— Ты так прекрасна! — медленно произнес он, любуясь обнаженным телом девушки, нежным цветом ее кожи, от которой исходил тонкий аромат.
— А ты очень наблюдателен, — несколько смущенно ответила она.
— Если я скажу, что твое тело на вкус словно мед, ты ответишь, что я хорошо разбираюсь в пчеловодстве?
Рассмеявшись, она коснулась его губ легким поцелуем и стала перебирать упругие завитки его волос. Дрого слышал, как у его груди гулко и неровно бьется ее сердце; потом почувствовал, как ее легкие пальцы побежали вниз по его телу, и с восторгом понял, что она жаждет любви. Дрого начал осторожно возбуждать в ней еще большее желание, покрывая ее тело быстрыми поцелуями, которые опускались все ниже и ниже. Ида обвила его голову руками и выгнулась, отдаваясь блаженству, которе с доставляли ей ласки; дрожь наслаждения судорогой пробегала по ее спине, и когда губы Дрого обожгли ее живот и спустились ниже, она не колеблясь и не смущаясь раздвинула бедра. Через мгновение наслаждение стало таким острым, что Ида вскрикнула. Дрого быстро приподнялся и обхватил ее руками за спину. Когда он вошел в нее, Ида застонала и, желая продлить сладостное безумие, в которое он поверг ее тело, отстранилась, боясь, что немедленно достигнет вершины. Потом, задыхаясь и дрожа, она вновь приникла к нему, вся горя от ненасытной жажды, и вдруг поднесла руку ко рту, чтобы заглушить стоны: минута наивысшего исступления погрузила ее в беспредельное наслаждение. Иде показалось, что она теряет сознание, так сильны были мучительно-сладкие содрогания, которые накатывали волнами и пронизывали все ее существо…
Дрого приподнялся на локте. Ида лежала обессилевшая, с каким-то отсутствующим, мечтательным выражением лица, и угасающий огонь очага, отражаясь, мерцал под ее полуприкрытыми веками… Он поднялся и принес воды; смочив кусок полотна, нежными движениями освежил разгоряченное тело Иды прохладной водой, затем ополоснулся сам и снова обнял ее.
Ида почувствовала, что к ней возвращается восхитительный жар желания; она удивилась, но не устыдилась того, как легко ее тело откликается на ласку. «Это потому, что я люблю Дрого, — подумала она. — А он так и не сказал мне о своих чувствах. Совсем скоро мы будем в Лондоне, где решится моя судьба. Может быть, мы расстанемся навсегда. Да, скорее всего так и будет. Но сейчас лучше не мучить себя тревожными мыслями».
Она повернулась к Дрого и коснулась губами его груди. Он почувствовал, как дождем падает на его лицо теплый шелк ее волос и, вдохнув их удивительный аромат, сжал ее гибкое и податливое тело в объятиях.
— Я думал, ты устала, — хрипло прошептал он, подчиняясь жаркой ласке ее губ, языка, рук.
— Тебе не нравится моя настойчивость? — лукаво спросила Ида, на секунду отстранившись; Дрого тотчас же рывком снова прижал ее к себе, так что она оказалась сверху.
— Разве я похож на сумасшедшего? — срывающимся голосом проговорил он и, приподняв Иду, вошел в нее. Соединившись, их тела начали свой медленный танец… любовницы ни за что не согласится. Да ему и самому это претит. Но если он женится на саксонке, то может даже не мечтать, что получит землю. Как это ни тяжко, а придется выбирать. На душе у Дрого стало совсем скверно. Представив на мгновение, что Иды больше нет рядом с ним и никогда не будет, он почувствовал страшную пустоту; сердце, которое Дрого считал неуязвимым, раскаленным железом жгла мысль о скорой разлуке…
Дрого пристально всматривался в лицо женщины, безмятежно дремлющей в его объятиях; оно выражало нежность, спокойную истому и казалось ему загадочным и прекрасным. В изгибе ее губ, невинных и вместе с тем удивительно чувственных, словно таилось обещание новых наслаждений, и тело Дрого вновь охватило любовное томление. И все же усталость и волнения сегодняшнего дня брали свое — веки его начали слипаться. Уже засыпая, Дрого вдруг подумал о том, что через несколько дней их путешествие завершится и тогда ему придется решать дальнейшую судьбу Иды. И свою — потому что при одной мысли о том, что они расстанутся навсегда, сердце его сжималось от боли. Сможет ли, захочет ли Ида остаться с ним? Ведь она уже не будет пленницей, а на роль любовницы ни за что не согласится. Да ему и самому это претит. Но если он женится на саксонке, то может даже не мечтать, что получит землю. Как это ни тяжко, а придется выбирать. На душе у Дрого стало совсем скверно. Представив на мгновение, что Иды больше нет рядом с ним и никогда не будет, он почувствовал страшную пустоту; сердце, которое Дрого считал неуязвимым, раскаленным железом жгла мысль о скорой разлуке…
Глава 21
— Мы ведем себя безрассудно, — прошептала Мэй, боязливо оглядывая деревню.
Ида осторожно вошла в маленький домик и, удостоверившись, что внутри никого нет, повернулась к Мэй.
— Что значит «безрассудно»? Нам нужна провизия! Утром мы войдем в Лондон, а в городе овощи не растут.
— Почему ты решила, что здесь что-то есть? Солдаты уже обшарили эту деревню и взяли все, что могли.
— Они не всегда знают, где надо искать, и хватают только то, что лежит у них под носом. Уверена, что если мы хорошенько поищем, то найдем много чего из припрятанных жителями продуктов. Наши запасы почти истощились; не голодать же нам в конце концов. Подумай о детях! — Заметив, что солнце уже садится, Ида добавила: — Чем быстрее мы приступим к поискам, тем раньше вернемся в лагерь.
Мэй в ответ лишь что-то пробурчала себе под нос. Они покинули деревню с последними лучами солнца, еле волоча мешки, набитые провизией. Ида испытывала противоречивые чувства: с одной стороны, ей было стыдно, что они с Мэй, как последние мародеры, выгребли из разных потаенных местечек последние крохи, принадлежавшие крестьянам, а с другой — была в восторге оттого, что их предприятие оказалось столь удачным. «Когда я получу свои земли, то с лихвой возмещу жителям их сегодняшние потери, — успокаивала свою совесть Ида.
Кроме того, вряд ли они оставили деревню, не прихватив с собой солидных запасов, да и местные леса и реки дают весьма неплохие возможности прокормиться». Внезапно ее раздумья прервал испуганный возглас Мэй. Ида подняла голову, и с ее губ сорвалось проклятие: впереди, преграждая дорогу к лагерю, стояли Ги и два воина из его отряда — те самые, которые спаслись в ночь засады на Танкреда я Унвина. Ги угрожающе двинулся навстречу, и Ида, сбросив с плеча мешок со всем своим богатство, негромко приказала Мэй сделать то же самое и, повернувшись, бросилась бежать.
Мэй, ни секунды не колеблясь, последовала ее примеру. Им без труда удалось оторваться от облаченных в кольчуги рыцарей; но с каждым шагом они вес больше удалялись от лагеря, а значит, от безопасного убежища. Ида судорожно поискала глазами место, где они могли бы спрятаться, или же поворот на какую-нибудь дорогу, которая позволила бы им вернуться окольным путем в лагерь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74