Но не волнуйся. Им не удалось выследить меня. Кто же поедет сюда?
— Вас привезли сюда на лимузине Тейтов, дядя Альфред. Полагаю, вам не пришло в голову, что те, кому вы должны двадцать тысяч, могли установить за особняком наблюдение?
— О Боже! — Дядя Альфред достал из кармана фляжку. — Об этом я не подумал. Ты считаешь, что за мной следили? То есть каковы ставки?
— Я не играю в азартные игры, дядя Альфред. — Куинн подошел к стойке и выплеснул остаток кофе в раковину. — Едва ли вы не сознавали, что за вами могут следить. В конце концов, вы же не к Шелби пошли, верно? Нет, вы явились ко мне, телохранителю Тейтов. Предполагается, что ближайшие десять дней я буду охранять вас от этих костоломов, так?
Дядя Альфред смахнул невидимую пушинку с рукава своей наимоднейшей спортивной рубашки — именно такой, в какой, по его мнению, он не вызовет подозрений в Восточном Вапанекене.
— Я только надеюсь, сынок, что Сомертон много тебе платит. Ты стоишь каждого пенни. О, не волнуйся насчет Шелби. Я уже скоро повидаюсь с ней, я быстренько отведу девочку в сторону и объясню, что сам догадался, куда она уехала, поговорив с Джимом, и приехал сюда поддержать ее на свой лад, а заодно пережить собственное приключение. Она мне поверит. Шелби хорошая девушка, она всегда мне верит.
— Угу, — поддакнул Куинн, сильно в этом сомневаясь, но держа свои сомнения при себе. — Но как вы собираетесь объяснить Шелби свое пребывание в моей квартире? Кстати, вы здесь не останетесь.
— Ты не хочешь? Я уничтожен. Однако я разговаривал с изумительнейшей женщиной внизу, и она сказала мне, что на третьем этаже свободна такая же квартирка, как твоя. Представляешь, сынок… в этом здании нет лифта. Ужасно! Кстати, если ты одолжишь мне денег на месячную квартплату, моментально освобожу тебя от своего присутствия.
Куинн достал из кармана бумажник.
— Это шантаж, знаете ли, и по некоторым причинам я не поддамся на него.
— Ну будет, будет, не бранись, — промолвил дядя Альфред, прикарманивая несколько стодолларовых банкнот. — Пока все идет прекрасно и продолжится в том же духе, уверен. Но теперь, когда все улажено, как насчет работы для меня? Ничего слишком сложного, ты же догадываешься. Что-нибудь такое, где я мог бы стоять и делать вид, будто занят. Джим, кажется, говорил что-то про компанию «Уол-Март». Его дядя, если я правильно понял, встречает там посетителей. Надеюсь, мне это по силам, я даже привез смокинг.
— Смокинг для «Уол-Марта»? Ну, это уж слишком, — рассмеялся Куинн и отправился в душ. Холодная вода на полную мощность. В надежде, что тогда он проснется и поймет, что ему всего лишь приснился кошмар.
Но он вовсе не спал и прекрасно осознал это, когда вернулся в гостиную и увидел дядю Альфреда, надевавшего белейшие кроссовки с режущей глаз отделкой пурпурного и голубого цветов. Он завязал вторую, слегка покрутил носом, потом выпрямился и прошелся по ковру, наклонив голову и обозревая свою новую обувь, пока не наткнулся на Куинна.
— А, сынок, что скажешь? Никогда не носил ничего подобного. Разумеется, у меня бывали теннисные туфли, но ничего похожего на это. Однако Джим считает это безумно модным, и я не хочу отставать. Даже купил десяток таких рубашек, — добавил Альфред, похлопывая себя по животу. — Всех цветов радуги и две белые. И слаксы. Тоже новые. Нельзя же погубить все дело неправильно подобранным гардеробом, вот что я говорю.
— Мне показалось, вы на мели.
— Так и есть, мой мальчик. И единственное, что может сделать человек с расстроенными финансами, — купить себе что-нибудь. Это значительно поднимает настроение, не говоря уже о том, что концентрирует мозги. — Он сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух. — Так куда ты меня отведешь, чтобы подыскать мне место, без которого, по мнению Сомертона, мне не удастся поднять свои моральные устои, избавиться от угрызений совести или от другой подобной ерунды?
— Это еще надо посмотреть. — Куинн подошел к окну и взглянул на улицу.
Он знал все автомобили, которые обычно там парковались, и сегодня увидел среди них один новый. Черный, с двумя дверцами, но не взятый напрокат. У прокатных в соответствии с законом не затемнялось стекло со стороны водителя.
— По-моему, Тони нужна посудомойка. — Куинн повернулся к дяде Альфреду и ухмыльнулся от уха до уха. — Думаю, вы подойдете.
Дядя Альфред выставил перед собой руки, словно отражая удар.
— О нет! О нет, нет, нет! По-моему ты не совсем понял, сынок. Тейты не занимаются ручным трудом. И вообще, я только что сделал маникюр… и не имею ни малейшего представления, как выглядит кухня… и не горю желанием узнать… и… и… Почему ты все время смотришь в окно?
— Потому что, сдается мне, у нас появилась компания. — Куинн подошел к дяде Альфреду и грубо вытащил его рубашку из брюк, стоивших двести долларов. — Если уж мне придется следить за вами и за Шелби, то будет легче присматривать сразу за вами обоими в одном месте. А теперь взъерошьте немного волосы. Вот так, хорошо. Надо немного поцарапать ваши кроссовки, когда выйдем на улицу — кстати, мы уходим через черный ход. Вы курите?
— Время от времени выкуриваю сигару. Разумеется, гаванскую. А что? — спросил дядя Альфред, послушно ероша свою роскошную седую гриву.
— Теперь вы курите сигареты, вот что. У меня тут где-то была пачка. — Куинн нашел ее в ящике, открыл, вытряхнул три сигареты, засунул картонку спичек между коробкой и целлофаном, а затем закатал пачку в рукав дяди Альфреда. Отступил и оглядел дело своих рук. — Бороду отныне не подстригаем, хорошо? Так как же мы вас назовем?
— Можешь звать меня Ал. Я всегда хотел, чтобы меня называли Ал.
— Ал так Ал. А дальше?
— Смит? — предложил дядя Альфред и поморщился. — Ал Смит. Нет, на это я не пойду. Тот Ал Смит был демократ, да? Да, в этом я уверен. Пять поколений Тейтов перевернутся в могилах. Как насчет О’Хара? Я всегда считал, что ирландцы умеют повеселиться, и никто не обратит внимания на мою фляжку.
— Я ирландец, Ал, и не заставляйте меня посылать вас в нокдаун. — Куинн вытащил из кармана дяди Альфреда его фляжку. — Это, мой друг, останется здесь. Ясно?
— В отличие от меня ты не рассматриваешь это как большое приключение, да, сынок? — спросил дядя Альфред, идя за Куинном к двери, и поперхнулся, когда Куинн обернулся и сердито посмотрел на него.
— Послушайте, старина. Шелби вас любит. Мне вы тоже нравитесь, хотя не знаю почему. Иначе вы уже давно оказались бы на улице, и пассажиры одного автомобиля могли бы отработать на вас свои удары. Но это не большое приключение. Прежде всего Шелби почует неладное, а тут и так происходит достаточно всякого, чтобы она подхватилась и сбежала.
Дядя Альфред автоматически потянулся к карману слаксов, затем опомнился и спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
— Вас привезли сюда на лимузине Тейтов, дядя Альфред. Полагаю, вам не пришло в голову, что те, кому вы должны двадцать тысяч, могли установить за особняком наблюдение?
— О Боже! — Дядя Альфред достал из кармана фляжку. — Об этом я не подумал. Ты считаешь, что за мной следили? То есть каковы ставки?
— Я не играю в азартные игры, дядя Альфред. — Куинн подошел к стойке и выплеснул остаток кофе в раковину. — Едва ли вы не сознавали, что за вами могут следить. В конце концов, вы же не к Шелби пошли, верно? Нет, вы явились ко мне, телохранителю Тейтов. Предполагается, что ближайшие десять дней я буду охранять вас от этих костоломов, так?
Дядя Альфред смахнул невидимую пушинку с рукава своей наимоднейшей спортивной рубашки — именно такой, в какой, по его мнению, он не вызовет подозрений в Восточном Вапанекене.
— Я только надеюсь, сынок, что Сомертон много тебе платит. Ты стоишь каждого пенни. О, не волнуйся насчет Шелби. Я уже скоро повидаюсь с ней, я быстренько отведу девочку в сторону и объясню, что сам догадался, куда она уехала, поговорив с Джимом, и приехал сюда поддержать ее на свой лад, а заодно пережить собственное приключение. Она мне поверит. Шелби хорошая девушка, она всегда мне верит.
— Угу, — поддакнул Куинн, сильно в этом сомневаясь, но держа свои сомнения при себе. — Но как вы собираетесь объяснить Шелби свое пребывание в моей квартире? Кстати, вы здесь не останетесь.
— Ты не хочешь? Я уничтожен. Однако я разговаривал с изумительнейшей женщиной внизу, и она сказала мне, что на третьем этаже свободна такая же квартирка, как твоя. Представляешь, сынок… в этом здании нет лифта. Ужасно! Кстати, если ты одолжишь мне денег на месячную квартплату, моментально освобожу тебя от своего присутствия.
Куинн достал из кармана бумажник.
— Это шантаж, знаете ли, и по некоторым причинам я не поддамся на него.
— Ну будет, будет, не бранись, — промолвил дядя Альфред, прикарманивая несколько стодолларовых банкнот. — Пока все идет прекрасно и продолжится в том же духе, уверен. Но теперь, когда все улажено, как насчет работы для меня? Ничего слишком сложного, ты же догадываешься. Что-нибудь такое, где я мог бы стоять и делать вид, будто занят. Джим, кажется, говорил что-то про компанию «Уол-Март». Его дядя, если я правильно понял, встречает там посетителей. Надеюсь, мне это по силам, я даже привез смокинг.
— Смокинг для «Уол-Марта»? Ну, это уж слишком, — рассмеялся Куинн и отправился в душ. Холодная вода на полную мощность. В надежде, что тогда он проснется и поймет, что ему всего лишь приснился кошмар.
Но он вовсе не спал и прекрасно осознал это, когда вернулся в гостиную и увидел дядю Альфреда, надевавшего белейшие кроссовки с режущей глаз отделкой пурпурного и голубого цветов. Он завязал вторую, слегка покрутил носом, потом выпрямился и прошелся по ковру, наклонив голову и обозревая свою новую обувь, пока не наткнулся на Куинна.
— А, сынок, что скажешь? Никогда не носил ничего подобного. Разумеется, у меня бывали теннисные туфли, но ничего похожего на это. Однако Джим считает это безумно модным, и я не хочу отставать. Даже купил десяток таких рубашек, — добавил Альфред, похлопывая себя по животу. — Всех цветов радуги и две белые. И слаксы. Тоже новые. Нельзя же погубить все дело неправильно подобранным гардеробом, вот что я говорю.
— Мне показалось, вы на мели.
— Так и есть, мой мальчик. И единственное, что может сделать человек с расстроенными финансами, — купить себе что-нибудь. Это значительно поднимает настроение, не говоря уже о том, что концентрирует мозги. — Он сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух. — Так куда ты меня отведешь, чтобы подыскать мне место, без которого, по мнению Сомертона, мне не удастся поднять свои моральные устои, избавиться от угрызений совести или от другой подобной ерунды?
— Это еще надо посмотреть. — Куинн подошел к окну и взглянул на улицу.
Он знал все автомобили, которые обычно там парковались, и сегодня увидел среди них один новый. Черный, с двумя дверцами, но не взятый напрокат. У прокатных в соответствии с законом не затемнялось стекло со стороны водителя.
— По-моему, Тони нужна посудомойка. — Куинн повернулся к дяде Альфреду и ухмыльнулся от уха до уха. — Думаю, вы подойдете.
Дядя Альфред выставил перед собой руки, словно отражая удар.
— О нет! О нет, нет, нет! По-моему ты не совсем понял, сынок. Тейты не занимаются ручным трудом. И вообще, я только что сделал маникюр… и не имею ни малейшего представления, как выглядит кухня… и не горю желанием узнать… и… и… Почему ты все время смотришь в окно?
— Потому что, сдается мне, у нас появилась компания. — Куинн подошел к дяде Альфреду и грубо вытащил его рубашку из брюк, стоивших двести долларов. — Если уж мне придется следить за вами и за Шелби, то будет легче присматривать сразу за вами обоими в одном месте. А теперь взъерошьте немного волосы. Вот так, хорошо. Надо немного поцарапать ваши кроссовки, когда выйдем на улицу — кстати, мы уходим через черный ход. Вы курите?
— Время от времени выкуриваю сигару. Разумеется, гаванскую. А что? — спросил дядя Альфред, послушно ероша свою роскошную седую гриву.
— Теперь вы курите сигареты, вот что. У меня тут где-то была пачка. — Куинн нашел ее в ящике, открыл, вытряхнул три сигареты, засунул картонку спичек между коробкой и целлофаном, а затем закатал пачку в рукав дяди Альфреда. Отступил и оглядел дело своих рук. — Бороду отныне не подстригаем, хорошо? Так как же мы вас назовем?
— Можешь звать меня Ал. Я всегда хотел, чтобы меня называли Ал.
— Ал так Ал. А дальше?
— Смит? — предложил дядя Альфред и поморщился. — Ал Смит. Нет, на это я не пойду. Тот Ал Смит был демократ, да? Да, в этом я уверен. Пять поколений Тейтов перевернутся в могилах. Как насчет О’Хара? Я всегда считал, что ирландцы умеют повеселиться, и никто не обратит внимания на мою фляжку.
— Я ирландец, Ал, и не заставляйте меня посылать вас в нокдаун. — Куинн вытащил из кармана дяди Альфреда его фляжку. — Это, мой друг, останется здесь. Ясно?
— В отличие от меня ты не рассматриваешь это как большое приключение, да, сынок? — спросил дядя Альфред, идя за Куинном к двери, и поперхнулся, когда Куинн обернулся и сердито посмотрел на него.
— Послушайте, старина. Шелби вас любит. Мне вы тоже нравитесь, хотя не знаю почему. Иначе вы уже давно оказались бы на улице, и пассажиры одного автомобиля могли бы отработать на вас свои удары. Но это не большое приключение. Прежде всего Шелби почует неладное, а тут и так происходит достаточно всякого, чтобы она подхватилась и сбежала.
Дядя Альфред автоматически потянулся к карману слаксов, затем опомнился и спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71