– Ты не можешь сейчас ни на ком жениться!
– Почему нет?
Уэстон прислонился к краю бильярдного стола и посмотрел на брата таким взглядом, словно Харли был самым настоящим, взятым на учет психопатом.
– А как же Кендалл? Нужно сначала разобраться с ней!
– С Кендалл все кончено.
Уэстон выглянул в коридор и заметил тень, скользнувшую по стене на лестнице. Пейдж. Черт бы побрал эту девчонку! Вечно всюду сует свой нос, что-то вынюхивает, собирает сплетни. Не в первый раз Уэстон спросил себя, как он может состоять в родстве с этим беспозвоночным кретином Харли и чокнутой уродиной-сестрицей. По его мнению, Пейдж явно нуждалась в услугах психоаналитика.
Оглянувшись, Уэстон увидел, что Харли нервно подбрасывает бильярдный шар. Что ж, пусть понервничает, ему это только на пользу. Этот кусок студня вечно попадает в переделки, только на сей раз он еще не знает, как глубоко увяз. Ну ничего, долго ждать ему не придется. Вскоре Кендалл прибудет с благой вестью и сообщит, что ему предстоит стать папочкой (хотя на самом деле – дядюшкой). Если все пойдет по плану.
– Кендалл, похоже, считает, что вы все еще связаны, – заметил Уэстон.
– С чего бы это?
– Судя по всему, ты никак не можешь вылезти из ее трусов.
Уэстон глазам своим не поверил, но Харли действительно смутился и покраснел, как девчонка. Вот козел!
– Я с ней давно уже не встречаюсь.
– Отлично. В таком случае ты можешь жениться на Клер Холланд, и жизнь твоя будет прекрасна. Правда, отец лишит тебя наследства, и колледжа тебе больше не видать. Тебе придется устроиться автомехаником, или официантом, или рабочим на заводе – если, конечно, ты справишься с такой работой. Зато ты сможешь снять прелестную двухкомнатную квартирку в каком-нибудь бедном районе Портленда или Сиэтла. Ведь с милым рай и в шалаше! А что касается Клер, ей тоже придется работать. Секретаршей или регистратором в гостинице, о нет, ей это не подходит! Может, она будет объезжать лошадей или давать уроки верховой езды? И тогда все будет отлично. Идеально!
– Все будет не так!
– Именно так, Харли. У нее тоже не будет денег, как и у тебя. Ведь твоя машина записана на отца. Полагаю, ты еще не успел сообщить ему радостную новость?
– Когда он вернется в город...
Пронзительно задребезжал телефон, и тень на лестнице метнулась вверх. Отлично. Пейдж каким-то непостижимым образом умела выбить Уэстона из колеи. Как у нее это получалось, он понять не мог. Девчонка-недомерок, но до чего же ушлая!
– Думаешь, он тебя обнимет и поздравит с женитьбой на одной из дочерей своего заклятого врага? Ну, разумеется, Харли!
– Тебе звонят, Уэстон! – крикнула сверху Пейдж. – Это Кристи.
– Черт побери!
Харли хватило наглости ухмыльнуться.
– По крайней мере, я не трахаюсь с индейской девкой просто шутки ради. Бьюсь об заклад, ее братец не в восторге от того, что ты сделал ее своей наложницей. А может, он не в курсе? Может, его надо просветить? Джек Сонгберд не из тех, с кем приятно встретиться на узкой дорожке.
– Я же сказала: тебе звонит Кристи! – Голос у Пейдж был пронзительный, как звук циркулярной пилы.
– Скажи ей, что меня дома нет! – заорал в ответ Уэстон.
С громким топотом Пейдж спустилась по лестнице в подвал.
– Я уже сказала ей, что ты здесь играешь в бильярд.
– Черт бы тебя побрал, Пейдж. Не могла придумать что-нибудь поумнее? – Уэстон подошел к бару, жалея, что заранее не догадался налить себе чего-нибудь покрепче, и снял трубку отводного аппарата. – Слушай, Кристи, я сейчас занят. Перезвоню позже.
– Погоди минутку. Джек сегодня приходил на работу? У Уэстона засосало под ложечкой.
– Он опоздал.
– Но он там был?
– Ага. Пока я его не уволил к чертям собачьим.
– Ты... Что ты сделал?
– Он уволен. Твой брат был худшим работником у нас в сортировочном цеху, Кристи. Я его уволил.
– Но ты не мог...
В ее голосе звучала такая горечь, что что-то дрогнуло даже в его очерствевшей душе. Да, Кристи напоминала вирус, проникающий прямо в кровь; от нее невозможно было избавиться. Уэстон сомневался, что когда-нибудь сумеет окончательно с ней порвать.
– Тем не менее я это сделал. Если не веришь, спроси его.
– Я бы спросила, но он еще не вернулся домой.
– Так поищи его в местной пивной. Скорее всего, твой братец топит свои горести в водке.
– Ты подонок, – бесстрастно отчеканила она.
– Я никогда этого не скрывал.
Перед тем как повесить трубку, Кристи пробормотала что-то на языке индейцев чинук. Была у нее такая привычка, неизменно выводившая Уэстона из себя. Ему было неприятно слушать тарабарщину, и, хотя Кристал, скорее всего, просто выругала его, подобрала какой-то индейский эквивалент «подонка», у него возникло тревожное ощущение, что она произнесла заклинание и навела на него порчу. Конечно, он во все эти индейские заклятия и прочую чушь не верил, но по коже у него поползли мурашки, когда он повесил трубку.
– Бунт в гареме? – насмешливо осведомился Харли.
– Не умничай! – буркнул в ответ Уэстон.
Не станет он портить себе кровь из-за шуточек своего брата, выходок ненормальной сестрицы и проклятий индейской шлюхи. В конце концов, он не кто-нибудь, а Уэстон Таггерт и может делать все, что пожелает, черт возьми!
Глава 9
Опять его старик напился. В который раз.
Казалось бы, невелика новость, но в этот вечер Кейн готов был на куски его разорвать. Он и сам не понимал, что с ним творится, но с тех самых пор, как Джек рассказал ему о помолвке Клер Холланд и Харли Таггерта, Кейн буквально напрашивался на драку. Он просто умирал от желания врезать кулаком по стене, по стволу какого-нибудь дерева или по самодовольной роже Таггерта. Не обязательно в таком порядке.
– Сукин сын! – прошипел он, нащупывая на обшарпанном комоде связку ключей. Они оказались в пепельнице.
Была середина месяца, Хэмптон потратил все, что мог, на дорогую выпивку и вот уже полторы недели как перешел на свое обычное пойло, то и дело поминая бывшую жену – хитрую, подлую суку, бросившую его, несчастного калеку, одного воспитывать упрямого парня.
Господи, до чего же ему все это обрыдло. Он чувствовал себя как в ловушке, запертый в этой гнусной хибаре наедине с озлобленным калекой, отвергавшим любую помощь. Милосердные, набожные горожане не раз предлагали Хэмптону работу: в скобяной лавке, на консервной фабрике, даже в страховой компании, но Хэмптон Моран, бывший лесоруб, отвергал благотворительность. Нет, он предпочитал упиваться своими несчастьями, а если снисходил до работы, это была работа, которую он сам выбрал: выпиливание деревянной скульптуры.
Лужайка перед домом и переднее крыльцо были завалены холмиками опилок и образцами его искусства: непроданными фигурами оскаленных медведей, свирепых индейцев, кривоногих ковбоев с зубочистками в углу рта, вздыбленных коней с обезумевшими глазами и развевающимися гривами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
– Почему нет?
Уэстон прислонился к краю бильярдного стола и посмотрел на брата таким взглядом, словно Харли был самым настоящим, взятым на учет психопатом.
– А как же Кендалл? Нужно сначала разобраться с ней!
– С Кендалл все кончено.
Уэстон выглянул в коридор и заметил тень, скользнувшую по стене на лестнице. Пейдж. Черт бы побрал эту девчонку! Вечно всюду сует свой нос, что-то вынюхивает, собирает сплетни. Не в первый раз Уэстон спросил себя, как он может состоять в родстве с этим беспозвоночным кретином Харли и чокнутой уродиной-сестрицей. По его мнению, Пейдж явно нуждалась в услугах психоаналитика.
Оглянувшись, Уэстон увидел, что Харли нервно подбрасывает бильярдный шар. Что ж, пусть понервничает, ему это только на пользу. Этот кусок студня вечно попадает в переделки, только на сей раз он еще не знает, как глубоко увяз. Ну ничего, долго ждать ему не придется. Вскоре Кендалл прибудет с благой вестью и сообщит, что ему предстоит стать папочкой (хотя на самом деле – дядюшкой). Если все пойдет по плану.
– Кендалл, похоже, считает, что вы все еще связаны, – заметил Уэстон.
– С чего бы это?
– Судя по всему, ты никак не можешь вылезти из ее трусов.
Уэстон глазам своим не поверил, но Харли действительно смутился и покраснел, как девчонка. Вот козел!
– Я с ней давно уже не встречаюсь.
– Отлично. В таком случае ты можешь жениться на Клер Холланд, и жизнь твоя будет прекрасна. Правда, отец лишит тебя наследства, и колледжа тебе больше не видать. Тебе придется устроиться автомехаником, или официантом, или рабочим на заводе – если, конечно, ты справишься с такой работой. Зато ты сможешь снять прелестную двухкомнатную квартирку в каком-нибудь бедном районе Портленда или Сиэтла. Ведь с милым рай и в шалаше! А что касается Клер, ей тоже придется работать. Секретаршей или регистратором в гостинице, о нет, ей это не подходит! Может, она будет объезжать лошадей или давать уроки верховой езды? И тогда все будет отлично. Идеально!
– Все будет не так!
– Именно так, Харли. У нее тоже не будет денег, как и у тебя. Ведь твоя машина записана на отца. Полагаю, ты еще не успел сообщить ему радостную новость?
– Когда он вернется в город...
Пронзительно задребезжал телефон, и тень на лестнице метнулась вверх. Отлично. Пейдж каким-то непостижимым образом умела выбить Уэстона из колеи. Как у нее это получалось, он понять не мог. Девчонка-недомерок, но до чего же ушлая!
– Думаешь, он тебя обнимет и поздравит с женитьбой на одной из дочерей своего заклятого врага? Ну, разумеется, Харли!
– Тебе звонят, Уэстон! – крикнула сверху Пейдж. – Это Кристи.
– Черт побери!
Харли хватило наглости ухмыльнуться.
– По крайней мере, я не трахаюсь с индейской девкой просто шутки ради. Бьюсь об заклад, ее братец не в восторге от того, что ты сделал ее своей наложницей. А может, он не в курсе? Может, его надо просветить? Джек Сонгберд не из тех, с кем приятно встретиться на узкой дорожке.
– Я же сказала: тебе звонит Кристи! – Голос у Пейдж был пронзительный, как звук циркулярной пилы.
– Скажи ей, что меня дома нет! – заорал в ответ Уэстон.
С громким топотом Пейдж спустилась по лестнице в подвал.
– Я уже сказала ей, что ты здесь играешь в бильярд.
– Черт бы тебя побрал, Пейдж. Не могла придумать что-нибудь поумнее? – Уэстон подошел к бару, жалея, что заранее не догадался налить себе чего-нибудь покрепче, и снял трубку отводного аппарата. – Слушай, Кристи, я сейчас занят. Перезвоню позже.
– Погоди минутку. Джек сегодня приходил на работу? У Уэстона засосало под ложечкой.
– Он опоздал.
– Но он там был?
– Ага. Пока я его не уволил к чертям собачьим.
– Ты... Что ты сделал?
– Он уволен. Твой брат был худшим работником у нас в сортировочном цеху, Кристи. Я его уволил.
– Но ты не мог...
В ее голосе звучала такая горечь, что что-то дрогнуло даже в его очерствевшей душе. Да, Кристи напоминала вирус, проникающий прямо в кровь; от нее невозможно было избавиться. Уэстон сомневался, что когда-нибудь сумеет окончательно с ней порвать.
– Тем не менее я это сделал. Если не веришь, спроси его.
– Я бы спросила, но он еще не вернулся домой.
– Так поищи его в местной пивной. Скорее всего, твой братец топит свои горести в водке.
– Ты подонок, – бесстрастно отчеканила она.
– Я никогда этого не скрывал.
Перед тем как повесить трубку, Кристи пробормотала что-то на языке индейцев чинук. Была у нее такая привычка, неизменно выводившая Уэстона из себя. Ему было неприятно слушать тарабарщину, и, хотя Кристал, скорее всего, просто выругала его, подобрала какой-то индейский эквивалент «подонка», у него возникло тревожное ощущение, что она произнесла заклинание и навела на него порчу. Конечно, он во все эти индейские заклятия и прочую чушь не верил, но по коже у него поползли мурашки, когда он повесил трубку.
– Бунт в гареме? – насмешливо осведомился Харли.
– Не умничай! – буркнул в ответ Уэстон.
Не станет он портить себе кровь из-за шуточек своего брата, выходок ненормальной сестрицы и проклятий индейской шлюхи. В конце концов, он не кто-нибудь, а Уэстон Таггерт и может делать все, что пожелает, черт возьми!
Глава 9
Опять его старик напился. В который раз.
Казалось бы, невелика новость, но в этот вечер Кейн готов был на куски его разорвать. Он и сам не понимал, что с ним творится, но с тех самых пор, как Джек рассказал ему о помолвке Клер Холланд и Харли Таггерта, Кейн буквально напрашивался на драку. Он просто умирал от желания врезать кулаком по стене, по стволу какого-нибудь дерева или по самодовольной роже Таггерта. Не обязательно в таком порядке.
– Сукин сын! – прошипел он, нащупывая на обшарпанном комоде связку ключей. Они оказались в пепельнице.
Была середина месяца, Хэмптон потратил все, что мог, на дорогую выпивку и вот уже полторы недели как перешел на свое обычное пойло, то и дело поминая бывшую жену – хитрую, подлую суку, бросившую его, несчастного калеку, одного воспитывать упрямого парня.
Господи, до чего же ему все это обрыдло. Он чувствовал себя как в ловушке, запертый в этой гнусной хибаре наедине с озлобленным калекой, отвергавшим любую помощь. Милосердные, набожные горожане не раз предлагали Хэмптону работу: в скобяной лавке, на консервной фабрике, даже в страховой компании, но Хэмптон Моран, бывший лесоруб, отвергал благотворительность. Нет, он предпочитал упиваться своими несчастьями, а если снисходил до работы, это была работа, которую он сам выбрал: выпиливание деревянной скульптуры.
Лужайка перед домом и переднее крыльцо были завалены холмиками опилок и образцами его искусства: непроданными фигурами оскаленных медведей, свирепых индейцев, кривоногих ковбоев с зубочистками в углу рта, вздыбленных коней с обезумевшими глазами и развевающимися гривами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98