— А на своем? — взгляд Сен-Жюста естественным образом остановился на еще одном очень высоком создании — девушке с пышной копной смоляных волос, которые не уступали шевелюре Джанкарло. Ярко-алое платье начиналось на кончиках ее грудей, заканчивалось на середине бедер и плотно облегало все, что находилось между. Пышная упругая грудь, длинные стройные ноги. Виконт наклонился к Мари-Луизе. — Взгляни на свою соперницу.
Она проследила за взглядом Сен-Жюста.
— Твою мать. Представляю, сколько гормонов они едят!
Стерлинг нахмурился.
— Ее имени я не помню, — нахмурился Стерлинг. — Зато знаю кое-что про Джанкарло. Хотите, расскажу?
— Пожалуй, — ответил Сен-Жюст, глядя на женщину, которая приближалась к нему с ручкой и маленькой книгой, заметно при этом нервничая.
— Не могли бы вы подписать книгу? — спросила она дрожащим голосом.
— Подписать что?
— Она хочет твой автограф, Вик, подпись, — объяснила Мари-Луиза. — Напиши свое имя.
— Непременно, — Сен-Жюст взял книгу и ручку. Он поколебался, затем спросил, как ее зовут.
— Ирен, — выдохнула женщина. — А можно с вами сфотографироваться?
— Конечно, моя дорогая Ирен, — Сен-Жюст нацарапал несколько слов и подписался: Алекс Блейкли. — Стерлинг, будь любезен, — он указал на фотоаппарат, который женщина достала из сумочки.
Сен-Жюст протянул руку. Ирен шагнула к нему, он обнял ее за плечи и развернул лицом к Стерлингу.
— У вас божественные духи, — прошептал он, пока Стерлинг щелкал фотоаппаратом, после чего поцеловал Ирен руку и отправил восвояси.
— Надо бы кому-нибудь с ней пойти, — заметила Мари-Луиза. — А то она врежется в стену, перечитывая твои каракули. Что ты написал?
— Ничего особенного, — пожал плечами Сен-Жюст, глядя на вторую женщину с ручкой и книгой для автографов. — Просто цитату из Байрона. «Моей Ирене. Она идет, прекрасная как ночь». Мускулы — это еще не все, Мари-Луиза. Женщин привлекает шарм, за это они и будут голосовать. А теперь — прошу прощения. Как бы это ни было утомительно, боюсь, я должен идти к поклонницам.
— А где Алекс? — спросила Мэгги, когда к ней подошел растерянный Стерлинг. — И Мари-Луиза?
— Где-то в толпе, — махнул рукой Стерлинг. — У них там светский раут. Ох, я, наверное, зря это говорю. Мне так неловко, честно. Там все словно с ума сошли, фотографируются, просят, чтобы их поцеловали. В смысле женщины просят. Я видел, как другие конкурсанты целуют женщин прямо в губы. А Сен-Жюст целует им руки, а потом спокойно цитирует какую-нибудь чушь из Байрона.
— Целует руки? В ладонь, конечно же, — Мэгги вспомнила, как по ее руке побежали мурашки, когда в день своего появления Сен-Жюст поцеловал ей ладонь. Как он взял ее за руку, склонился, как его ясные синие глаза встретились с ее глазами, пока он подносил руку к губам… Они были так близки в тот момент, и она до сих пор ощущала эту близость, вспоминая поцелуй, — пожалуй, слишком часто, что нарушало ее душевный покой.
— Мужчины уже давным-давно не целуют женщинам ладонь. Они там что, все спятили?
— Женщины глупо хихикают и жеманятся. Но ведь они не знают, что Сен-Жюст их просто использует. Мне больно думать о том, каким он бывает жестоким. Очень жестоким.
— Он просто Сен-Жюст, Стерлинг, — вздохнула Мэгги, похлопав по пустому стулу рядом с ней. — Дело не в том, что ему безразличны другие люди, — она сморщила нос. — Ну, может, совсем немного. Мне кажется, человек сначала должен доказать, что достоин его внимания.
Или доверия, мысленно закончила Мэгги.
Сколько в ней от Алекса и сколько от нее — в Сен-Жюсте? Может, опять сходить к доктору Бобу?
Внезапно она почувствовала себя виноватой. Мэгги повернулась к Вирджинии, которая наблюдала, как толкается ножка или ручка в ее круглом, очень «живом» животе, и улыбалась.
— Вирджиния, я хочу посмотреть твои рукописи. Можно забрать их и пойти ко мне в номер. Я закажу для тебя какой-нибудь еды. Что лучше, сэндвич или молоко?
Вирджиния опять улыбнулась, ее полные щеки цвели. Она вся цвела. В этом несуразном и слишком тесном платье она выглядела, словно пухлая Мадонна.
— Мой портфель вон там, у стены. Но сначала объясни, почему Стерлинг зовет Алекса Сен-Жюстом?
— Ах, это, — Мэгги попыталась улыбнуться. — Это такая семейная шутка. Поняла?
— На самом деле — нет.
— Ну вот, Мэгги, Я Же тебе говорил, — нахмурился Стерлинг.
— Мы так шутим, Вирджиния. Как я, например, когда называю Веру «Венера Сисястая». Только Стерлинг говорит это любя. Поняла теперь?
— Ну да, поняла. Кажется, нам уже пора идти. На самом деле, мне надо положить ноги повыше, — она показала на свои щиколотки.
Мэгги сглотнула. Ступни и лодыжки Вирджинии распухли и отекли.
— Да, — она попыталась представить, как Вирджиния будет вставать. Еще недели две, и для этого понадобится подъемный кран. — Пойдем наверх. Стерлинг, ты с нами? Думаю, можно оставить Алекса и Мари-Луизу их обожателям.
— Нет, благодарю вас, я останусь, — Стерлинг вскочил на ноги и, поскольку был джентльменом, поклонился. — Сен-Жюст обещал прокатить меня на самый верх в одном из тех стеклянных лифтов, так что я подожду его. Мое почтение, леди.
Мэгги поцеловала его в щеку.
— Я люблю тебя, Стерлинг, — шепнула она. — Просто захотелось тебе «это сказать.
Стерлинг густо покраснел, словно кто-то развернул перед его лицом прозрачный красный экран.
— Я… я… польщен, и все такое, Мэгги. Да… да, правда, польщен. Но ты знаешь, я не очень-то по женской части…
— Я люблю тебя как сестра, — заверила она.
— Тогда все в порядке, — он заметно расслабился. — Если как сестра, то это можно, Сен-Жюст поймет. Мне бы не хотелось, чтобы он смотрел на меня, как на врага.
— Думаешь, он рассердится? Не глупи, Стерлинг. Сен-Жюсту до лампочки, кого я люблю.
— Ему очень хотелось бы так думать. Ладно, оставлю старых подруг посудачить, — он опять поклонился. — До встречи.
— Да, хорошо. До встречи, — Мэгги слабо махнула рукой.
Она сотворила Стерлинга в качестве второстепенного комического персонажа для контраста с ее блистательным идеальным героем. Но для разнообразия она также наделила его способностью время от времени проявлять удивительную проницательность и здравый смысл, так что все изумлялись, когда этот человек открывал рот и вместо чепухи изрекал шедевр мудрости.
Все еще размышляя над последними словами Стерлинга, Мэгги сгребла тяжелый портфель, взяла Вирджинию под локоть и вывела ее из зала.
— Это строго историческая проза, как всегда?
— Нет, я бросила их писать три года назад, когда поняла, что даже если продам все пятнадцать тысяч экземпляров, мои вложения не окупятся. Раздели пятнадцать тысяч на пятьдесят штатов, и получится около трех сотен на штат, не считая округа Колумбия. Так я далеко не уеду. Теперь я пишу любовно-исторические романы о временах Регентства, а те двадцать маленьких книжек приносят мне около десяти долларов дохода в год.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69