Нет, впрочем, до рыбы не дотягивал, рыба не бормочет под нос «тэкс, тэкс».
Не иначе, списанный на пенсию киношный гример. Что делать, не хватает загрузки на всю фильмовую братию. А старичку добрые люди взяли и подыскали занятьице по профессии, к тому ж поденежнее, чем на прежнем месте. Разве что, вот беда, безмолствовать приходится.
Но перепланировка личины продлилась недолго. Гример, прочирикав «тэкс» громче и утвердительнее прежнего, выудил из своего чемоданчика круглое зеркало с ручкой. Когда старик протянул его Сергею, то Сергей готов был зуб дать, что у гримера вырвется-таки: «Ну, что скажете, милейший?» Однако старик удержался – запретили, видать, накрепко.
Отраженный зеркалом Шрам понравился Шраму смотрящему. Оказывается, ему в масть густые усы, типа как у Боярского, только старик налепил ему не черные, а ржавые. «После всех дел, на покое, свои, что ли, попробовать отрастить?» Патлы парика, тоже рыжеватые, были уложены в заурядный причесон. «Канадка? Полубокс? Вот уж в чем не шарю». Гример чуть сузил Сергею гляделки – получился кивок на татарские примеси в крови. Короче, то ли работяга, то ли барыга среднего пошиба, то ли инженеришка, пес его разберет, пес такого запомнит.
Отсчитав несколько шагов от своего шедевра, цыпляча голову то так, то этак, гример пристально оглядел результат, остался доволен и стремительно шугнулся из комнаты.
Едва он скрылся в дверном проеме, как в том же проеме показался человек прямо противоположного возраста и габаритов. Лет тридцати, под метр девяносто, с дзюдоистской шеей и крепкими лыжами. Можно не сомневаться, один из его поводырей на этот вечер и ночь. И взгляд у человека – взведенный капкан, только зацепи скобу, и захлопнется. Под мышкой топорщится кобура.
Похож, конечно, на качка, да понятно, не качок. Вряд ли на такую работу взяли бы простого носителя мышечной массы. Как вряд ли бы взяли узколобого быка и, вообще, кого-то, замазанного с братвой. Но раз он красится под братву (вон и обрил себя по бычковской моде и разодет в спортивные штаны и чернокожую куртку), то и окрестим его про себя, решил Шрам, для удобства, Братаном.
Братан подошел к Сергею, вытащил из кармана скатку черной материи.
– Вы готовы? – вежливо так поинтересовался.
– Без базара.
Братан размотал скатку, оказавшуюся широким платком, и завязал Сергею зенки. «Ишь ты, – подумал Шрам, – какая таинственность, прям как в фильмах про графьев и маркизов».
Его, временно незрячего, за руку провели какими-то закутками, где проскрипели-хлопнули три двери, вывели на улицу, усадили в машину. По дыханию, шевелению и прочим глистам, Сергей понял, что с ним едут, считая Братана, трое. Машина завелась, тронулась, притормозила (ясно, что у ворот), а потом вписалась в уличный шум. Тогда Сергею вернули зрение.
Сергей нашел себя в джипе с тонированными стеклами («„лендровер», неплохая тачка»). На заднем сиденье, помимо Шрама, укачивались двое: слева – Братан, справа – белесый хлопец с бледной кожей альбиноса, рука опущена в карман черного костюма («на чем греется, интересно, его лапа?»). Присутствовал в «лендровере» и шофер.
Братан с компанией – однозначно не попкари в штатском на шабашке. Должна к фирме «Углы» лепиться spynna для подгонки наркоты, лялек и выполнения всякого рода шустрилова на воле. Вот братаны с альбиносами из этой группы. Шайка, нет сомнений, невелика и не связана более ни с кем и ни с чем, замкнута только на «Вторые Кресты».
Под молчание Шрама и «экскурсоводов из долларолюбивого турбюро „На волю»» джип несся по Свердловской набережной к Больше-охтинскому мосту, обгоняя рейсовые автобусы и частные автомобили.
Воля через затемненное стекло джипа выглядела иначе, чем всегда. Типа кина не про нашу жизнь. Или вроде картинок из «Клуба кинопутешествий». Где-то там живут, ходят, ездят, посещают, а также пьют и любят, да ты-то ни при чем, тебе разрешено только смотреть.
Джип тем временем одолевал Большеохтинский мост. Внизу пыхтел буксир, сдвигая вниз по черной вечерней Неве сигарное тело баржы.
Экскурсия по Санкт-Петербургу, посмотрите налево, позырьте направо. Экскурсия, опутанная проволокой условий. Некоторые очень мутные – не долбить наркоту, хотя водку можно. Некоторые по уму – запрещено совершать во время прогулки преступления.
«А сбежать от вас, ребята, даже в пути было бы нетрудно», – вдруг коротнулось Шраму. Только зачем убегать с экскурсии, когда за те же деньги можно просто купить побег…
2
Конвоиров-экскурсоводов, судя по непроницаемым физиям, ничего не припекало.
А так, на взгляд Шрама, было чему поудивляться. Человек платит бешеные бабки за поход на волю и выбирает вот такие апартаменты вот в таком, братцы, месте.
Место начиналось в полутора километрах от черты города Вирши. Называлось оно – огородническое товарищество «Рассвет». Несколько гектаров земли были поделены на квадратики в четыре сотки каждый. Чтоб, значит, трудящиеся украшали свой стол огородной продукцией, выращиваемой в личное время.
Огородничество – это вам не садоводство. В огородническом товариществе строительство домов запрещено. Да и на фига, скажите, строить что-то, окромя сараев для инвентаря, на земле, которая принадлежит предприятию. И оно в любой момент имеет законное право согнать огородников к еханому бабаю?
Сторожевая хибара выделялась среди времянок, сараев и будок, как воспитатель выделяется в детском саду. В сумеречное время домишко вдобавок служил маяком товарищества «Рассвет» – окно, залитое желтым керосиновым огнем, указывало путь. К тому окну и пробирался малой скоростью джип, съехав с трассы. Фары выискивали лужи помельче, грязь пожиже.
Вылезли, не думая об обуви. В дом заходили так: первым водила, расстегнувший матерчатую куртку – за брючный ремень заткнут пистолет, далее Шрам, замыкали Братан и альбинос. Сени провоняли дымом и прелыми шмотками. А за открывшейся дверью пахнуло печеной картошкой.
– Здорово, Колобок!
– Шрам! Ну, ты и вырядился! – Навстречу Сергею от аэродромных размеров стола выкатился Колян по кликухе Колобок. Не обратив никакого внимания на водилу, отступившего в угол, Колян затряс руку Сергея. – Ну, тя и разукрасили! Чисто Шарапов. А усня, бля, чисто чапаевская.
– Хватит восторгаться, фраерок. Пошли работать. Я ж в ответственной командировке, а не в отпуске. – Шрам показал на ходики, тикавшие над столом.
Нет, Колобок не подрабатывал в свободное от разборок время сторожем огородничества «Рассвет», хотя, наверное, и справился бы. Реальный сторож, Борисович, за небольшое вознаграждение лишь на сегодня освобожденный от несения вахты, должно быть, уже лежал где-то пьяным и счастливым бревном.
– Ты тут что, пионерский лагерь вспоминаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Не иначе, списанный на пенсию киношный гример. Что делать, не хватает загрузки на всю фильмовую братию. А старичку добрые люди взяли и подыскали занятьице по профессии, к тому ж поденежнее, чем на прежнем месте. Разве что, вот беда, безмолствовать приходится.
Но перепланировка личины продлилась недолго. Гример, прочирикав «тэкс» громче и утвердительнее прежнего, выудил из своего чемоданчика круглое зеркало с ручкой. Когда старик протянул его Сергею, то Сергей готов был зуб дать, что у гримера вырвется-таки: «Ну, что скажете, милейший?» Однако старик удержался – запретили, видать, накрепко.
Отраженный зеркалом Шрам понравился Шраму смотрящему. Оказывается, ему в масть густые усы, типа как у Боярского, только старик налепил ему не черные, а ржавые. «После всех дел, на покое, свои, что ли, попробовать отрастить?» Патлы парика, тоже рыжеватые, были уложены в заурядный причесон. «Канадка? Полубокс? Вот уж в чем не шарю». Гример чуть сузил Сергею гляделки – получился кивок на татарские примеси в крови. Короче, то ли работяга, то ли барыга среднего пошиба, то ли инженеришка, пес его разберет, пес такого запомнит.
Отсчитав несколько шагов от своего шедевра, цыпляча голову то так, то этак, гример пристально оглядел результат, остался доволен и стремительно шугнулся из комнаты.
Едва он скрылся в дверном проеме, как в том же проеме показался человек прямо противоположного возраста и габаритов. Лет тридцати, под метр девяносто, с дзюдоистской шеей и крепкими лыжами. Можно не сомневаться, один из его поводырей на этот вечер и ночь. И взгляд у человека – взведенный капкан, только зацепи скобу, и захлопнется. Под мышкой топорщится кобура.
Похож, конечно, на качка, да понятно, не качок. Вряд ли на такую работу взяли бы простого носителя мышечной массы. Как вряд ли бы взяли узколобого быка и, вообще, кого-то, замазанного с братвой. Но раз он красится под братву (вон и обрил себя по бычковской моде и разодет в спортивные штаны и чернокожую куртку), то и окрестим его про себя, решил Шрам, для удобства, Братаном.
Братан подошел к Сергею, вытащил из кармана скатку черной материи.
– Вы готовы? – вежливо так поинтересовался.
– Без базара.
Братан размотал скатку, оказавшуюся широким платком, и завязал Сергею зенки. «Ишь ты, – подумал Шрам, – какая таинственность, прям как в фильмах про графьев и маркизов».
Его, временно незрячего, за руку провели какими-то закутками, где проскрипели-хлопнули три двери, вывели на улицу, усадили в машину. По дыханию, шевелению и прочим глистам, Сергей понял, что с ним едут, считая Братана, трое. Машина завелась, тронулась, притормозила (ясно, что у ворот), а потом вписалась в уличный шум. Тогда Сергею вернули зрение.
Сергей нашел себя в джипе с тонированными стеклами («„лендровер», неплохая тачка»). На заднем сиденье, помимо Шрама, укачивались двое: слева – Братан, справа – белесый хлопец с бледной кожей альбиноса, рука опущена в карман черного костюма («на чем греется, интересно, его лапа?»). Присутствовал в «лендровере» и шофер.
Братан с компанией – однозначно не попкари в штатском на шабашке. Должна к фирме «Углы» лепиться spynna для подгонки наркоты, лялек и выполнения всякого рода шустрилова на воле. Вот братаны с альбиносами из этой группы. Шайка, нет сомнений, невелика и не связана более ни с кем и ни с чем, замкнута только на «Вторые Кресты».
Под молчание Шрама и «экскурсоводов из долларолюбивого турбюро „На волю»» джип несся по Свердловской набережной к Больше-охтинскому мосту, обгоняя рейсовые автобусы и частные автомобили.
Воля через затемненное стекло джипа выглядела иначе, чем всегда. Типа кина не про нашу жизнь. Или вроде картинок из «Клуба кинопутешествий». Где-то там живут, ходят, ездят, посещают, а также пьют и любят, да ты-то ни при чем, тебе разрешено только смотреть.
Джип тем временем одолевал Большеохтинский мост. Внизу пыхтел буксир, сдвигая вниз по черной вечерней Неве сигарное тело баржы.
Экскурсия по Санкт-Петербургу, посмотрите налево, позырьте направо. Экскурсия, опутанная проволокой условий. Некоторые очень мутные – не долбить наркоту, хотя водку можно. Некоторые по уму – запрещено совершать во время прогулки преступления.
«А сбежать от вас, ребята, даже в пути было бы нетрудно», – вдруг коротнулось Шраму. Только зачем убегать с экскурсии, когда за те же деньги можно просто купить побег…
2
Конвоиров-экскурсоводов, судя по непроницаемым физиям, ничего не припекало.
А так, на взгляд Шрама, было чему поудивляться. Человек платит бешеные бабки за поход на волю и выбирает вот такие апартаменты вот в таком, братцы, месте.
Место начиналось в полутора километрах от черты города Вирши. Называлось оно – огородническое товарищество «Рассвет». Несколько гектаров земли были поделены на квадратики в четыре сотки каждый. Чтоб, значит, трудящиеся украшали свой стол огородной продукцией, выращиваемой в личное время.
Огородничество – это вам не садоводство. В огородническом товариществе строительство домов запрещено. Да и на фига, скажите, строить что-то, окромя сараев для инвентаря, на земле, которая принадлежит предприятию. И оно в любой момент имеет законное право согнать огородников к еханому бабаю?
Сторожевая хибара выделялась среди времянок, сараев и будок, как воспитатель выделяется в детском саду. В сумеречное время домишко вдобавок служил маяком товарищества «Рассвет» – окно, залитое желтым керосиновым огнем, указывало путь. К тому окну и пробирался малой скоростью джип, съехав с трассы. Фары выискивали лужи помельче, грязь пожиже.
Вылезли, не думая об обуви. В дом заходили так: первым водила, расстегнувший матерчатую куртку – за брючный ремень заткнут пистолет, далее Шрам, замыкали Братан и альбинос. Сени провоняли дымом и прелыми шмотками. А за открывшейся дверью пахнуло печеной картошкой.
– Здорово, Колобок!
– Шрам! Ну, ты и вырядился! – Навстречу Сергею от аэродромных размеров стола выкатился Колян по кликухе Колобок. Не обратив никакого внимания на водилу, отступившего в угол, Колян затряс руку Сергея. – Ну, тя и разукрасили! Чисто Шарапов. А усня, бля, чисто чапаевская.
– Хватит восторгаться, фраерок. Пошли работать. Я ж в ответственной командировке, а не в отпуске. – Шрам показал на ходики, тикавшие над столом.
Нет, Колобок не подрабатывал в свободное от разборок время сторожем огородничества «Рассвет», хотя, наверное, и справился бы. Реальный сторож, Борисович, за небольшое вознаграждение лишь на сегодня освобожденный от несения вахты, должно быть, уже лежал где-то пьяным и счастливым бревном.
– Ты тут что, пионерский лагерь вспоминаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71