Уж если хотите знать, я волновалась, как буду лгать Максимилиану…
— Оставь это мне.
— Да, вам это удастся намного лучше, — без малейшего намека на ехидство согласилась Одри.
В глазах Филиппа появились злые искорки.
— Не понимаю, как я еще не задушил тебя, — дрожащим от ярости голосом признался он. — Никогда не думал, что смогу столько сдерживаться.
— Господи, да чем я заслужила подобное отношение?!
Филипп медленно, разжал стиснутые в кулаки пальцы.
— Ты хочешь знать… ты действительно этого хочешь?
Он и впрямь кипит от ярости, с тревогой поняла Одри, уставившись на него широко открытыми голубыми глазами.
— Во-первых, ты ничего вокруг себя не замечаешь. Во-вторых, ты брела по аэропорту, как безмозглая курица. В-третьих, ты все еще ведешь себя так, словно я твой начальник. Когда именно ты все-таки соизволишь изображать мою невесту? Пока ты хихикала с моими пилотами и примеряла их фуражки, я слышал, как ты трижды назвала меня мистером Мэлори. В-четвертых, у тебя не все в порядке с нервами…
— С нервами? — дрожащим голосом переспросила Одри.
— Ты либо в приподнятом настроении, либо готова рыдать по пустякам! Золотой середины нет, ты не можешь нормально, спокойно себя вести.
— Моя жизнь в последнее время была далеко не нормальной, — обиженно заметила Одри, чувствуя, как в горле у нее появился комок.
— И пятое, — прорычал Филипп в ответ на немой упрек в ее наполненных слезами голубых глазах, — мне не нравится, когда меня не замечают.
Как избалованный ребенок, убежденный, что весь мир вращается вокруг него, подумала Одри. К счастью, она не произнесла этого вслух, но ее так и подмывало сказать: не припоминаю, мол, чтобы вы выказывали желание вступить со мной в беседу. Конечно, он не ожидал, что она будет сидеть рядом, храня полное молчание, и ждать, пока к ней соизволят обратиться.
— Вы ошибаетесь, говоря, будто я вас не замечала. Мне просто показалось, что вы предпочитаете, чтобы я ничем себя не обнаруживала… — Под недоуменным взглядом Филиппа Одри покраснела, но нашла в себе силы продолжить: — У вас столько забот… Вы не расположены к людям, не умеете просто радоваться… Ваш мозг не перестает напряженно работать, поэтому вы все время серьезны. А это действует на нервы.
— Ты мне тоже действуешь на нервы, — заявил Филипп.
Одри взглянула ему в глаза, которые сейчас под действием проникающих в салон машины солнечных лучей отливали серебром. Эти глаза ослепили ее своей красотой, и Одри вдруг почему-то начала мучить совесть.
В смущении она отвернулась, но в ее воображение возник образ несчастного, но не по годам умного мальчугана, о котором ей однажды печально поведал Максимилиан. Ставший настоящим циником уже в пятилетнем возрасте ребенок, относящийся к взрослым с глубоким подозрением.
— Почему ты на меня так смотрела? — спросил Филипп.
Одри ничего не ответила. Она вдруг ясно поняла, что, хотя подчас Филипп мог холодно и бесцеремонно говорить о Максимилиане, старик, по-видимому, единственный человек в мире, которого Филипп любит. И то, что Филипп готов прибегнуть к уловке в своей решимости доставить крестному отцу радость, вдруг показалось Одри очень трогательным… В глазах у нее блеснули слезы.
— Смотрела, потому что думала о вас. — Одри сквозь слезы улыбнулась.
— Больше этого не делай. Я вовсе не хочу, чтобы ты обо мне думала.
Одри кивнула. Филипп взял ее за руку и надел на безымянный палец роскошное бриллиантовое кольцо.
— Я сделаю все возможное, чтобы убедить Максимилиана… обещаю! — с воодушевлением воскликнула Одри. — Я стану вести себя так, как он того мог бы ожидать от меня, если бы я действительно влюбилась. Я постараюсь представить, что на вашем месте Келвин…
— Это опасно. Ты можешь действительно влюбиться в меня.
Одри вдруг перестало хватать воздуха, а Филипп, словно не заметив этого, продолжал:
— Возможно, я расчетливый мерзавец, но я не хочу, чтобы эта затея нанесла твоей душе непоправимый урон. Особа, способная плакать по поводу съеденной золотой рыбки, больше чем просто ранимый человек. По правде говоря, когда я увидел тебя плачущей у фонтана, то решил, что ты не от мира сего.
— Я люблю домашних животных, но опасности, что я полюблю вас, не существует! — возразила Одри.
Она погрузилась в глубокие раздумья, вновь и вновь заново переживая странное чувство, возникавшее у нее всякий раз, когда она встречалась взглядом с Филиппом. Это чувство пугало, приводило в замешательство и вместе с тем наполняло ее каким-то сладостным волнением. И наконец Одри поняла, что с ней происходит…
Филипп — яркая личность. Вне всякого сомнения, она реагировала на огромной силы заряд сексуальности, ниспосланный ему свыше. Сердцем меня вовсе не влечет к нему, рассуждала Одри, просто моя плоть существует как бы отдельно от меня. Это сродни тому, как если бы, проголодавшись, я вдруг представила соблазнительный десерт. Это глупо, вредно и бесполезно, но теперь, когда объяснение найдено, я попытаюсь обуздать свои чувства. А если я поставлю Филиппа на одну доску с шоколадным тортом, мне намного легче удастся с этим справиться.
Наступали сумерки, когда лимузин подъехал к крутому склону горы, у которого расположилось поместье. Филипп вышел из машины и помог выбраться Одри. Она изумленно огляделась.
— Так Максимилиан здесь живет?
— А чего ты ожидала? Крошечного домика на опушке леса?
Одри молча покачала головой. Огромное роскошное поместье могло показаться ничем ни примечательным только очень богатому человеку.
В просторном холле их ожидала улыбающаяся женщина средних лет. После нескольких произнесенных ею фраз Филипп помрачнел.
— Что-то случилось? — встревожилась Одри.
— Максимилиана нет дома. — Филипп отпустил ее руку — необходимость притворяться отпала, решила Одри. — Его экономка даже не знает, где он. Как раз в духе Максимилиана! И на кой черт, с его-то здоровьем, он вздумал слоняться по окрестностям?
— Возможно, следовало сообщить о нашем приезде.
— Я хотел сделать сюрприз. — Филипп бросил на нее раздраженный взгляд. — На меня не похоже, но зато в полном соответствии с идиотским порывом, которого Максимилиан вполне может ожидать от недавно обручившейся пары! Я думал, что сам факт нашего приезда без предупреждения окажется для него убедительным подтверждением истинности наших отношений… ну так, словно я не мог дождаться, чтобы похвастаться! — объяснил он и, направившись к ожидавшей распоряжений экономке, сказал ей что-то по-французски. — Франсуаза покажет тебе нашу комнату. А мне надо сделать несколько звонков, чтобы отыскать Максимилиана!
Одри направилась вслед за экономкой на второй этаж, но вдруг остановилась и нахмурилась. Румянец вспыхнул у нее на щеках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— Оставь это мне.
— Да, вам это удастся намного лучше, — без малейшего намека на ехидство согласилась Одри.
В глазах Филиппа появились злые искорки.
— Не понимаю, как я еще не задушил тебя, — дрожащим от ярости голосом признался он. — Никогда не думал, что смогу столько сдерживаться.
— Господи, да чем я заслужила подобное отношение?!
Филипп медленно, разжал стиснутые в кулаки пальцы.
— Ты хочешь знать… ты действительно этого хочешь?
Он и впрямь кипит от ярости, с тревогой поняла Одри, уставившись на него широко открытыми голубыми глазами.
— Во-первых, ты ничего вокруг себя не замечаешь. Во-вторых, ты брела по аэропорту, как безмозглая курица. В-третьих, ты все еще ведешь себя так, словно я твой начальник. Когда именно ты все-таки соизволишь изображать мою невесту? Пока ты хихикала с моими пилотами и примеряла их фуражки, я слышал, как ты трижды назвала меня мистером Мэлори. В-четвертых, у тебя не все в порядке с нервами…
— С нервами? — дрожащим голосом переспросила Одри.
— Ты либо в приподнятом настроении, либо готова рыдать по пустякам! Золотой середины нет, ты не можешь нормально, спокойно себя вести.
— Моя жизнь в последнее время была далеко не нормальной, — обиженно заметила Одри, чувствуя, как в горле у нее появился комок.
— И пятое, — прорычал Филипп в ответ на немой упрек в ее наполненных слезами голубых глазах, — мне не нравится, когда меня не замечают.
Как избалованный ребенок, убежденный, что весь мир вращается вокруг него, подумала Одри. К счастью, она не произнесла этого вслух, но ее так и подмывало сказать: не припоминаю, мол, чтобы вы выказывали желание вступить со мной в беседу. Конечно, он не ожидал, что она будет сидеть рядом, храня полное молчание, и ждать, пока к ней соизволят обратиться.
— Вы ошибаетесь, говоря, будто я вас не замечала. Мне просто показалось, что вы предпочитаете, чтобы я ничем себя не обнаруживала… — Под недоуменным взглядом Филиппа Одри покраснела, но нашла в себе силы продолжить: — У вас столько забот… Вы не расположены к людям, не умеете просто радоваться… Ваш мозг не перестает напряженно работать, поэтому вы все время серьезны. А это действует на нервы.
— Ты мне тоже действуешь на нервы, — заявил Филипп.
Одри взглянула ему в глаза, которые сейчас под действием проникающих в салон машины солнечных лучей отливали серебром. Эти глаза ослепили ее своей красотой, и Одри вдруг почему-то начала мучить совесть.
В смущении она отвернулась, но в ее воображение возник образ несчастного, но не по годам умного мальчугана, о котором ей однажды печально поведал Максимилиан. Ставший настоящим циником уже в пятилетнем возрасте ребенок, относящийся к взрослым с глубоким подозрением.
— Почему ты на меня так смотрела? — спросил Филипп.
Одри ничего не ответила. Она вдруг ясно поняла, что, хотя подчас Филипп мог холодно и бесцеремонно говорить о Максимилиане, старик, по-видимому, единственный человек в мире, которого Филипп любит. И то, что Филипп готов прибегнуть к уловке в своей решимости доставить крестному отцу радость, вдруг показалось Одри очень трогательным… В глазах у нее блеснули слезы.
— Смотрела, потому что думала о вас. — Одри сквозь слезы улыбнулась.
— Больше этого не делай. Я вовсе не хочу, чтобы ты обо мне думала.
Одри кивнула. Филипп взял ее за руку и надел на безымянный палец роскошное бриллиантовое кольцо.
— Я сделаю все возможное, чтобы убедить Максимилиана… обещаю! — с воодушевлением воскликнула Одри. — Я стану вести себя так, как он того мог бы ожидать от меня, если бы я действительно влюбилась. Я постараюсь представить, что на вашем месте Келвин…
— Это опасно. Ты можешь действительно влюбиться в меня.
Одри вдруг перестало хватать воздуха, а Филипп, словно не заметив этого, продолжал:
— Возможно, я расчетливый мерзавец, но я не хочу, чтобы эта затея нанесла твоей душе непоправимый урон. Особа, способная плакать по поводу съеденной золотой рыбки, больше чем просто ранимый человек. По правде говоря, когда я увидел тебя плачущей у фонтана, то решил, что ты не от мира сего.
— Я люблю домашних животных, но опасности, что я полюблю вас, не существует! — возразила Одри.
Она погрузилась в глубокие раздумья, вновь и вновь заново переживая странное чувство, возникавшее у нее всякий раз, когда она встречалась взглядом с Филиппом. Это чувство пугало, приводило в замешательство и вместе с тем наполняло ее каким-то сладостным волнением. И наконец Одри поняла, что с ней происходит…
Филипп — яркая личность. Вне всякого сомнения, она реагировала на огромной силы заряд сексуальности, ниспосланный ему свыше. Сердцем меня вовсе не влечет к нему, рассуждала Одри, просто моя плоть существует как бы отдельно от меня. Это сродни тому, как если бы, проголодавшись, я вдруг представила соблазнительный десерт. Это глупо, вредно и бесполезно, но теперь, когда объяснение найдено, я попытаюсь обуздать свои чувства. А если я поставлю Филиппа на одну доску с шоколадным тортом, мне намного легче удастся с этим справиться.
Наступали сумерки, когда лимузин подъехал к крутому склону горы, у которого расположилось поместье. Филипп вышел из машины и помог выбраться Одри. Она изумленно огляделась.
— Так Максимилиан здесь живет?
— А чего ты ожидала? Крошечного домика на опушке леса?
Одри молча покачала головой. Огромное роскошное поместье могло показаться ничем ни примечательным только очень богатому человеку.
В просторном холле их ожидала улыбающаяся женщина средних лет. После нескольких произнесенных ею фраз Филипп помрачнел.
— Что-то случилось? — встревожилась Одри.
— Максимилиана нет дома. — Филипп отпустил ее руку — необходимость притворяться отпала, решила Одри. — Его экономка даже не знает, где он. Как раз в духе Максимилиана! И на кой черт, с его-то здоровьем, он вздумал слоняться по окрестностям?
— Возможно, следовало сообщить о нашем приезде.
— Я хотел сделать сюрприз. — Филипп бросил на нее раздраженный взгляд. — На меня не похоже, но зато в полном соответствии с идиотским порывом, которого Максимилиан вполне может ожидать от недавно обручившейся пары! Я думал, что сам факт нашего приезда без предупреждения окажется для него убедительным подтверждением истинности наших отношений… ну так, словно я не мог дождаться, чтобы похвастаться! — объяснил он и, направившись к ожидавшей распоряжений экономке, сказал ей что-то по-французски. — Франсуаза покажет тебе нашу комнату. А мне надо сделать несколько звонков, чтобы отыскать Максимилиана!
Одри направилась вслед за экономкой на второй этаж, но вдруг остановилась и нахмурилась. Румянец вспыхнул у нее на щеках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40