Я не спал тридцать лет. Затем я д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о заснул, и
проспал шестнадцать лет. И в конце этого 46-летнего периода я продолжал
физически казаться 23-летним.
Теперь ты начинаешь понимать то, что я к тому времени понял? Радиация
- или комбинация различных излучений, действию которых я подвергся -
радикально изменили функции моего гипофиза. Сюда же подключились и другие
факторы. Когда-то, примерно 150 тысяч лет назад, я изучал эндокринологию,
и мне кажется, я нашел нужную комбинацию воздействий. Если мои вычисления
верны, у меня был один шанс из миллиарда.
Конечно, старение не было полностью устранено, но скорость его
замедлилась примерно в 15 тысяч раз. Я старею на один день за сорок пять
лет. Так что я не бессмертен. За прошедшие 180 тысяч лет я постарел на 11
лет. Теперь мой физический возраст равен 34 годам.
А сорок пять лет для меня - один день. Из них я не сплю примерно
тридцать лет, потом засыпаю примерно на пятнадцать. Мне повезло, что мои
первые несколько "дней" я не провел в период полной социальной
дезорганизации и дикости, иначе бы я их не пережил. Но я выжил, и к тому
времени разобрался в системе и смог позаботиться о выживании. С тех пор я
спал примерно четыре тысячи раз и выжил. Возможно, когда-нибудь мне не
повезет. Может быть, когда-нибудь, несмотря на все меры предосторожности,
кто-нибудь вломится в мою пещеру или убежище, где я закрываюсь на время
сна наглухо и в полной тайне. Но это маловероятно. У меня есть целые годы
на подготовку таких мест, и мне помогает опыт четырех тысяч снов. Вы
можете множество раз пройти мимо такого места и не узнать, что оно здесь,
а если что-то и заподозрите, то все равно не сможете войти.
Нет, мои шансы на выживание между бодрствованиями намного выше, чем
во время сознательных, активных периодов. Возможно, только чудом можно
назвать то, что я пережил их так много, несмотря на разработанную мной
тактику выживания.
А тактика эта оказалась хороша. Я пережил семь крупных атомных - и
суператомных - войн, которые сократили население Земли до нескольких
дикарей, собравшихся у костров в немногих еще пригодных для обитания
местах. А в другие времена, в другие эры, я побывал в пяти галактиках за
пределами нашей.
У меня было несколько тысяч жен, но всегда не более одной сразу,
потому что я родился в эру моногамии, и этот обычай сохранился. И я
вырастил несколько тысяч детей. Конечно, я не мог оставаться с одной женой
более тридцати лет. После этого мне необходимо становилось исчезнуть, но
тридцати лет для нас обоих оказывалось вполне достаточно, особенно когда
она старилась с нормальной скоростью, а я практически не менялся. О,
конечно, это порождало проблемы, но я был в состоянии с ними справиться. Я
всегда женился, если женился, на девушке настолько моложе себя, насколько
это было возможно, поэтому наше неравенство со временем не становилось
слишком большим. Допустим, мне тридцать лет, а женюсь на шестнадцатилетней
девушке. Тогда ко времени, когда мне приходится ее покидать, ей становится
сорок шесть, а мне - по-прежнему тридцать. И это к лучшему для нас обоих,
для всех, потому что, проснувшись, я не возвращался обратно. Если она к
тому времени еще была жива, то ей было уже за шестьдесят, и вряд ли ей
стало бы лучше, если бы к ней вернулся из мертвых все еще молодой муж. А я
оставлял ее хорошо обеспеченной, богатой вдовой - богатой деньгами или
тем, что считалось богатством в ту конкретную эпоху. Иногда это были
ракушки и наконечники стрел, иногда зерно в закромах, а однажды - тогда
была очень любопытная цивилизация - рыбья чешуя. У меня никогда не
возникало ни малейших трудностей в получении своей доли - или больше, чем
доли - денег или их эквивалента. После нескольких тысяч лет практики
трудность была в другом - знать, когда следует остановиться, чтобы не
стать подозрительно богатым и не привлекать внимания.
По очевидным причинам я всегда ухитрялся это делать. Ты скоро
поймешь, почему я никогда не желал власти, и даже через несколько сотен
лет не дал людям причин подозревать, что я отличаюсь от них. Я даже
научился каждую ночь по нескольку часов лежать, притворяясь спящим и
размышляя.
Но все же это не столь важно по сравнению со мной. Я рассказываю это
только тебе, чтобы ты понял, откуда я знаю то, что хочу тебе сказать.
И скажу вовсе не для того, чтобы получить что-то от тебя. Это нечто
такое, что тебе не по силам изменить, да и ты - когда поймешь - сам ничего
не захочешь менять.
Я не пытаюсь повлиять на тебя или куда-то направить. За четыре тысячи
жизней я побывал почти в любой роли - кроме лидера. Этого я избегал. О, я
часто слыл богом среди дикарей, но лишь потому, что мог организовать их
ради выживания. Я использовал силы, которые они считали волшебством, лишь
для поддержания порядка, но никогда и никуда их не вел и не тянул назад.
Если я и учил их пользоваться луком и стрелами, то лишь потому, что жизнь
становилась слишком тяжелой, мы голодали, а мое выживание зависело от их
выживания. Создав необходимую основу, я никогда ее более не тревожил.
То, что я сообщу тебе сейчас, тоже ее не нарушит.

Запомни: человеческая раса - единственный бессмертный организм во
Вселенной.
Есть и другие расы, но они или уже умерли, или умрут. Однажды, сто
тысяч лет назад, мы нанесли их все на карту, когда у нас был прибор,
детектирующий наличие мысли, наличие разума, каким бы чужим он ни был и
как бы далеко ни находился. Через пятьдесят тысяч лет этот прибор был
открыт заново. Мы обнаружили почти столько же рас, сколько и в прошлый
раз, но лишь восемь из них были теми же самыми, что и пятьдесят тысяч лет
назад, и каждая из этих восьми угасала и умирала. Они миновали пик своей
мощи, и теперь умирали.
Они достигли предела своих возможностей - а предел есть всегда - и
теперь у них не оставалось другого выбора, как умереть. Жизнь динамична;
она не может оставаться неподвижной - на каком угодно высоком уровне - и
выжить.
Вот что я хочу тебе рассказать, чтобы ты больше никогда не испытывал
страха. Только раса, которая периодически уничтожает себя и свой прогресс,
которая возвращается к началу, способна существовать более, скажем, ста
тысяч лет разумной жизни.
Во всей вселенной лишь человеческая раса достигла высокого уровня
разумности, не достигнув высокого уровня психической нормальности. Мы уже
по меньшей мере в пять раз старше любой когда-либо существовавшей расы, и
лишь потому, что мы безумны.
1 2 3