Он несомненно произвел на них впечатление, решила она, только какое? Она не поняла до тех пор, пока совещание не закончилось и все гурьбой не вышли из зала заседаний, и тогда начальник отдела по связям с общественностью нерешительно подошел к ней и неуверенно сказал:
– Этот костюм… ты не собираешься надеть его на презентацию, Холли?
Широко улыбнувшись ему, она соврала:
– Не знаю, может, и надену… А что? Он кашлянул, смущенный, и стоял, переминаясь с ноги на ногу, прежде чем сказал:
– Видишь ли, я просто подумал, что, может, лучше чего-нибудь поспокойнее… какой-нибудь другой цвет.
Серьезно заверив его, что она подумает о его замечании, Холли закрыла дверь зала и прошла в свой кабинет.
– Что-нибудь не так? – спросила Элис, видя, что Холли нахмурилась.
– Нет-нет, ничего особенного. Я просто подумала, когда наконец мужчины перестанут воспринимать женщину по внешнему виду, а начнут ценить ее как личность.
Теперь настала очередь нахмуриться Элис, и Холли покачала головой.
– Ой, не обращай на меня внимания, Элис. Я, наверное, старею.
Зазвонил телефон. Элис сняла трубку и сказала:
– Это Элен Гаррисон из Лондона.
– Соедини ее со мной, – попросила она Элис и, улыбнувшись, сняла трубку. – Привет, Элен.
– Привет. Послушай, мне надо увидеться с тобой по поводу газетной информации о новых духах. Я понимаю, это неожиданно, но не могла бы я приехать сегодня днем? Если ты свободна, мы могли бы обсудить вопрос за ужином вечером, а утром я бы вернулась в Лондон.
Холли заколебалась и полезла за дневником, хотя знала наверняка, что сегодняшний вечер у нее свободен. Дело в том, что она терпеть не могла этот аспект своего дела, не любила бывать на публике… и ей было неуютно от того, что общественность ассоциирует деятельность ее кампании именно с ней.
Она как-то жаловалась Элен, что иногда ей кажется, будто она кукла, которую выставили вперед как символ процветающей деловой женщины, которая все еще сохраняет свою женственность… свои корни.
Элен посочувствовала ей, однако заметила, что такова жизнь, в деловом мире, во всяком случае, что глава кампании мужчина также никогда не откажется попозировать, если это послужит увеличению доходов предприятия.
– Может быть, и так, – согласилась Холли, добавив с горечью: – Но мужчинам не приходится давать интервью разодетым в платья от лучших модельеров и прическах, подогнанных под представления фотографа о моде, а затем быть представляемыми в качестве объектов любопытства просто потому, что они остаются мужчинами.
Элен рассмеялась, а затем неодобрительно покачала головой, при этом сухо заметив:
– Старайся выглядеть наилучшим образом, Холли. Ты не представляешь, со сколькими женщинами мне приходится иметь дело, которые буквально плачут от того, что не соответствуют сложившимся стереотипам привлекательности и сексуальности, с женщинами, которые в ужасе от того, что их заурядная внешность может отразиться на их бизнесе. Я знаю, как нам всем хочется, чтобы о нас судили по способностям, а не потому, как мы выглядим, но, к сожалению, такова жизнь.
– Я свободна сегодня вечером, – наконец сказала Холли и осторожно добавила: – Но ты знаешь, как я отношусь ко всему этому.
– Да, я знаю, – согласилась Элен. – Но это важный шаг вперед для тебя… для кампании. Я знаю, ты веришь в свою продукцию, Холли. Так что тебе не так уж будет сложно сказать другим людям об этом.
Если бы все было так просто, подумала Холли со вздохом десять минут спустя, когда повесила трубку.
Элен была умна и убедительна, и в конце концов сделать так, чтобы новые духи получили широкую рекламу, – ее работа.
С самого начала Холли настояла на том, чтобы ее продукцию не рекламировали невероятно шикарные модели, чьи образы невольно заставляли других женщин чувствовать себя дурнушками. Она хотела, чтобы ее продукция говорила сама за себя, но она тогда не представляла себе, что это повлечет за собой столько работы с прессой.
– Элен приедет сегодня позже, во второй половине дня, – сообщила она Элис. – Ты не могла бы заказать ей номер в Сарле Мэнор? Да, и еще, пожалуйста, столик на вечер у Алистера.
В середине дня раздался совершенно неожиданный звонок от брата. Междугородная связь была на удивление хорошей, и, по непонятной причине, от звука голоса Пола и его жизнерадостности у нее комок подкатил к горлу и защемило сердце.
Они с Полом, такие разные во многих отношениях, были при всем том очень близки, и она очень скучала по нему этим летом.
Какое-то время они обсуждали выпуск новых духов, а затем он сказал:
– Мне кажется, я нашел здесь кое-что, что обещает оказаться очень интересным. Я хочу привезти это домой и основательно исследовать, что означает, конечно же, прохождение всех формальностей, связанных с импортом и экспортом. У меня все готово, но ты не знаешь, как все бывает. Мне, возможно, придется задержаться здесь еще на пару недель. Да, кстати, я могу взглянуть на твое детище, хочешь знать, как оно поживает?
Мужчины-коллеги сначала сомневались, когда она объявила, что кампания купит и будет защищать участок тропических лесов, но она проявила решимость и сказала, что будет платить из своего кармана, если они откажутся санкционировать покупку.
В конце концов они сдались, и хотя, как она позднее узнала, кто-то сообщил обо всем репортерам, она сказала себе, что от этого ценность защиты окружающей среды не меняется, хотя лично она предпочла бы, чтобы общественность ничего не знала. Она боялась, что бескорыстная акция может быть воспринята как самореклама исключительно в коммерческих интересах – а это как раз то, чему она противилась, точно так же, как считала, что, если кампания делает пожертвование, то только анонимно.
– Послушай, мне не хочется говорить об этом по телефону, но у меня здесь действительно есть кое-что интересное, так что, как только покончу с формальностями, выезжаю домой.
– Надеюсь, ты успеешь к презентации новых духов, – напомнила Холли.
– Не беспокойся. Я успею. Есть какие-нибудь новости? Что-нибудь интересное?
Холли помолчала, затем неохотно сообщила:
– Нет, разве только… Роберт Грэхэм вернулся. Он купил Холл.
– Правда? Старина Роберт. Я помню, он всегда мечтал о нем.
Холли пронзила острая боль. Роберт никогда не говорил ей об этом… Никогда не делился с ней.
Позже, когда уходила из офиса, она сказала себе, что это еще раз доказывает ее правоту – она никогда ничего не значила для Роберта.
Перестань, говорила она себе по дороге домой. Перестань думать о нем. Его нет в твоей жизни – и все.
И тем не менее, заперев переднюю дверцу машины, она коснулась кончиком языка губ, как будто хотела почувствовать его губы на своих.
Она яростно сомкнула их, гоня от себя опасные мечты, которые, как змеи, вползали в ее сознание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32