый шпагой от горла до мозга.
Милорд всего лишь снова подбросил и поймал платок.
Фентон вытащил из кармана фальшивые зубы и попытался бросить их на большой стол вслед за шляпой, но они упали на стол перед лордом Уортоном и разбились вдребезги, заставив милорда вскочить с места.
— Эти фальшивые зубы, — продолжал Фентон, — носил другой Забияка, которому пришлось иметь дело с моим другом — присутствующим здесь лордом Джорджем Харуэллом. Я только довершил его работу ударом, который, надеюсь, окажется смертельным. — Его тон изменился: — Милорд, ваше внимание начинает мне надоедать.
Шафтсбери поднял брови.
— Мое внимание? — переспросил он. — Боюсь, вы льстите самому себе. А если даже вы правы, неужели вы, жалкий баронет, намерены мне мстить?
— Нет, милорд. Я здесь только для того, чтобы сообщить вам кое-что о вашем будущем.
Вдоль столов пробежал смешок, который, однако, тут же замер.
— А не могли бы вы предсказать мое будущее? — осведомился его светлость Бакс, с интересом склонившись вперед. Хотя Бакингем, как позднее писал мистер Драйден, мог одновременно быть «алхимиком, государственным деятелем, скрипачом и шутом», Фентон был не в состоянии с неприязнью относиться к человеку его ума и талантов.
Но Шафтсбери, в свою очередь заинтересованный, знаком заставил герцога умолкнуть.
— Значит, вы предсказатель? — усмехнулся он. — Тогда говорите!
— Его величество, милорд, отец своего народа. Или, по крайней мере, как говорит его светлость, — Фентон кивнул в сторону Бакингема, — значительной его части. У него множество незаконных детей и ни одного законного, так как королева Екатерина не может их иметь. Ничто не заставит его развестись с королевой или изгнать ее. Таким образом, наследником должен быть его брат, герцог Йоркский, который, как говорят, стал католиком. Прежде всего вы захотите лишить герцога права наследования с помощью парламентского билля. Затем вы попытаетесь устранить самого короля Карла, главным образом, с помощью вашего лозунга…
— Нет папизму!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95